Линия Зигфрида

Не путать с линией Гинденбурга Первой мировой войны, также часто называемой линией Зигфрида.

Прорыв Западного вала
Основной конфликт: Вторая мировая война
Карта линии Зигфрида
Дата	26 августа 1944— 10 марта 1945
Место	Франция, Бельгия, Нидерланды, Германия
Итог	победа союзников
Противники
США Великобритания Канада Германия
Командующие
Б. Монтгомери В. Модель
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Западный вал или Западная стена (нем. Westwall), среди противников Германии также известен как «Линия Зигфрида» (нем. Siegfriedstellung) — система немецких долговременных укреплений, возведённых в 1936—1940 годах на западе Германии, в приграничной полосе от Клеве до Базеля — немецкая линия обороны на суше. Протяженность около 630 км, средняя глубина 35—100 км. Состояла из полос обеспечения, главной и тыловой, имела около 16 тыс. фортификационных сооружений. При проектировании также планировалось создание сплошной зоны ПВО, состоящей из 60 зенитных батарей.

Западный вал в начале войны

3 сентября 1939 года Великобритания и Франция объявили войну Германии. Однако вплоть до 10 мая 1940 г. каких-либо существенных военных действий на Западном фронте не велось, вследствие чего это время получило название «Странной войны». Оба противника оставались под защитой своих укреплений, а настоящие бои развернулись севернее и западнее. После завершения кампании во Франции оборудование с сооружений Западного вала было снято и использовано в других местах. Бетонные укрепления, противотанковые и противопехотные линии достаточно быстро заросли и перестали выполнять возложенную на них задачу. Строения и подземные сооружения стали использоваться как складские помещения и в сельскохозяйственных целях. Другое оборудование, такое как кровати из казарм и бункеров были переданы недавно созданным гражданским бомбоубежищам. Эти кровати населением из-за их происхождения часто назывались «кроватями западной стены».

Западный вал в 1944 г

После высадки союзников в Нормандии, на Западе вновь началась война в полную силу. 24 августа 1944 Адольф Гитлер потребовал провести укрепление Западной стены. На эту работу было брошено 20 тысяч человек из Имперской трудовой службы и подневольных работников, к ней привлекались и местные жители. Помимо восстановления старой линии укреплений, был также возведён и ряд новых оборонительных сооружений, представляющих собою прежде всего легкие и временные укрепления. Проведению работ в полной мере препятствовала авиация союзников, обладавшая в то время полным господством в воздухе. В течение сентября 1944 — марта 1945 укрепления были преодолены войсками союзников.

Современное состояние

После войны наземные сооружения были почти полностью разрушены, подземные частично используются войсками НАТО.

См. также

• Организация Тодта
• Прорыв Западного вала (линии Зигфрида)
• Линия Мажино
• Линия Гинденбурга
• Линия Маннергейма
• Линия Сталина
• Линия Молотова
• Линия Салпа
• Атлантический вал

• Статья о чехословацких пограничных фортификационных сооружениях  (англ.)
• Статья о чехословацких пограничных сооружениях во время холодной войны (англ.)

Литература

• Военный энциклопедический словарь, Москва, ОНИКС XXI век, 2002

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Линия Зигфрида

Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил: