Линейные корабли типа «Кинг Джордж V» (1911)
Тип «Кинг Джордж V» (англ. King George V) — серия британских линейных кораблей, дальнейшее развитие линейных кораблей типа «Орион». Тип «Кинг Джордж V» был спроектирован в рамках кораблестроительной программы 1910 года. Средняя стоимость одного линкора этого типа составляла 1 945 200 фунтов стерлингов. Всего в рамках программы в 1911—1913 годах были построены четыре корабля. Все корабли данного типа активно применялись в годы Первой мировой войны. Один линкор — «Одейшес» — погиб в начале войны, 27 октября 1914 года подорвавшись на мине в районе острова Тори. Послевоенная служба трёх оставшихся кораблей типа получилась сравнительно недолгой: в соответствии с Вашингтонским морским договором 1922 года линкоры были сняты с вооружения в 1923—1926 годах.
Конструкция
Корабли этого типа являлись дальнейшим развитием линкоров типа «Орион». В новом проекте попытались устранить недостатки, которые были присущи кораблям типа «Орион»: слабую противоминную защиту и недостаточную остойчивость[5]; однако улучшения получились незначительными.
Основные отличия кораблей типа «Кинг Джордж V»:
- Нормальное водоизмещение увеличено на 500 длинных тонн. Длина и ширина увеличены на 4,1 м и 0,15 м соответственно.
- Противоминная артиллерия размещена с учётом усиления огня по носу[6], 12 из 16 орудий могли вести огонь в носовых курсовых углах, носовые орудия находились в забронированных 76-мм плитами одиночных казематах.
- Несколько усилена защита жизненно важных частей корабля (постов управления, погребов боезапаса и машинно-котельной установки).
- Максимальную проектную скорость увеличили на 0,7 узла[3][5](почти на узел)[6].
- Изменена и улучшена конструкция ходового мостика.
- Изменения в рангоуте ограничились заменой тяжёлой треногой мачты, позади носовой дымовой трубы, на лёгкую полую, установленную впереди носовой трубы. Размещение фок-мачты перед дымовой трубой уменьшило воздействие дыма на пост управления стрельбой[5].
Размещение экипажа вернулось к традиционному на британском флоте — офицерские каюты находились в корме, кубрики матросов и старшин — в носу[7].
Корпус
Нормальное водоизмещение составило 25 420 т, полное водоизмещение — 27 120 т. Длина между перпендикулярами составила 169,3 м, наибольшая — 182,2 м. Ширина корпуса 27,15 м, осадка при нормальном водоизмещении носом — 7,8 м[4].
Фактическая метацентрическая высота при нормальном водоизмещении составила 1,39 м, в полном грузу 1,57 м[8].
«Кинг Джордж V» оснащался тремя бесштоковыми адмиралтейскими якорями (двумя основными, одним запасным) массой 7,11 т, и одним кормовым якорем массой 2,13 т. Выбор цепи носовых становых якорей производили два носовых шпиля, приводимых в действие паровой машиной[4][9].
Спасательные средства состояли из двух паровых полубаркасов длиной 15 м, одного парового катера длиной 12,8 м, одного парусно-гребного 11-метрового полубаркаса, трёх парусно-гребных 9,8-метровых катеров, трёх 8,2-метровых вельботов, одна 9-метровая гичка, одна 5-метровая скиф-динги (тузик) и один стандартный складной бальзовый плот[4][7].
Мореходность
Корабли обладали хорошими мореходными и ходовыми качествами. В средней части корпус корабля был спрямлён — такие обводы смягчали бортовую качку. Вдоль бортов шли скуловые кили, имеющие в сечении форму треугольника. Скуловые кили не только уменьшали период бортовой качки, но и гасили колебания, вызванные потоками от винтов[10]. Недостатком был низкий надводный борт в кормовой части, из-за чего корма заливалась водой при волнении[11].
Бронирование
Главный броневой пояс состоял из двух частей — 305 мм нижней, защищающей ватерлинию до уровня средней палубы, и 229 мм верхней, располагавшейся по высоте от средней палубы до уровня главной палубы. Верхний 203-мм броневой пояс имел такую же протяжённость, что и главный броневой пояс и располагался от главной до верхней палубы. Общая высота вертикального бронирования борта составляла 6,26 м[4].
Главный броневой пояс продолжался в носовую часть на той же высоте (на уровне главной палубы), что и в середине корабля — сначала от траверза центра носового барбета башни «А» толщиной 152 мм и длиной 15,2 м, затем продлевался дальше толщиной 102 мм и длиной 14,8 м, не доходя до форштевня 13,7 м. В корму главный броневой пояс продолжался также на уровне главной палубы от траверза центра кормового барбета толщиной 64 мм и длиной 17,8 м, не доходя до ахтерштевня 15,2 м. Общая длина главного броневого пояса с носовыми и кормовыми оконечностями составляла 153,1 м (84,1 % длины корабля по ватерлинии)[12].
Главные носовые и кормовые броневые траверзы располагались следующим образом: в носовой части 254-мм поперечная переборка закрывала оконечность верхнего (203-мм) броневого пояса от главной до верхней палубы и оконечность верхней (229-мм) части главного броневого пояса от средней до главной палубы и располагалась наклонно внутрь от оконечностей 203-мм и 229-мм броневых поясов к барбету башни «А»; 152-мм носовой траверс закрывал оконечности главного 305-мм броневого пояса от нижней до средней палубы и располагался наклонно внутрь от оконечностей главного броневого пояса к наружной поверхности барбета башни «А»[12].
Лобовые и боковые стенки всех башен главного калибра имели толщину 279 мм. Задняя плита имела толщину 203-мм. Передняя часть крыши имела толщину 102 мм, а задняя часть — 76 мм. Броневой настил пола имел толщину 76 мм[12].
Палуба полубака 25,4 мм, верхняя палуба 45-38 мм, средняя палуба 25,4, нижняя палуба в носовой части 64-25,4 мм, в кормовой части 102-76 мм, кожухи дымовых труб: 38-25,4 мм, экраны пороховых погребов 45-38-25,4 мм, экраны машинного отделения 25,4 мм[13].
Основным серьёзным недостатком в подводной защите корабля явилось отсутствие внутренней продольной броневой переборки, как это было на «Нептуне», где продольные противоторпедные переборки были сплошными между конечными барбетами. Вместо неё снарядные и пороховые погреба башен главного калибра и машинное отделение прикрывались броневыми защитными экранами толщиной 25,4-45 мм[12].
Общий вес бронирования: 6960 англ. тонн[ком. 1][14].
Вооружение
Линейные корабли типа «Кинг Джордж V» оснащались десятью 13,5-дюймовыми пушками BL Mark V главного калибра в пяти двухорудийных башнях с гидроприводом. Такие же орудия несли и линейные корабли типа «Орион». Расположение башен было такое же, как на «Орионе», однако носовая надстройка была срезана под более острым углом, чтобы обеспечить больший сектор обстрела для орудий башни «Q»[15]. Пушки имели угол снижения 3° и угол возвышения, равный 20°, однако первоначальная конструкция дальномеров, управляющих башнями, ограничивала подъём 15,35°. Затвор поршневой, системы Велина, заряжание — картузное[16]. Они стреляли 1400-фунтовыми (635 кг) снарядами с дульной скоростью 762,5 м/с, при угле подъёма 14,75° максимальная дальность стрельбы составляла 20 000 ярдов (18 288 м) при стрельбе бронебойными снарядами. При угле подъёма 20° максимальная дальность возрастала до 23 820 ярдов (21 781 м). На дальности 10 000 ярдов (9144 м) бронепробиваемость составляла 310 мм по вертикальной плите из цементированной Крупповской стали. Скорострельность этих пушек составляла 1,5-2 выстрела в минуту[16]. Боекомплект состоял из 1000 снарядов (бронебойных, полубронебойных, фугасных) для 343-мм орудий (по 100 снарядов на ствол [4]). В военное время количество снарядов возрастало: в погребах «Одейшеса» (27 октября 1914 года) находилось 1120 343-мм снарядов[17].
Вес вращающейся части башен (без веса орудий) «А»: 565 дл. тонн, «В»: 600 дл. тонн, «Q»: 592 дл. тонн, «X»: 596 дл. тонн, «У»: 592 дл. тонн. Общий вес башен главного калибра с 343-мм орудиями: 3770 дл. тонн [14].
Противоминная артиллерия состояла из 16 102 мм орудий Мк. VII с длиной канала ствола 50 калибров (5100 мм). Они стреляли снарядами весом 14,1 кг с начальной скоростью 873 м/сек на дальность до 58 кабельтовых со скорострельностью до 8 выстрелов в минуту. Общий боекомплект 102 мм орудий составлял 2400 выстрелов или по 150 на ствол[18].
По сравнению с «Орионом», на «Кинг Джордже V» размещение 102-мм орудий было несколько иным — бо́льшую часть орудий, 12 из 16 (каждого борта 6 из 8) сгруппировали в носу, что объяснялось стремлением обеспечить наиболее плотный заградительный огонь именно с носовых курсовых углов, откуда наиболее вероятными были атаки эсминцев. Для перемещённых с кормы четырёх орудий устроили короткую баковую батарею (как раз под орудийными башнями «А» и «В») по два орудия побортно. Орудия прикрыли от осколков 76-мм броневыми щитами[18].
Все корабли имели по четыре 47-мм салютные пушки Гочкиса с боекомплектом 64 выстрела[19].
В конце 1914 года на «Кинг Джордже V» (и на «Аяксе») в кормовой части установили две 76-мм зенитные пушки Гочкиса с боезапасом 350 выстрелов на ствол. Во время войны корабли перевооружили, заменив пушки Гочкиса на 76-мм зенитные пушки Мк.1 с боезапасом по 150 выстрелов на ствол[19].
На линейном корабле «Центурион» в кормовой части первоначально были установлены два 102-мм скорострельных орудия Мк. VII с углом возвышения ствола +60°, переделанные в зенитные из противоминных с приданием стволу большого угла возвышения (боекомплект составлял по 150 выстрелов на ствол)[18].
| Орудие | 13,5"/45 Mark V(H)[20] | 4"/50 BL Mark VII[21] | 3"/45 20cwt QF HA Mark I[22] |
47-мм Гочкиса[23][ком. 2] | ||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Год разработки | 1909 | 1904 | 1910 | 1885 | ||
| Калибр, мм | 343 | 102 | 76 | 47 | ||
| Длина ствола, калибров | 45 | 50 | 45 | 40 | ||
| Масса орудия, кг | 76 102 | 2126 | 1020 | 240 | ||
| Скорострельность, в/мин | 1,5-2 | 6—8 | 12—14 | 20 | ||
| Установка | B Mark II | PIV | HA Mark II | ? | ? | |
| Углы склонения | −3°/+20° | −10°/+15° | −10°/+60° | −10°/+90° | /+60°? | |
| Способ заряжания выстрела | картузный | унитарный | ||||
| Тип снаряда | Light бронебойный Mark IIa |
Heavy бронебойный Mark IIIa (Greenboy) |
фугасный | шрапнельный? | шрапнельный | фугасный |
| Вес снаряда, кг | 574,5 | 639,6 | 14,06 | 14,06 | 5,67 | 1,5 |
| Вес и тип метательного заряда | 133 кг MD45 | 4,3 кг MD16 | 2,7 кг MD8 | 0,96 кг MD | 0,24 кг MD | |
| Начальная скорость, м/с | 787 | 759 | 873 | 732 | 762 | 574 |
| Максимальная дальность, м | 21 780 | 21 710 | 10 610 | |||
| Досягаемость по высоте максимальная, м | — | — | — | ? | 11 340 | 3000 |
| Эффективная, м | — | — | — | ? | 7160 | 1100 |
Торпедное вооружение состояло из трёх 533-мм торпедных аппаратов — двух бортовых, расположенных перед барбетом башни «А», и одного кормового (впоследствии был снят) с общим боезапасом 15 торпед. Торпеды — Мк.І и Мк.ІІ[24].
К 1917 году возникла необходимость иметь на каждом линейном корабле самолёт для корректировки стрельбы. Для этого на крышах башен установили взлётные платформы. В качестве авиационного вооружения были приняты колёсные бипланы Сопвич «Кэмел»[25].
Силовая установка
Главная энергетическая установка
Главная энергетическая установка включала в себя два комплекта турбин Парсонса с прямой передачей на четыре гребных вала, вращавших четыре трёхлопастных гребных винта. Каждый комплект турбин состоял из турбин высокого давления переднего и заднего хода и турбин низкого давления переднего и заднего хода. Турбины для «Аякса» и «Одейшеса» строили фирмы-изготовители этих кораблей, турбины для «Центуриона» были заказаны фирме «Hawthorn Leslie & Company», турбины для «Кинг Джорджа V» — фирме Парсонса[26]. Турбины размещались в трёх отсеках машинного отделения, разделённых между собой двумя продольными переборками. Турбины высокого давления вращали наружные гребные валы, турбины низкого давления — внутренние. Длина машинного отделения составляла 20,74 м.
Номинальная мощность силовой установки составляла 31 000 л. с., что должно было обеспечить скорость в 21,7 узла (при мощности 27 000 л. с. ход должен быть 21 узел)[3]. Винты, стоявшие на наружных валах, отстояли от винтов, установленных на внутренних валах, на 6,67 м[27].
В трёх котельных отделениях располагалось 18 водотрубных котлов (по шесть в каждом отделении), на «Кинг Джордж V» и «Аяксе» котлы были типа «Бабкок и Уилкокс», а на «Центурионе» и «Одейшесе» — типа «Ярроу». Котлов, работающих только на нефти, на линкорах типа «Кинг Джордж V» не было, поэтому отопление котлов было угольным, а нефть распылялась форсунками (каждый котёл был оборудован тремя форсунками для сжигания нефти) непосредственно на горящий уголь[27].
На время ходовых испытаний на «Аяксе» были установлены четырёхлопастные винты (конструкторы рассчитывали получить выигрыш в скорости). На 30-часовых заводских испытаниях, «Аякс» показал максимальную скорость 22,47 узла (против 22,866 «Центуриона» с трёхлопастными) на мерной миле в Полперро, при средней частоте вращения гребных винтов 290 об/мин[28]. То есть ход «Аякса» с экспериментальными винтами был даже ниже хода других кораблей этого класса, оснащённых трёхлопастными винтами. Испытания Адмиралтейство не удовлетворили. После проведённых испытаний на «Аяксе» установили проектные трёхлопастные винты. Наружные винты имели диаметр 2,7 м, внутренние винты — 2,9 м[27].
Дальность плавания
Топливо: нормальный запас угля 900 длинных тонн, полный запас 3100 дл. тонн, нефти — 840 тонн[4].
Дальность плавания на полном ходу 3805 миль, на 10-узловом ходу 5910 миль (6310 миль у «Аякса» и «Центуриона»)[29].
Электропитание
Четыре турбогенератора мощностью по 200 кВт и два дизель-генератора мощностью по 100 кВт снабжали корабль электроэнергией с постоянным напряжением 200 В. Генераторы размещались на трюмной палубе и через центральный распределительный щит подавали электроэнергию на корабельные устройства. Корабли имели и аварийный дизель-генератор мощностью в 100 кВт, который был параллельно подключён к аварийному электрощиту[7].
Представители
Строительство
Постройка линейных кораблей этого типа была включена в проект государственного бюджета Британии по расходам на 1910 год. Средняя стоимость каждого линкора составила 1 945 200 £, то есть около 85 фунтов за тонну. Проект предусматривал увеличение водоизмещения на 500 тонн по сравнению с предшественниками — кораблями типа «Орион», однако превышение водоизмещения составило 800 тонн, при этом осадка увеличивалась на 0,09 м. В целом построенные корабли получились хорошо сбалансированными[30]. В июне 1914 года все линкоры типа «Кинг Джордж V» приняли участие в празднествах посвященных завершению работ по расширению Кильского канала[31].
Кинг Джордж V
«Кинг Джордж V» (англ. HMS King George V) заложен на казённой верфи в Портсмуте 16 января 1911 года. Спущен на воду 9 октября 1911 года. Главная энергетическая установка построена фирмой Чарлза Парсонса на заводе в Уоллсэнде. Корабль назван в честь британского монарха (с 1910 г.) Георга V (1865—1936) из Виндзорской династии[32]. Крёстный отец — сам английский король Георг V[32].
В начале октября 1912 года начались заводские испытания. Вместе с ними прошли испытания цистерн-успокоителей качки, которые закончились неудачей (цистерны позже приспособили для хранения нефти)[33]. Пробеги на мерной миле в Плимуте проводились 4 ноября 1912 года. На третьем пробеге корабль развил максимальную скорость 22,373 узла при мощности на гребных валах в 33 022 л. с., средняя частота вращения гребных валов составила 339 об/мин[32].
14 ноября 1912 года корабль вошёл в состав флота. Его строительство длилось 23 месяца: стапельный период постройки составил 10 месяцев, достройка на плаву — 13 месяцев. Стоимость постройки составила 1 961 096 фунтов стерлингов. Экипаж корабля, согласно штатному расписанию, насчитывал 869 человек в 1913 году, 1114 человек в 1914 году[32].
С июня 1914 года «Кинг Джордж V» — флагманский корабль. Первый зарубежный визит состоялся на торжества, посвящённые завершению работ по расширению Кильского канала. Единственный английский линкор, на борт которого поднялся кайзер Германии Вильгельм II[33]. Как и все линкоры типов «Орион» и «Кинг Джордж V», корабль входил во 2-ю эскадру линкоров Гранд Флита, будучи флагманским кораблём вице-адмирала Т. Джерома[34]. Продан на металлолом в 1926 году[28].
Аякс
«Аякс» (англ. HMS Ajax) заложен на частной верфи «Скоттс» 27 февраля 1911 года. Главная энергетическая установка была изготовлена фирмой-строителем корабля. Назван в честь Аякса Теламонида, греческого героя Троянской войны, отличавшегося безумной храбростью и считавшегося самым могущественным героем греков после Ахилла[28].
Спущен на воду 21 марта 1912 года. Заводские испытания — с апреля 1913 года. Пробеги на мерной миле в Полперро проходили 12-13 мая 1913 года. Совершил серию из четырёх пробегов (с трёхлопастными винтами). На третьем пробеге развил общую мощность турбин на гребных валах 29 250 л. с., при средней частоте вращения гребных винтов 337,5 об/мин добился максимальной скорости 21,225 узла[28].
Вошёл в состав флота в августе 1913 года. Стапельный период постройки корабля составил 13 месяцев, достройка на плаву заняла 17 месяцев. Всего строительство «Аякса» продолжалось 30 месяцев, стоимость постройки составила 1 889 387 £. Экипаж корабля, согласно штатному расписанию, в 1914 году насчитывал 869 человек[28].
Одейшес
«Одейшес» (англ. HMS Audacious) заложен на частной верфи «Кэммел Лэрд» 3 марта 1911 года. Главная энергетическая установка изготовлена фирмой-строителем корабля. Спущен на воду 14 сентября 1912 года. На момент спуска имел водоизмещение 9095 тонн, осадку в носу — 2,74 м, в корме — 4,99 м, длину между перпендикулярами — 169,18 м, ширина без обшивки 27,08 м. Государственные испытания прошли в июле 1913 года[35].
Вошёл в состав флота в августе 1913 года[31]. Стапельный период постройки составил 18 месяцев, достройка на плаву заняла 11 месяцев. Экипаж, согласно штатному расписанию, в 1914 году насчитывал 860 человек. С октября 1913 года по август 1914 года входил в состав 2-й эскадры линейных кораблей Флота Метрополии. В августе 1914 года вошёл в состав объединённого Гранд Флита[36].
27 октября 1914 года «Одейшес», следовавший на учебные стрельбы, в 08:05 наскочил на мину, установленную германским вспомогательным минным заградителем «Берлин». В 21:00 «Одейшес» перевернулся, взорвался и затонул. Осколком был убит petty officer (старшина) на крейсере «Ливерпуль», находившемся на расстоянии более 700 метров от места взрыва. Погибший моряк — единственная жертва гибели «Одейшеса»[37].
Центурион
«Центурион» (англ. HMS Centurion) заложен на казённой верфи в Девонпорте 16 января 1911 года. Спущен на воду 18 ноября 1911 года. Во время заводских испытаний 9 декабря 1912 года столкнулся с итальянским пароходом «Дерна» и потопил его. Ремонтировался до марта 1913 года.
Вступил в строй в составе 2-й эскадры линейных кораблей Флота Метрополии, где прослужил с 12 мая 1913 года до августа 1914 года.
Находился в составе 2-й эскадры линкоров Гранд Флита с 1914 года по 1919 год.
Участвовал в Ютландском сражении[38].
С 1919 по 1924 годы находился в составе 4-й эскадры линейных кораблей Средиземноморского флота, участвовал в черноморских операциях. С 1924 года по апрель 1926 года находился в резерве в Портсмуте. Назначен в апреле 1926 года для переоборудования вместо броненосца «Агамемнон» в качестве радиоуправляемой мишени. Находился на казённой судоверфи в Чатаме с 14 апреля 1926 года по июль 1927 года для ремонта и переоборудования в радиоуправляемую мишень[37].
Вначале Второй мировой войны использовался в качестве ремонтной базы и блокшива[37]. Затем переоборудован в имитацию нового линкора «Ансон» (англ. Anson) и в этом качестве совершил 20 000-мильный переход в Бомбей. Оставался в Бомбее (под своим собственным именем) до 1942 года, затем перешёл в Александрию, прибыв туда в июне 1942 года. Там на корабль установили четыре 76-мм зенитных орудия и семнадцать 20-мм автоматических пушек «Эрликон»[35].
В качестве корабля эскорта 12—16 июня 1942 года принял участие в провалившейся операции «Вигерес» (из 11 транспортов конвоя были потоплены 2, на Мальту не прибыл ни один). В начале маршрута британские истребители сумели отразить несколько воздушных налётов и ослабить другие, но вскоре конвой вышел из радиуса действия «Харрикейнов» и «Киттихоков». Попытка прорваться на Мальту была отменена после того, как стало известно, что корабли сопровождения практически израсходовали зенитный боезапас. Адмирал Вайэн приказал своим кораблям возвращаться в Александрию[39].
До марта 1944 года служил в качестве плавучей зенитной батареи южнее Суэцкого канала. В апреле 1944 года покинул Александрию и вернулся в Портсмут (Англия). 6 июня 1944 года затоплен у Нормандского побережья в качестве волнореза в бухте «Малбери»[35].
Оценка проекта
Линейные корабли типа «Кинг Джордж V» практически без изменений повторяли предыдущий тип «Орион». В целом корабли были хорошо сбалансированными, имели красивый вид[40], но линкоры других флотов уже вооружались противоминной артиллерией калибра не менее 120 мм, чего требовали рост водоизмещения эсминцев, а также увеличение дальности действия их торпед. 102-мм пушки «Кинг Джорджа V» считались слишком слабыми для борьбы с новыми, более крупными, эсминцами, размеры которых росли вместе с увеличением размеров дредноутов[3]. Недостатки, присущие кораблям типа «Орион» (слабая противоминная защита, слабая противоминная артиллерия)[5] в новом проекте полностью устранены не были. Эти недостатки были устранены в следующем проекте — линейных кораблях типа «Айрон Дюк», которые получили 152-мм противоминную артиллерию[41].
«Вайоминг»[42] |
«Курбэ»[43] |
«Кинг Джордж V»[44] |
«Орион»[45] |
«Данте Алигьери»[46] |
«Кайзер»[47]
| |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Год закладки | 1909 | 1910 | 1911 | 1909 | 1909 | 1909 |
| Год ввода в строй | 1912 | 1913 | 1912 | 1912 | 1913 | 1912 |
| Водоизмещение нормальное, т | 26 416 | 23 475 | 23 368 | 22 555 | 19 865 | 24 724 |
| Полное, т[ком. 3] | 27 680 | 25 579 | 26 112 | 26 284 | 21 956 | 27 000 |
| Тип СУ | ПТ | ПТ | ПТ | ПТ | ПТ | ПТ |
| Мощность, л. с. | 28 000 | 28 000 | 31 000 | 27 000 | 35 000 | 28 000 |
| Полная скорость, узл. | 20,5 | 21 | 21,7 | 21 | 23 | 21 |
| Максимальная, узл. | 21,22 | 20,74—22,6 | 22,1—22,4 | 21,4—22,1 | 22,83[ком. 4] | 21,7—23,1 |
| Дальность, миль (на ходу, узл.) | 6680 (10) | 4200 (10) | 4060 (18,15) 6730 (10)[1] |
6730 (10) | 4800 (10) | 3800 (18) 7900 (12) |
| Бронирование, мм | ||||||
| Пояс | 279 | 270 | 305 | 305 | 254 | 350 |
| Палубы | 35—63 | 85 | 45—102 | 45—102 | 38 | 60—100 |
| Башни | 305 | 290 | 279 | 279 | 254 | 300 |
| Барбеты | 254 | 270 | 254 | 254 | 300 | |
| Рубка | 292 | 300 | 279 | 279 | 305 | 350 |
| Схема размещения вооружения |  |
 |
 |
 |
| |
| Вооружение | 6×2 — 305/50 21×1 — 127/51 2 ТА |
6×2 — 305/45 22×1 — 138/55 4 ТА |
5×2 — 343/45 16×1 — 102/50 4×1 — 47-мм 3 ТА |
4×3 — 305/46 20×1 — 120/50 13×1 — 76 3 ТА |
5×2 — 305/50 14×1 — 150/45 8×1 — 88 5 ТА | |
Напишите отзыв о статье "Линейные корабли типа «Кинг Джордж V» (1911)"
Комментарии
- ↑ Броня башен включена в статью вооружение.
- ↑ Салютное орудие
- ↑ Для британских и американских кораблей в источниках водоизмещение даётся в длинных тоннах, поэтому оно пересчитано в метрические тонны
- ↑ Мощность: 32 190 л. с.
Примечания
- ↑ 1 2 Conway's, 1906—1921. — P.30
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 49.
- ↑ 1 2 3 4 Паркс. Линкоры Британской империи. Том 7. — С. 21.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Burt. British Battleships WW1. — P. 176
- ↑ 1 2 3 4 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 39.
- ↑ 1 2 Burt. British Battleships WW1. — P. 169
- ↑ 1 2 3 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 52.
- ↑ Burt. British Battleships WW1. — P. 177
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 48,50.
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 50.
- ↑ Паркс. Линкоры Британской империи. Том 7. — С. 24.
- ↑ 1 2 3 4 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 46.
- ↑ Burt. British Battleships WW1. — P. 178
- ↑ 1 2 Burt. British Battleships WW1. — P. 173
- ↑ Паркс. Линкоры Британской империи. Том 7. — С. 23.
- ↑ 1 2 [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_135-45_mk5.htm British 13.5"/45 (34.3 cm) Mark V(L) 13.5"/45 (34.3 cm) Mark V(H)]. NavWeaps.com (1 May 2009). Проверено 4 октября 2011. [www.webcitation.org/6732viHjE Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 43.
- ↑ 1 2 3 Козлов Б. В. Линейные корабли типа «Орион». — С. 44.
- ↑ 1 2 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 44.
- ↑ DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_135-45_mk5.htm British 13.5"/45 (34.3 cm) Mark V(L) 13.5"/45 (34.3 cm) Mark V(H)] (англ.). сайт navweaps.com. NavWeaps.com (1 May 2009). — Описание орудия 13.5"/45 BL Mark V(L). Проверено 4 октября 2011. [www.webcitation.org/6732viHjE Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
- ↑ DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_4-50_mk7.htm British 4"/50 (10.2 cm) BL Mark VII] (англ.). сайт navweaps.com. — Описание орудия 4"/50 BL Mark VII. Проверено 24 сентября 2011. [www.webcitation.org/6732uLCvT Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
- ↑ DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_3-45_mk1.htm British 12-pdr [3"/45 (76.2 cm)] 20cwt QF HA Marks I, II, III and IV] (англ.). сайт navweaps.com. — Описание орудия 3"/45 20cwt QF HA Mark I. Проверено 24 сентября 2011. [www.webcitation.org/6732uoCuR Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
- ↑ DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_3pounder_H_mk1.htm British Hotchkiss 3-pdr (1.4 kg) [1.85"/40 (47 mm)] QF Marks I and II] (англ.). сайт navweaps.com. — Описание орудия 3-pdr Hotchkiss. Проверено 24 сентября 2011. [www.webcitation.org/6732vGMzE Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 45.
- ↑ Паркс. Линкоры Британской империи. Том 7. — С. 9.
- ↑ Burt. British Battleships WW1. — P. 179
- ↑ 1 2 3 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 48.
- ↑ 1 2 3 4 5 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 57.
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 51.
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 27.
- ↑ 1 2 Burt. British Battleships WW1. — P. 187
- ↑ 1 2 3 4 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 56.
- ↑ 1 2 Burt. British Battleships WW1. — P. 186
- ↑ Паркс. Линкоры Британской империи. Том 7. — С. 26.
- ↑ 1 2 3 Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 60.
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 62.
- ↑ 1 2 3 Burt. British Battleships WW1. — P. 188
- ↑ Козлов, Линкоры типа «Орион», 2006, с. 59.
- ↑ Пьедестал, 2005, с. 37.
- ↑ Burt. British Battleships WW1. — P. 170
- ↑ Burt. British Battleships WW1. — P. 189
- ↑ Conway's, 1906—1921. — P.114
- ↑ Conway's, 1906—1921. — P.197
- ↑ Паркс. Линкоры Британской империи. Том 7. — С. 20.
- ↑ Conway's, 1906—1921. — P.28
- ↑ Conway's, 1906—1921. — P.259
- ↑ Gröner. Band 1. — P.49
Литература
- на русском языке
- Козлов Б. В. Линейные корабли типа «Орион». — издание 2006. — СПб.: Истфлот, 2006. — 116 с. — ISBN 5-98830-017-0.
- Паркс, Оскар. Линкоры Британской империи. Том 7. Эпоха дредноутов. — СПб.: Галея Принт, 2008. — 116 с. — ISBN 9785817201321.
- А. А. Михайлов. Линейные корабли типа «Куин Элизабет». — СПб, 2001. — 96 с. — (Боевые корабли мира).
- П. Ч. Смит. Пьедестал (Сборник "Решающие конвойные битвы"). — ACT, 2005. — 223 с. — ISBN 5-17-038536-6.
- на немецком языке
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
- на английском языке
- Staff, Gary. [books.google.com/books?id=Kqvrr0RnGuEC&printsec=frontcover German Battlecruisers: 1914–1918]. — Oxford: Osprey Books, 2006. — 48 p. — ISBN 1846030099.
- Burt R. A. British Battleships of World War One. — London: Arms and armor press, 1986. — 344 p. — ISBN 0-85368-771-4.
- All the World's Battleships: 1906 to the present / I. Sturton. — издание 1996. — Лондон: Conway Maritime Press, 1987. — 190 p. — ISBN 0-85177-691-4.
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
Эта статья входит в число хороших статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Линейные корабли типа «Кинг Джордж V» (1911)
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
