Линейные корабли типа «Вирибус Унитис»

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px; font-size: 120%; background: #A1CCE7; text-align: center;">Тип «Вирибус Унитис»</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:4px 10px; background: #E7F2F8; text-align: center; font-weight:normal;">нем. Viribus-Unitis-Klasse (Tegetthoff-Klasse)
венг.Viribus-Unitis-osztály (Tegetthoff-osztály)</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
"Тегетгоф" в предвоенные годы
</th></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Проект</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Страна</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Изготовители</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Операторы</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Годы постройки</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 1910 </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">В строю</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> сняты с вооружения </td></tr>

<tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Основные характеристики</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Водоизмещение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 20 013 т нормальное
21 595 т полное </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Длина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 152,2 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Ширина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 27,3 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Осадка</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 8,9 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Бронирование</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> главный пояс: 280 мм цитадель, 110—150 мм оконечности
верхний пояс: 110—180 мм
траверзы: 120—180 мм
палуба: 30—48 мм
башни ГК: 60—280 мм
барбеты башен ГК: 280 мм
боевая рубка: 50—280 мм </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Двигатели</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 12 водотрубных котлов системы Ярроу
турбины системы Парсонса </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Мощность</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 27 200 л.с. </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Движитель</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 4 винта </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Скорость хода</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 20,3 узла максимальная </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Дальность плавания</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 4 200 миль на 10 узлах </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Экипаж</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 1087 человек, в том числе 31 офицер </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Вооружение</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Артиллерия</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 4 × 3 305-мм/45 обр. 1910
12 × 1 150-мм/50
18 × 1 66-мм/50 </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Минно-торпедное вооружение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 4 подводных 533-мм ТА
до 20 мин </td></tr>

Линейные корабли типа «Вирибус Унитис» (нем. Viribus-Unitis-Klasse, венг. Viribus-Unitis-osztály)[прим. 1] — тип линейных кораблей, входивших в состав ВМС Австро-Венгрии в период Первой мировой войны. Создавались для противодействия итальянским линкорам на Адриатике. В 19101915 годах было построено четыре корабля этого типа (SMS Viribus Unitis, SMS Tegetthoff, SMS Prinz Eugen, SMS Szent István[прим. 2]), оставшихся единственным типом линкоров-дредноутов на вооружении Австро-Венгрии. Это были первые линейные корабли, которые совмещали в себе трёхорудийные башни с их линейно-возвышенным расположением. В годы Первой мировой войны, несмотря на отдельные успешные операции, боевое применение линкоров в целом было эпизодическим. Два из них были потоплены итальянским флотом в 1918 году: один — атакой итальянских торпедных катеров, другой был подорван боевыми пловцами уже после прекращения боевых действий. Два остальных линкора после окончания войны достались Италии и Франции, но на вооружение ими не принимались, будучи разобранными на слом или потопленными в ходе учений в начале 1920-х годов.





История проектирования и строительства

В 1906 году в состав британского Королевского флота вошёл «Дредноут» — родоначальник кораблей новой формации. С этого момента в большинстве морских держав начали появляться собственные проекты линейных кораблей с однокалиберной главной артиллерией. Не стала исключением и Австро-Венгрия. Ещё в феврале 1908 года командующим австро-венгерским флотом графом Рудольфом Монтекукколи было высказано мнение, что будущие австрийские линейные корабли должны иметь водоизмещение не менее 18-19 тысяч тонн. Но ряд бюджетных ограничений привёл к тому, что по программе 1907 года были построены «компромиссные» линкоры типа «Радецкий», с 4 305-мм и 8 240-мм орудиями и водоизмещением 14,5 тысяч тонн[1].

Однако вскоре из Италии дошли сведения о том, что в этой стране началось строительство первого дредноута — «Данте Алигьери», вооруженного 12 305-мм орудиями и значительно превосходившего по боевой мощи линкоры типа «Радецкий». 5 октября 1908 года австро-вен­герский Военно-морской департамент выдал проектные спецификации на но­вый линкор компании [en.wikipedia.org/wiki/Stabilimento_Tecnico_Triestino «Стабилименто Текнико Триестино»] (СТТ) — основному частному подрядчику флота, а в декабре того же года был объявлен конкурс на лучший проект. В то время компания CTT была достаточно мощным и хорошо организованным предприятием с собственной инженерно-технической базой. Его проектный отдел под руководством ведущего спе­циалиста по военному кораблестроению страны — Вячеслава Зигфрида Поппера объединял лучших австрийских инжене­ров-кораблестроителей[2].

Был рассмотрен целый ряд проектов, отличавшихся друг от друга как по расположению артиллерии главного калибра, так и по её составу. Так, несколько эскизных проектов всё ещё предполагали «двухкалиберность» артиллерии ГК, «однокалиберные» же проекты различались количеством и расположением орудий в двух- или трёхорудийных башнях. Одновременно с собственными конкурсными решениями, австрийская делегация посетила Германию с целью ознакомления с последними воззрениями на конструк­цию современного линкора. В итоге в качестве основополагающего был выбран проект VIII, предусматривающий четыре трёхорудийные башни главного калибра, расположенные линейно-возвышенно в оконечностях корабля. Расчеты были проведены на основе проекта трехорудийной установки завода «Шкода», ин­тенсивно занимавшегося проработкой подобной конструкции с 1908 года[3].

Начало строительства австро-венгерских дредноутов планировалось согласно бюджету 1910 года. Однако австрийское и венгерское казначейства отказались выделить необходимые суммы, ссылаясь на то, что аннексия в 1908 году Боснии и Герцеговины легла дополнительным грузом на казну империи. Однако в этой ситуации в убытке оказывались крупнейшее судостроительное предприятие — CTT и ряд производителей оборудования и материалов («Шкода», «Витковиц» и пр.)[4].

В военно-политических кругах также стремились избежать го­дичного перерыва в строительстве лин­коров для сохранения квалификации судостроительных кадров. Начальник австро-венгерского Генерального шта­ба Конрад фон Гетцендорф предложил императору Францу-Иосифу строить дредноуты в кредит и, в случае если пар­ламентские делегации в следующем году не поддержат ассигнования на них, продать корабли за границу. Приказ о начале строительства кораблей был отдан ещё до ассигнования средств правительством, в чём личная заслуга главкома ВМФ Монтекукколи, проявившего личное мужество и упорство. Три линкора были заложены на верфях CTT[5].

В ходе голосования по ассигнованию средств на строительство новых линкоров Венгрия заявила о своем желании иметь собственную «долю в дредноутах» и пожелала иметь свой, «венгерский», дредноут. В предместье Фиуме Венгрии был формально передан участок земли, где компанией «Данубиус-Шонихен-Хартман» на базе небольшой верфи «Стабилименто Лазарус» началось строительство крупного судостроительного центра. Особым пунктом соглаше­ния оговаривалась постройка дредноута только из материалов венгерского произ­водства, «в случае, если они имеются в надлежащем количестве и качестве». Единственное исключение делалось для орудий и брони, поставляемых предпри­ятиями «Шкода» и «Витковиц»[6].

Названия двум кораблям были присвоены в честь знаменитых военачальников — адмирала Тегетгофа, победителя при Лиссе (SMS Tegethoff), принца Евгения Савойского (SMS Prinz Eugen). Головной корабль серии, SMS Viribus Unitis, был назван так кайзером в честь девиза Габсбургской монархии (лат. Viribus Unitis — «общими усилиями»). Четвёртый линкор, он же единственный венгерский, назван в честь первого венгерского христианского короля, Стефана I Святого (SMS Szent Istvan)[7].

Головной корабль, «Вирибус Унитис», был спущен на воду 24 июня 1911 года, 21 марта 1912 за ним последовал «Тегетгоф». 30 ноября 1912 состоялся спуск «Принца Ойгена». «Сент-Иштван» сошёл на воду только в январе 1914. Все корабли вступили в строй до начала войны, за исключением «Сент-Иштвана», что отчасти объясняется неопытностью фирмы-строителя.

Особенности конструкции

Корпус и броневая защита

Для предназначенных к действиям в замкнутом бассейне Адриатического моря дредноутам Австро-Венгерского флота предъявлялись не слишком высокие требования скорости (20 узлов)[8]. Это позволило при выборе основных характеристик корпуса ограничиться сравнительно небольшим отношением длины к ширине (5,56). Корпус кораблей набирался по продольно-поперечной схеме, на основе 216 шпангоутов. Их нумерация шла, как и во французском флоте, в обе стороны от мидель-шпангоута. Величина шпации различалась для средней части кораблей (1220 мм) и носовой и кормовой оконечностей (915 мм). Корабли имели три непрерывных палубы — верхнюю, среднюю и нижнюю и имели сдвоенное днище для защиты от подводных взрывов. При этом внутренне днище было особо толстым (два слоя по 25 мм) и отстояло от внешнего на 1220 мм. Это было так называемое «бронированное днище» Поппера, впоследствии показавшее себя неэффективным, в особенности в сравнении с системами, работавшими на принципе гашения энергии замкнутыми объёмами, а не броневой преградой[9].

Форштевень имел ярко выраженную «таранную» форму. Высота надводного борта была недостаточной (6,05 м, а в полном грузу — до 5,65 м), что обусловило высокую степень заливаемости носа и приводило к зарыванию кораблей во встреч­ную волну. В качестве дополнительной меры для успокоения поперечной качки корабли обору­довали двумя скуловыми килями[10].

Броневая защита новых линкоров по-сути, представляла собой усиленную модификацию бронирования предшественников — линкоров типа «Радецкий». Корабли имели по два броневых пояса — главный (280 мм, постепенно утоньшавшийся по направлению к носу до 110 мм и к кормовому траверзу до 150 мм) и верхний (180—110 мм). В корме главный пояс упирался в броневой траверз толщиной 130 мм. Внутреннее вертикальное брониро­вание корпуса дополнялось поперечны­ми и наклонными траверзами, завершав­шими формирование замкнутого контура вертикального бронирования цитадели линкора. 280-мм пояс замыкался в носу и корме траверзами толщиной 160-мм, 180-мм пояс — траверзами толщиной 120 мм в носу и 180 мм в корме. Бата­рея 150-мм орудий на средней палубе защищалась 180-мм плитами и при­крывалась сверху палубой из двух тол­щин стали повышенного сопротивления по 15 мм. Средняя палуба бронирова­лась от форштевня до батареи и затем в корму от неё до четвертой башни на­стилкой такой же толщины (15+15 мм), а нижняя — только в пределах броневой цитадели, где состояла из двух сталь­ных листов (18+18 мм) в плоской части и двух листов (18+30 мм) на скосах. Нижняя палуба имела защитную двух­слойную настилку из стали повышенно­го сопротивления только за пределами цитадели в оконечностях— 18+25 мм в носу и 18+30 мм в корме. Башни главного калибра была защищены в целом очень надёжно. Барбеты и борта башен прикрывались 280-мм плитами, лоб башен — 200-мм. Наклонные листы крыш имели толщину 150-мм и плоски­е — 60 мм. Боевые рубки прикрывали с боков 250 — 280-мм плиты, в то вре­мя как их плоские крыши имели за­щиту из двух стальных листов —все­го 60 мм (30+30 мм), а кормовая руб­ка даже из двух по 25 мм. Бортовые командно-дальномерные посты вспо­могательной артиллерии бронирова­лись 180-мм плитами с боков и сверху прикрывались 40-мм крышей. Наблю­дательные колпаки боевых рубок и бор­товых постов выполнялись из литой крупповской стали в 30 мм[11].

Главным недостатком линкоров типа «Вирибус Унитис» стала слабость противоторпедной защиты, следствием чего стала гибель двух кораблей («Сент-Иштвана» и «Вирибус Унитис» от итальянских торпедных катеров и боевых пловцов соответственно)[12].

Энергетическая установка

На первых трёх кораблях энергетическая установка была четырёхвальной, представленной прямоприводными турби­нами Парсонса постройки СТТ, работавшими на четыре вала и 12 котлами «Ярроу». Венгерский собрат «Сент-Иштван» коренным образом отличался по всем компонентам ЭУ. Корабль был двухвальным, винты приводились в движение двумя турбоагрегатами системы «Кертис-АЭГ». Пар производили 12 котлов англий­ской системы «Бэбкок энд Уилкокс». Все компоненты двигательной установки «Сент-Иштвана» изготавливались будапештским заводом «Ганц и К°— Данубиус». На ходовых испытаниях все линкоры постройки CTT слегка не дотянули до проектных 20,5 узлов, показав скорости в диапазоне от 20,28 до 20,41 узла. Испытаний «Сент-Иштвана», в связи с военным временем, не производилось[13].

Вооружение

Главный калибр линейных кораблей типа «Вирибус Унитис» составляли 12 305-мм 45 калиберных орудий образца 1910 года. Орудия производились фирмой «Шкода» в Пльзене. Каждое орудие осна­щалось горизонтально-клиновым затво­ром и имело полный вес 54,25 т. Огонь вёлся 450-кг снарядами с начальной скоростью 800 м/с, расчетная бронепробиваемость крупповской цементиро­ванной брони составляла 1065 мм у дула, или 470 мм на дистанции в 35 кабельтовых. Впервые орудия данного типа применялись на предшествующем типе линейных кораблей — типе «Радецкий»[10].

Артиллерия ГК размещалась в четырёх трёхорудийных башнях, по две в носу и корме, расположенных линейно-возвышенно. Такого рода расположение было позаимствовано у американских дредноутов типа «Саут Каролина»[14] и отличалось возросшей компактностью линкора. Диапазон углов возвышения составлял от — 4° до +20°, расчетная скорость стрельбы — 2 выстрела в минуту — должна была быть достигнута путём интенсивных тренировок личного состава.

На кораблях имелось два калибра противоминной артиллерии: 12 150-мм 50-калиберных орудий и 18 66-мм пушек. На крышах 305-мм башен, на­чиная с 1915—1916 годов, были установлены несколько 66-мм зенитных орудий[15].

Артиллерийское вооружение дополняли четыре подводных торпедных аппарата калибром 533 мм. Управление огнём ГК осуществлялось с помощью дальномеров фирмы «Барр энд Страуд» (база 3658 мм), установленных в броне­вых 30-мм кожухах на крышах обеих бо­евых рубок. Кроме того, каждая 305-мм башня имела свой собственный 9-футо­вый (2,7 м) дальномер, установленный в кожухе из 30-мм противоосколочной бро­ни. 150-мм орудия осна­щались 2,7-м дальномерами «Барр и Страуд» в броневых рубках[11].

Служба

В довоенный период служба новых линкоров отличалась рутинностью. Весной 1914 года «Вирибус Унитис» и «Тегетгоф» в сопровождении додредноута «Зриньи» совершили первый и един­ственный дальний поход в Восточное Средиземноморье. После убийства 28 июня 1914 года в Сараево эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены «Вирибус Унитис» доставил их тела в Триест[16].

С началом Первой мировой войны три вступивших в строй линкора типа «Вирибус Унитис» были сведены в первую эскадру линкоров (вторую составили три единицы типа «Радецкий»). 7 августа 1914 обе эти эскадры вышли в море для планировавшегося прикрытия прорыва германского линейного крейсера «Гебен» и лёгкого крейсера «Бреслау» в Стамбул, но были отозваны вскоре после получения сообщения о том, что германские корабли благополучно миновали мыс Матапан.

24 мая 1915 года, в день вступления Италии в войну против Австро-Венгрии, 1-я эскадра обстреляла береговые сооружения итальянцев у Анконы, что имело большое моральное значение. Италь­янский морской штаб лишился каких-либо крупных инициатив на море вплоть до самого конца войны. Впрочем, то же можно было сказать и об австро-венгерских дредноутах, к которым в ноябре 1915 года присоединился «Сент-Иштван». В целом они использовались крайне редко и в основном отстаивались на якорях в гавани Полы[17].

10 июня 1918 года во время операции по прорыву Отрантского противолодочного барража итальянским торпедным катером MAS 15 был потоплен «Сент-Иштван». Погибло 89 человек экипажа[18].

31 октября 1918 года, в ходе распада Австро-Венгрии как единого государства, на палубах кораблей бывшего Австро-Венгерского флота были спущены флаги, после чего флот перешёл в ведение Югославского Национального Совета. В этот же день флагманский корабль бывшего флота, «Вирибус Унитис» пошел ко дну в гавани Полы в результате диверсии, устроенной итальянскими боевыми пловцами Р. Розетти и Р. Паолюччи, установившими мины к борту линкора. Янко Вукович Подкапельский, капитан 1 ранга, по совместительству командующий новым югославским флотом, отказался покинуть корабль и погиб вместе с ним, разделив судьбу почти 400 человек экипажа. Вопрос о том, знали ли итальянцы, что они собираются взорвать факти­чески не линкор противника, а корабль совсем другого флота, остается откры­тым и по сей день[19].

По условиям Версальского мирного договора боевые ко­рабли флотов Центральных держав пе­редавались странам-победительницам. «Тегетгоф» был передан Италии, разобран на металл в 1924-1925 гг. «Принц Ойген», переданный Франции, использовался для опытов по бомбардировке корабля с воздуха и обстрелу артиллерией крупных калибров с французских линкоров. Потоплен артогнём линкоров французской Средиземноморской эскадры 28 июня 1922 года[20].

Список кораблей типа

Название Верфь-строитель Закладка Спуск на воду Принятие на
вооружение
Вывод из состава
флота/гибель
Судьба
SMS Viribus Unitis STT, Триест 24 июля 1910 24 июня 1911 5 декабря 1912 1 ноября 1918 Потоплен в Поле итальянскими боевыми пловцами
SMS Tegetthoff (1912) STT, Триест 24 сентября 1910 21 марта 1912 21 июля 1913 19241925 Передан Италии, разобран на металл
SMS Prinz Eugen (1912) STT, Триест 16 января 1912 30 ноября 1912 17 июля 1914 28 июня 1922 Потоплен как мишень на учениях французской Средиземноморской эскадры
SMS Szent István (1914) Danubius, Фиуме 29 января 1912 17 января 1914 13 декабря 1915 10 июня 1918 Потоплен итальянским торпедным катером MAS-15

Напишите отзыв о статье "Линейные корабли типа «Вирибус Унитис»"

Комментарии

  1. В иностранной литературе встречается наименование «Линкоры типа „Тегетгоф“» (нем. Tegethoff-Klasse)
  2. SMS — Seiner Majestät Schiff — нем. «Корабль Его Величества»

Примечания

  1. Виноградов С., с. 2
  2. Виноградов С., с. 2-3
  3. Виноградов С., с. 3
  4. Виноградов С., с. 13
  5. Виноградов С., с. 14
  6. Виноградов С., с. 15, 18
  7. Виноградов С., с. 18
  8. Виноградов С., с. 4
  9. Виноградов С., с. 5-6
  10. 1 2 Виноградов С., с. 6
  11. 1 2 Виноградов С., с. 11
  12. Балакин С., с. 20
  13. Виноградов С., с. 12-13
  14. Виноградов С., с. 7
  15. Виноградов С., с. 9
  16. Виноградов С., с. 20
  17. Виноградов С., с. 21
  18. Виноградов С., с. 22-25
  19. Виноградов С., с. 26-28
  20. Виноградов С., с. 28-29

Литература

  • С. Е. Виноградов. Линкоры типа «Вирибус Унитис». — Москва: Моделист-конструктор, 2001. — 32 с. — (Морская Коллекция № 3 (39)/2001). — 5000 экз.
  • С. А. Балакин. ВМС Италии и Австро-Венгрии 1914-1918 гг. Справочник по корабельному составу. — Москва: Моделист-конструктор, 1997. — 32 с. — (Морская Коллекция № 4 (16)/1997). — 6000 экз.

Ссылки

[www.youtube.com/watch?v=YgDVU934HzA Киносъёмка гибели линкора «Сент-Иштван»]

Отрывок, характеризующий Линейные корабли типа «Вирибус Унитис»

И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.