Линкольн-центр
Ли́нкольн-центр (Lincoln Center) — крупнейший культурный центр Нью-Йорка, местонахождение всемирно известного театра «Метрополитен-опера» и целого ряда других культурных учреждений. Линкольн-центр издаёт проспекты и журналы по культуре, в том числе известные за пределами США журналы Opera News и Film Comment.
Содержание
Структура
Центр исполнительских искусств, названный в честь президента США Авраама Линкольна, представляет собой комплекс из 12 зданий, предназначенных для различных публичных культурных мероприятий и образовательных целей — концертных залов, оперных и драматических театров, киноцентров и т.п. Линкольн-центр является крупнейшей в мире культурной агломерацией.
В собственном здании выступает труппа Метрополитен-оперы, в здании театра Дэвида Коха[en] — труппа Нью-Йоркского балета (до 2011 г. здесь также давала спектакли Нью-Йоркская городская опера), в здании Дэвид-Геффен-холла (до 2015 «Эвери-Фишер-холл») — Нью-Йоркский филармонический оркестр. Концертный зал Элис Талли[en], входящий в комплекс Джульярдской школы, предоставлен для выступлений Общества камерной музыки[en] и мероприятий Нью-Йоркского кинофестиваля, театр Вивианы Бомон[en] — для драматических постановок. Для целей Кинообщества Линкольн-центра[en] служит зал театра Уолтера Рида. Также здесь находятся Школа американского балета[en], Нью-Йоркская публичная библиотека исполнительских искусств[en] и Джазовый центр[en] — группа зданий, включающая в себя Роуз-театр на более чем тысячу мест, Зал Аллена и джазовый клуб Диззи «Кока-кола». В Дамрош-парке[en] находится летний амфитеатр, в котором проводятся концерты под открытым небом.
История
Линкольн-центр на Манхэттене, заложенный в 1959 году президентом Дуайтом Дэвидом Эйзенхауэром, начал строиться в 1960-х годах по решению консорциума городских глав под руководством Джона Рокфеллера. Он объединил в одном месте уже известные, давно существующие культурные институции, такие, как Нью-Йоркский филармонический оркестр (1842), театр Метрополитен-опера (1883), Джульярдская школа музыки (1905), Нью-Йоркская городская опера (1944) и Нью-Йоркский городской балет (1935/1948), с новыми.
Большинство зданий было построено в 1960-х годах. В 2004 году появился Джазовый центр[en]. В марте 2006 года началась реконструкция Линкольн-центра. Стоимость работ по состоянию на 2011 год составляла 1,2 миллиарда долларов[1].
Среди архитекторов:
- Макс Абрамович — Зал Филармонии, 1962 (в 1973—2015 годах — Эвери-Фишер-холл);
- Уоллес Харрисон — основной план и здание Метрополитен-оперы[en], 1963—1966;
- Филип Джонсон — Театр штата Нью-Йорк[en], 1964 (с 2008 года — театр Дэвида Коха);
- Гордон Буншафт — Библиотека и музей исполнительских искусств[en], 1965;
- Ээро Сааринен — Театр Вивианы Бомон[en], 1965;
- Пьетро Беллуски — Джульярдская школа и входящий в неё Концертный зал Элис Талли[en], 1969.
См. также
Напишите отзыв о статье "Линкольн-центр"
Примечания
- ↑ [newsinphoto.ru/bez-rubriki/novyj-oblik-linkoln-centra-v-ssha/ Новый облик Линкольн-центра]. newsinphoto.ru. Проверено 03 мая 2011. [www.webcitation.org/66M2AKUGm Архивировано из первоисточника 22 марта 2012].
Отрывок, характеризующий Линкольн-центр
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
