Линия M1 (Копенгаген)

Линия M1
Копенгагенский метрополитен
Схема линии M1.
Открытие первого участка:	2002 год
Длина:	13,1 км
Количество станций:	15
Время поездки:	22 мин.
Максимальное число вагонов в составе поезда:	3
Число вагонов в составе поезда:	3
Наземные участки:	есть
Электродепо:	Вестамагер

Линия M1 (дат. Linjer M1) — первая линия Копенгагенского метрополитена, соединяющая район Эрестад c центром Копенгагена. Конечные станции: Ванлёсе (дат. Vanløse) и Вестамагер (дат. Vestamager). На участке от Ванлёсе до станции Кристиансхаун (дат. Christianshavn) линия M1 совпадает с линией M2. После ввода в эксплуатацию кольцевого маршрута (дат. Cityringen) к 2018 году, линия M1 будет пересекать на станции Фредериксберг линию M3, и на станции Конгенс-Нюторв линии M3 и M4. Линия M1 на схемах Копенгагенского метрополитена обозначена зелёным цветом. Всего линии M1 принадлежит 15 станций, из них 7 подземных и 8 надземных.

История

Строительство линии (проходка тоннелей) началось в 1998 году, в районе будущей станции Исландс-Брюгге (дат. Islands Brygge). В 2000 году были проведены ходовые испытания первого состава на готовом наземном участке, а в начале 2001 года завершена проходка подземных тоннелей. В период с 2001 по 2002 годы велись работы по сооружению станций метро и монтаж систем обеспечения. В июне 2002 года началсь наладка систем и обкатка составов на всей длине пускового участка.

• 19 октября 2002 года был торжественно открыт участок линии M1 между станциями Нёррепортом и Вестамагером. Всего 8 станций: Нёррепорт, Конгенс-Нюторв, Кристиансхаун, Исландс-Брюгге, ДР-Бюэн, Сундбю, Белла-Сентер, Эрестад и Вестамагер.
• 29 мая 2003 года линия была продолжена, открылся участок между Нёррепортом и Фредериксбергом. Всего 2 станции: Форум и Фредериксберг.
• 12 октября 2003 года линия была продлена до Ванлёсе и практически закончена. Всего 3 станции: Фасанвай, Линдеванг и Ванлёсе.
• 24 января 2004 года на участке Фредериксберг — Ванлёсе открылась еще одна станция — Флинтхольм.

Маршрут

Линия M1 начинается в районе Ванлёсе, где имеется выход к S-поездам (линии C и H). Затем, параллельно линии S-tog Фредерикссунн (дат. Frederikssundbanen), идёт до Флинтхольма, где так же можно пересесть на S-поезд (линии C, F и H). И хотя станция метро Флинтхольм была открыта позже всех станций линии M1 (24 января 2004 года), вкупе со станцией S-tog, железнодорожный узел Флинтхольма является в Дании третьим по величине пассажирооборота. После станции Линдеванг метро уходит в тоннель.

В Копенгагенской агломерации (коммуны Копенгаген, Фредериксберг и Торнбю) используется интегрированная система оплаты с привязкой стоимости проезда к зоне следования. Линия M1 проходит через три таких зоны (причем все они, с 1 по 3, являются городскими). Все станции между Ванлёсе и Фредериксбергом находятся на территории коммуны Фредериксберг и принадлежат 2 транспортной зоне. С открытием кольцевого маршрута станция Фредериксберг станет пересадочной на линию M3. К тому же, через неё проходит граница транспортных зон, станция метро Фредериксберг принадлежит обеим зонам сразу: 1 и 2. Участок линии от станции Форум до станции ДР-Бюэн относится к 1 транспортной зоне. Оставшиеся станции входят в зону 3.

Станция Нёррепорт находится в деловом центре Копенгагена, так называемом даунтауне (дат. Indre By). Здесь же находится главный железнодорожный центр по региональному и международному направлениям, крупный узел S-поездов (линии A, B, C, E и H). Так же как и станция Фредериксберг, станция Конгенс-Нюторв станет пересадочной для линий M3 и M4 кольцевго маршрута.

Станция Кристиансхаун расположена на острове, на территории бывшей военно-морской базы. Это последняя станция, где линии M1 и M2 шли вместе, после Кристиансхаун линии M1 идёт в сторону аэропорта Каструп (остров Брюгге).

Предполагается, что на линии будут открыты еще две станции: на север и к югу от станции Эрестад, примерно на полпути между станциями на участках Белла-Сентер—Эрестад и Эрестад—Вестамагер. Возможные имена станции: Северный и Южный Эрестад.

Режим работы

Поезда на линии M1 работают постоянно, с различными интервалами в зависимости от времени суток:

• в часы пик (07:10 — 15:18): 4 минуты;
• в ночное время (24:00 — 05:00): 20 минут (в ночи с 24:00 четверга до 24:00 субботы — 15 минут);
• остальное время: 6 минут.

Всю линиию M1 можно проехать за 22 минуты (от конечной до конечной), причем участок от Ванлёсе до Нёррепорта за 9 минут, а от Нёррепорта до Вестамагера — за 13 минут.

Примечания

не остров брюгге а остров амагер

Ссылки

• [m.dk/ Официальный сайт] Копенгагенского метрополитена. (датск.)
• [www.wandawanders.com/images/stories/200608/metro_copenhagen_large.gif Схема линий метро и S-tog] (на начало 2007 года).

Отрывок, характеризующий Линия M1 (Копенгаген)

Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.