Линия Метаксаса

Ли́ния Метакса́са (греч. Γραμμή Μεταξά) — система греческих оборонительных укреплений, на границе с Болгарией, от горы Белес до региона города Комотини. Была построена в 1936—1940 годах. Общая длина, учитывая и неукреплённые участки, где она прерывалась, около 300 км. Названа по имени премьер-министра и министра обороны генерала Иоанниса Метаксаса. Успешная оборона «Линии» её гарнизонами в апреле 1941 года, против германских войск, получила в греческой историографии имя Сражение фортификаций (греч. Μάχη των Οχυρών).

История создания линии

Значение оборонительной позиции Рупел на греко-болгарской границе было отмечено в ходе Первой мировой войны. Если греко-сербские отношения были традиционно дружественными и греко-сербская граница оставалась неукреплённой, то греко-болгарские отношения были напряжёнными практически с момента создания болгарского государства в конце 19-го века.

Тот факт, что Болгария не присоединилась в период между двумя мировыми войнами к альянсу Сербия-Греция-Турция, усиливал недоверие и подозрение в том, что Болгария может предпринять военные действия против Греции, с целью получения реванша за поражения во Второй Балканской и Первой мировой войнах и пересмотра их результатов. Было принято решение возвести укрепления не только в районе Рупеля, но на всём протяжении греко-болгарской границы. Проект был закончен в 1935 году, и работы начались в районе Керкини в 1936 году.

Проект

Линия представляла собой, в основном, сеть подземных туннелей, которые включали в себя наземные укреплённые комплексы, с наблюдательными постами, артиллерийскими и пулемётными дотами, а также сеть противотанковых рвов, зоны железобетонных противотанковых надолбов двойных и тройных линий сдерживания.

Осуществление этого проекта взяло на себя Командование гарнизона македонской столицы, города Фессалоники. Командование гарнизона Фессалоники образовало специальный «Комитет Проектирования укреплений», в котором приняли участие топографы, географы, инженера, архитекторы, при участии и других воинских соединений, таких, как Инженерный корпус, а также Афинский Политехнический университет. Кроме армии и подрядчиков, на местах были задействованы многие предприятия Афин и Пирея.

Комитет под давлением времени и после того, как были определены позиции строительства фортификаций и всех других необходимых работ, представил доклад с предложениями Министерству обороны. После совещаний в министерстве было принято решение строительства линии, которая бы прикрывала регион от Восточной Македонии (гора Белес) до региона города Комотини во Фракии. Линия, учитывая и участки, где она прерывалась, составляла полосу длиной около 300 километров. Сюда следует также добавить продолжения противотанковых зон и других дополнительных укреплений, которые доходили до реки Эврос. Особое внимание было уделено конфиденциальности проекта и абсолютной секретности всех работ.

Поставленные цели

Основной целью строительства укреплённой оборонительной линии была не пассивная оборона, а отражение внезапного вражеского нападения. Одновременно была поставлена цель предоставления укрытия для частей армии, которым с этой позиции предполагалось контратаковать и перейти в наступление. «Комитет Проектирования Укреплений» предусмотрел строительство сооружений только для нужд передовых частей, которыми являлись:

1. Немедленное отражение любого внезапного вражеского вторжения.

2. Обеспечение беспроблемной мобилизации приграничного населения.

3. Обеспечение быстрой концентрации армии для выступления из приграничной зоны.

4. Обеспечение передовым частям линии, с которой основные части армии смогут развить наступление.

Комитет писал в своём докладе:

«Не исключено, что в некоторых секторах (оборонительной линии) предстоит обороняться основным силам кампании, на линии сооружений, которые будут рассмотрены дополнительно и которые вероятно, хотя и достаточны для нужд частей прикрытия, могут оказаться недостаточными для развёртывания позиций сопротивления всей Армии. Комитет считает, что не имеет возможность заняться рассмотрением и этого случая. Командование должно определить необходимость таких позиций и их место, и, если следует, строить там большее число укреплений и более мощные сооружения».

Из этого отрывка следует, что весь проект носил только временный оборонный характер.

Строительство линии

«Линия Метаксаса», состояла из (21) фортов. Эти Форты были построены для обороны границы Греции от болгарской атаки, поскольку в тот период, 1936-1940, Болгария не состояла в Балканском Пакте Дружбы и по-прежнему её целью были греческие территории, которые она потеряла в Балканских войнах (1912—1913) и Первую мировую войну.

Каждый форт представлял собой комплекс сооружений, способный обороняться в любом направлении. Включал в себя блиндажи и казематы, артиллерийские пулемётные и миномётные доты, наблюдательные пункты, многочисленные входы и выходы. Подземные сооружения каждого форта включали в себя командный пункт, залы офицеров, залы рядовых, телефонный центр, кухню, резервуары воды, санитарные узлы, склады продовольствия (на 15 дней), медицинский пункт с операционной, аптеку, систему вентиляции, систему освещения (генераторы, керосиновые лампы, фонари и др.), канализацию, внешние боевые позиции, противотанковые преграды, позиции зенитных орудий и др.

Сооружения были особенно прочными, некоторые из них используются греческой армией по сегодняшний день.
Внутренние помещения освещались, в основном, керосиновыми лампами, в некоторых были установлены генераторы. Вентиляция обеспечивалась как искусственной, так и естественной вентиляцией. Водоснабжение производилось через систему трубоповодов. Все фортификации сохраняются по сегодняшний день в хорошем состоянии и функциональны. Некоторые из них доступны для посетителей. Каждый из фортов хранит историю мужественного сопротивления своих защитников. Форты не были взяты германской армией и были сданы их защитниками 10 апреля 1941 года, только после получения приказа командования.

Форты линии Метаксаса

Укрепления «Линии» состояли из 21 независимых комплексов. Форт Рупел был одним из самых больших. Он занимал 6,1 из 155 километров линии (если не включать участки, где линия прерывалась) и был построен на высоте 322 метров. Укрепления были построены на трёх уровнях, в некоторых местах толщина армированного бетона достигает 2,5 метров. Имена 21 фортов, начиная с запада с горы Белес и заканчивая фортом северо-восточнее города Ксанти:

• Форт Попотливица
• Форт Истибей
• Форт Келкая
• Форт Арпалуки
• Форт Палиурионес
• Форт Рупел
• Форт Караташ
• Форт Кали
• Форт Першек
• Форт Бабазора
• Форт Малиага
• Форт Перитори
• Форт Парталушка
• Форт Дасавли
• Форт Лиссе
• Форт Пирамидоидес
• Форт Кастилло
• Форт АгиосНиколаос
• Форт Бартисева
• Форт Эхинос
• Форт Нимфеа

Статистика проекта

Эта оборонная линия является одним из самых большихтехнических сооружений в Греции в прошлом веке, как это следует из технических данных:

Инфраструктура

• Прокладка новых дорог: 115 километров.
• Использование и ремонт существующих дорог: 92 километров.
• Земляные работы на поверхности: 16.000 кубических метров.
• Подземные земляные работы: 291.000 кубических метров.
• Земляные работы при прокладке дорог: 927.000 кубических метров.

Основные сооружения

• Объём армированного бетона 108.000 кубических метров.
• Общий объём неармированного бетона: 68.000 кубических метров.
• Общая длина подземных водопроводов: 74 километров.
• Общая длина внутренних водопроводов: 14 километров.
• Общая длина телефонных линий вне укреплений: 1.216 километров.
• Общая длина телефонных линий в пределах укреплений: 70 километров.
• Общая длина развёртывания колючей проволоки: 90 километров.
• Общее количество использованного цемента: 66.000 тонн.
• Общее количество использованной бетонной арматуры: 12.000 тонн.
• Общая длина подземных галерей: 24.000 метров.
• Общая длина подземных укрытий-залов: 13.000 метров

Стоимость-время, затраченные на строительство «Линии»

• Общая стоимость затрат: 1,5 млрд драхм (эквивалент 58,5 млрд евро (2002))
• Сумма затраченных трудодней: 3.000.000
• Продолжительность строительства: 3,5 года, (ноябрь 1936 -июль 1940).

Предыстория обороны «Линии»

В октябре 1940 года греческая армия отразила нападение Италии и перенесла военные действия на территорию Албании. Это была первая победа стран антифашистской коалиции против сил Оси. Ожидалось вмешательство германской армии. Германский генштаб подготовил план операции «Марита» в декабре 1940 года, подписав также соглашение об участии болгарской армии в войне и предоставлении Болгарии греческих территорий в Македонии и Фракии. Германия начала ввод своих частей в союзную ей Болгарию 6 февраля 1941 года и развёртывание их на греко-болгарской границе. Одновременно Болгария мобилизовала 14 своих дивизий. Итальянское весеннее наступление 09.03-15.03.1941 года в Албании показало, что итальянская армия не могла изменить ход событий, что делало вмешательство Германии для спасения своего союзника неизбежным. По просьбе греческого правительства, которое предвидело интервенцию Германии, до конца марта 1941 года Великобритания послала в Грецию 40 тысяч своих солдат, число которых позже достигло 60 тысяч. При этом англичане заняли вторую линию обороны по реке Алиакмон до горы Олимп, вдали от линии фронта в Албании и потенциального театра военных действий на греко-болгарской границе.

Вторжение

Германское вторжение в Грецию началось 6 апреля 1941 года. В тот же день немцы и их союзники вторглись в Югославию, поскольку мартовский переворот нарушил планы присоединения этой страны к «Оси». Против Греции германское командование выставило:

• 7 пехотных дивизий
• 3 танковых дивизии
• 1 дивизию мотопехоты
• 1400 самолётов

Из 22 дивизий, которыми располагала греческая армия, 16 находились в Албании, вдали от нового фронта.

Сражение фортификаций

Германская армия, вторгшаяся в Грецию из Болгарии 6 апреля 1941 года, не смогла с хода взять линию приступом.

Германские 18-й и 30-й армейские корпуса атаковали Линию с 6-го апреля и после трёх дней сражений имели только ограниченный успех. В течение 4-х дней, несмотря на массированный артобстрел и использование штурмовой авиации и рукопашных боёв в туннелях некоторых фортов, немцы не могли занять господствующие позиции греческой линии обороны.

2-я танковая дивизия вермахта (18-й корпус), совершив обходной манёвр, пересекла болгаро-югославскую границу 8 апреля и, не встретив здесь значительного сопротивления, через практически не прикрытую греко-югославскую границу и долину реки Аксиос вышла к Фессалоники 9-го апреля, отсекая таким образом группу дивизий Восточной Македонии (4 дивизии и 1 бригада) от греческой армии в Албании, продолжавшей сражаться против итальянцев.

В тот же день греческий генштаб, считая, что оборона в Восточной Македонии не имела более смысла, приказом № 1381 предоставила возможность командующему группы дивизий Восточной Македонии генералу К.Бакопулосу на его усмотрение продолжать сражаться или сдаться Бакопулос, известный германофил, не преминул воспользоваться приказом и отдал приказ о сдаче фортов. Однако командиры большинства фортов не подчинились и продолжали сражение.

После получения приказа о сдаче сражение приняло характер боёв за «честь оружия» и, получив от германского командования почётные условия сдачи, форты прекратили один за другим сражение, начиная с 10 апреля. Германский генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист, который возглавлял атаку против Линии Метаксаса, выразил восхищение храбростью и мужеством этих солдат. Лист не стал брать пленных, заявляя, что греческая армия может покинуть форты, оставляя при себе свои военные флаги, но при условии сдачи оружия и боеприпасов. Он также дал приказ своим солдатам и офицерам отдать честь греческим солдатам.

Поведение германского командования на этом этапе войны отличается от следующего этапа — Критской операции. Через полтора месяца и начиная с 31 мая 1941 года (Расстрел в Кондомари) немецкие войска приступили к массовым расстрелам населения по всему Криту, за его участие в боях, поскольку это нарушало прусские понятия о правилах ведения войны.

Бригада Эвроса

Бригада, прикрывавшая греко-турецкую границу по реке Эврос, насчитывала 2300 человек, под командованием генерала Зисиса. Бригада успешно защищала форт Нимфео и свой участок греко-болгарской границы. После сдачи группы дивизий Восточной Македонии возникла угроза пленения бригады. Генерал Зисис принял решение переправить бригаду на турецкий берег реки, предполагая, что положения довоенного Балканского Пакта между Грецией, Югославией и Турцией остаются в силе. Генерал, однако, не знал, что турки подписали с немцами соглашение, которое аннулировало Пакт, получив от немцев заверение, что они будут оставаться в 20 км от турецкой границы. Когда бригада сложила оружие, но получила отказ в немедленной переброске на Крит для продолжения участия в боях, генерал Зисис покончил жизнь самоубийством.

Речь Гитлера в Рейхстаге 4 мая 1941 года

Гитлер начал свою речь следующим вступлением: «Мне искренне жаль, как немцу, который всегда с глубоким почитанием относился к культуре этой страны, из которой пришёл первый свет красоты и достоинства, и мне было особенно больно наблюдать за развитием событий, не имея возможности повлиять на них». Далее Гитлер продолжает: «В этой кампании немецкие вооружённые силы превзошли самих себя. Атака на сильно укреплённые позиции, особенно на фронте Фракии, была одной из самых тяжёлых задач, поставленных когда-либо перед любой армией».

Продолжая свою речь, Гитлер сделал следующее заявление:

Историческая справедливость обязывает меня заявить, что из всех противников, которые нам противостояли, греческий солдат сражался с наибольшим мужеством. Он сдался только тогда, когда дальнейшее сопротивление стало невозможным и бесполезным

Через 3 года, к концу войны, Гитлер заявил 30 марта 1944 года Лени Рифеншталь, как это следует из её мемуаров: «Вступление Италии в войну обернулось для нас катастрофой. Если бы итальянцы не напали на Грецию и им не понадобилась наша помощь, война приняла бы другой оборот, мы бы успели захватить Ленинград и Москву до наступления русских морозов».

Защитники и герои обороны Линии Метаксаса

• Димитриос Ициос
• Теодорос Каллинос

Ссылки

• [www.roupel.gr/construction.htmlΙστοσελίδα Ρούπελ]
• [ellgerm.phpnet.us/ Η ΜΑΧΗ ΤΩΝ ΟΧΥΡΩΝ ΤΗΣ ΓΡΑΜΜΗΣ ΜΕΤΑΞΑ]
• [www.feldgrau.com/greecewar.html About the German invasion of Greece]
• [www.bunkermuzeum.hu Bunkermuzeum, maps and ww2 fortifications]
• [www.fortifications.gr World War II Fortifications in Greece]

Источники

• Kaufmann J.E. Fortress Europe: European Fortifications of World War II. — Combined Publishing, 1999. — ISBN 1-58097-000-1.

Отрывок, характеризующий Линия Метаксаса

Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.