Лингвистическая задача

Лингвистическая задача — задача, моделирующая деятельность лингвиста, для решения которой не требуется владение языком задачи (все материалы, существенные для решения, есть в условии). Бывает разных видов и типов. Довольно часто это задачи на перевод текста с/на незнакомый решателю язык и установление соответствий между словами.

Самодостаточной лингвистической задачей называют задачу на лингвистическую тему, для решения которой не нужно никаких дополнительных знаний, кроме владения языком, на котором сформулировано условие задачи.

Регулярно проводятся олимпиады по лингвистике среди школьников, где участникам предлагаются именно такие задачи.

Пример задачи

Эта задача была предложена выпускным классам в 1975 году на втором туре XII Московской традиционной олимпиады школьников по лингвистике и математике для выпускных классов, её составил В. А. Терентьев.

Даны слова с одинаковым значением на языках A, B и С. Известно, что два языка имеют общее происхождение, третий не родственен им.

A	B	C	Перевод
daķiķa	dakika	daka	минута
ra’s	kichwa	roš	голова
daftar	daftari	maxberet	тетрадь
šams	jua	šemeš	солнце
nafs	moyo	nefeš	душа
habar	habari	xadaša	известие
riğl	mguu	regel	нога
wizāra	wizara	misrad	министерство

Решается она так. Сначала решающий замечает, что в языках B и C практически нет похожих слов среди данных. Значит, родственны либо A и B, либо A и C. У языков A и B общие слова — «минута», «тетрадь», «известие», «министерство». У A и C — «голова», «солнце», «душа», «нога». Понятно, что в праязыке культурных понятий вроде «минута» или «министерство» не было, но были слова, обозначающие голову и ногу. Следовательно, родственны A и С. На самом деле A — арабский язык, B — суахили, не родственный арабскому, но подвергшийся его сильному влиянию, а C — иврит, родственный арабскому и его влиянию не подвергавшийся.

Отрывок, характеризующий Лингвистическая задача

– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.