Линге, Хайнц

Хайнц Линге
Heinz Linge
Хайнц Линге, 1935 год
Род деятельности:	слуга
Дата рождения:	23 марта 1913(1913-03-23)
Место рождения:	Бремен
Подданство:	Третий рейх Третий рейх
Дата смерти:	9 марта 1980(1980-03-09) (66 лет)
Место смерти:	Гамбург

Хайнц Линге (нем. Heinz Linge, 23 марта 1913, Бремен — 9 марта 1980, Гамбург) — камердинер Адольфа Гитлера, оберштурмбаннфюрер СС.

Ранние годы

Родился 23 марта 1913 года в Бремене. До вступления в СС в 1933 году работал каменщиком и был выбран Йозефом Дитрихом на просмотр телохранителей для Адольфа Гитлера.

Слуга Гитлера

Работал в качестве камердинера в рейхсканцелярии в Берлине и «Волчьем логове» в Растенбурге. Он заявил, что в 11:00 он стучал в дверь Гитлеру: «Доброе утро, мой фюрер. Уже пора!». Затем он ему приносил завтрак в постель, очки и принадлежности для письменной работы. На завтрак Гитлер пил чай, ел печенье и яблоки. В 14:30 был вегетарианский обед. В 20:00 был ужин с несколькими гостями.

В 1945 году переехал в Имперскую канцелярию. Линге стал одним из свидетелей последних дней жизни Адольфа Гитлера. В своих мемуарах он писал, что в 15:13 должно было состояться самоубийство Евы Браун и Гитлера. После самоубийства ему предписывалось завернуть тела в одеяло, вынести их в сад и кремировать. Также он сказал, что Гитлер провёл свою последнюю ночь с Евой в бессоннице и лёжа одетым на кровати. В 1974 году Хайнц подробно рассказал для документального фильма как произошло прощание со слугами и приближёнными: «Гитлер вместе с Евой Браун зашёл в свой кабинет. Вскоре из кабинета раздался хлопок. Зайдя в комнату, я обнаружил два мёртвых тела. Далее я завернул трупы в одеяло, вынес их в сад и кремировал».

Жизнь после войны

Линге был взят в плен Красной Армией. Он был допрошен об обстоятельствах смерти Гитлера. Сотрудники СМЕРШа требовали от него признаться куда пропал Гитлер. В 1950 году был приговорен к 25 годам тюремного заключения. Был освобождён в 1955 году. Умер в Гамбурге 9 марта 1980 года. Его мемуары «Bis zum Untergang. Als Chef des persönlichen Dienstes bei Hitler» («До конца. Рассказ шефа персонального обслуживания о работе с Гитлером») на немецком языке были опубликованы в 2000 году, а на английском («With Hitler to the End» («С Гитлером до конца»)) были опубликованы Роджером Мурхаусом в июле 2009.

Образ в кинематографе

• Фильм «Бункер».

См. также

• Гюнше, Отто

Отрывок, характеризующий Линге, Хайнц

Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.