Лачеделли, Лино

Лино Лачеделли (итал. Lino Lacedelli, 4 декабря 1924, Кортина д’Ампеццо — 20 ноября 2009, Кортина д’Ампеццо) — итальянский альпинист, ставший всемирно известным тем, что 31 июля 1954 года вместе с Акилле Компаньони (Achille Compagnoni) в составе экспедиции под руководством Ардито Дезио (Ardito Desio) стал первым, достигшим вершины К2.

Восхождения в Доломитовых Альпах

Лачеделли был участником множества оригинальных и сложных восхождений.

Его первой покоренной вершиной стала возвышавшаяся недалеко от дома Cinque Torri в массиве Нуволао (Gruppo del Nuvolao), на которую он поднялся в подбитых гвоздями ботинках, в возрасте 14-ти лет. Скоро под опекой Луиджи «Биби» Гедины (Luigi Bibi Ghedina) он стал одним из лучших для своего возраста скалолазов в Доломитовых Альпах. В 1946 г. его приняли в престижный клуб альпинистов «Cortina Squirrels» («Scoiattoli di Cortina»), основанный в 1939 г. Именно этот клуб в 1954 году организовал экспедицию на К2.

25 мая 1947 г. вместе с Уго Помпанином, Клаудио Аполлонио и Альбино Альвера он осуществил первую попытку подъема по кратчайшему пути к вершине Коль Роза (Col Rosa) в Кортина д’Ампеццо .

28 августа 1947 г. с Сильвио Альвера он поднялся на Сассолунго ди Чибьяна (массив Босконеро) по северо-западному гребню, пройдя 60 метров стены 4-й сложности за 7 часов.

21 сентября 1947 г. с Уго Помпанином, Уго Савахо и Бруно Лачеделли поднялся по юго-западной стене Тофана ди Росеc (Tofana di Rozes), пройдя по новому маршруту 5-й сложности с пятью крюками за 5 часов.

11 августа 1948 г. — Первая попытка прохода по сложной северо-западной стене Castello delle Venere, за 8 часов.

20 августа 1949 г. — с альпинистом Пьерпаоло Ломбарди прошёл по северной стене горы Сорапис (Sorapis) по «Пути Пиластро» (4 уровень сложности, 570 м, 6 с половиной часов)

18 августа 1949 г. г — вместе с Луиджи Гедина (Luigi Ghedina) совершил первый проход по очень крутой восточной стене к вершине Гран Капуцин (Grand Capucin) (3838 м) в массиве Монблана путём Вальтера Бонатти за 4 дня, а несколько недель спустя — за 18 часов.

1951 г. — снова вместе с Луиджи Гедина за два дня прошёл новым длинным путём по юго-западной стене Cima Scotoni в Доломитовых Альпах — одной из самых сложных для подъема в то время, сравнимое с покорением К2.

1953 г. — приглашен Ардито Дезио в итальянскую экспедицию на К2. Позднее Дезио написал о нём в официальном отчете о восхождении: « холост, 29 лет, из Кортина д’Ампеццо. Рост 178 см; профессия — водопроводчик, горный проводник и лыжный инструктор.» 31 июля 1954 Лачеделли вместе с Акилле Компаньони первыми поднялись на вершину К2. Тогда из-за обморожения ему пришлось ампутировать большой палец руки.

Восхождение на К2

Экспедицию 1954-го года итальянцы с гордостью считают одной из золотых страниц в истории восхождений. Однако не всё в этой экспедиции было героическим. Пока Лино Лачеделли и Акилле Компаньони чествовали как национальных героев, другой член команды -Вальтер Бонатти яростно обвинял их в том, что они бросили его в смертельной опасности.

В 1954 г. Бонатти был 24-летним членом экспедиции Ардито Дезио на К2. Бонатти и Махди, местному носильщику из пакистанского племени хунза, было поручено доставить баллоны с кислородом в верхний лагерь IX из лагеря VIII для решающего штурма вершины. Верхний лагерь был разбит Лачеделли и Компаньони несколько дальше, чем ожидали Бонатти и Махди, и ночь наступила раньше, чем они смогли добраться до него. Когда они связались со своими партнерами по команде, то те приказали им оставить баллоны и идти вниз… в полной темноте на высоте 8100 м. Вальтер и Махди выжили ночью, выкопав бивуак в снегу, на открытом плече К2, но пакистанец потерял все пальцы от обморожения. По возвращении домой вся команда не только отрицала это, но Компаньони ещё и обвинил Бонатти в попытке сорвать их восхождение, и взойти на вершину самому. Бонатти, который совершил первое восхождение на Гашербрум IV, в 1958 г. был осужден альпинистским сообществом, и в 1965 г. бросил заниматься альпинизмом.

С тех пор Бонатти опубликовал книгу «Горы моей жизни» — автобиографию с рассказами об экспедиции 1954 г. В своей книге он предъявил доказательства своей невиновности, в том числе и фотографии Лино и Акилле на вершине в кислородных масках.

Почему был перемещен лагерь, действительно ли кислород кончился до вершины, как заявлялось, а если так, когда точно Лачеделли и Компаньони стартовали на вершину? И если они могли разговаривать с Бонатти и Махди в районе последнего лагеря, то почему не помогли им добраться до палатки?

Через 10 лет после восхождения обвинения альпинистами друг друга окончательно вылились на суд общества. Журналист Нино Гиглио опубликовал в газетах несколько статей, основанных на интервью с Компаньони и пакистанским полковником медицинской службы Ата-Улла. Было объявлено, что Бонатти пытался выиграть восхождение у Лачеделли и Компаньони, что он использовал предназначенный для штурмовой двойки кислород во время ночевки на высоте 8100 м, в результате чего запас закончился слишком рано, и что Бонатти бросил Махди, поэтому несет ответственность за его обморожение и последующие ампутации.

Эти обвинения заставили Бонатти подать и выиграть иск о клевете против Гиглио и газеты (полученные средства были пожертвованы детскому приюту). Было легко доказать, что Бонатти не мог использовать кислород, так как у него не было масок и трубок, а только баллоны. Но его репутация уже пострадала. Бонатти оказался отвергнутым обществом, тогда как Лачеделли, Компаньони и лидер экспедиции Ардито Дезио поддерживали свою версию событий, по крайней мере, относительно времени выхода на вершину и количества кислорода. По версии Вальтера Бонатти, выжив в ветреную ночь, он, следом за Махди, спустился в лагерь VIII к 7 утра (это было подтверждено другим членом команды Пино Галлотти, в лагере VIII). Бонатти настаивал, что во время спуска он постоянно просматривал склоны над собой, пытаясь увидеть следы Компаньони и Лачеделли, но не увидел их, хотя пара восходителей утверждала, что они оставили палатку с первыми лучами солнца (по официальным метеорологическим данным для К2 восход был в 4.54 утра).

Из официальной книги об экспедиции Ардито Дезио (глава написана Лачеделли и Компаньони):

«Как только на востоке небо стало светлеть, мы оба выскочили из палатки. Какое разочарование! Над нами чистое небо, но внизу все закрыто морем облаков, которые не обещают хорошей погоды. Мы ищем на склоне место, где вчера Бонатти и Махди оставили кислородные аппараты. К нашему удивлению, мы обнаруживаем вдруг фигуру человека, спускающегося не совсем твердыми шагами вниз. Кто это может быть? Бонатти или Махди? На таком большом расстоянии мы не можем узнать спускающегося. Мы громко кричим. Фигура останавливается, обернулась к нам, но не ответила, продолжая движение вниз по крутому склону.

Мы в недоумении. Что случилось? Неужели Бонатти и Махди уже сегодня поднялись из лагеря VIII к нам наверх? Нет, это невозможно. В таком случае мы видели бы человека поднимающегося, а не спускающегося. Все это для нас загадка.

Мы строили различные предположения, но так и не пришли ни к какому выводу. То, что случилось в действительности, как мы потом узнали, нам кажется неправдоподобным. Бонатти и Махди несли кислородные баллоны, дошли до плит и на высоте 8000 метров с наступлением темноты, не имея возможности вернуться в лагерь VIII, вырыли пещеру и заночевали. Несмотря на страшный холод и ветер, они сравнительно благополучно провели ночь в пещере без палатки и спальных мешков»

Больше о ночевке Бонатти и Махди на высоте около 8100 м в официальном отчете об экспедиции не было сказано ни слова. Лачеделли и Компаньони стали национальными героями, и гордость за них оправданно заполнила брешь в сердцах итальянцев, оставшуюся от разрушений Второй мировой войны. А что насчет роли Бонатти и Махди? Конечно они заслужили одобрения за свою поддержку пары восходителей, которым пришлось бы намного труднее в покорении вершины без дополнительного решающего запаса кислорода. Около пяти десятков лет существовала официальная версия, рассказанная Дезио, Компаньони и Лачеделли. Недавно была опубликована книга Лачеделли и Кенатти «Цена завоевания: откровения с восхождения на К2», где рассказывается другая версия событий, произошедших той ночью. Версия, близкая к тому, о чём все это время говорил Бонатти.

Так, Лачеделли написал, что бивуак, где были оставлены баллоны с кислородом, он и Компаньони покинули в 7.30 утра, вместо 6.15, как было указано в официальном отчете Дезио, что подтверждает слова Бонатти, говорившего, что они не могли выйти на вершину раньше 7 утра. Получается на спуск за кислородными баллонами ушло всего полчаса, а не час, как утверждал Компаньони. Хотя в этом случае можно сослаться на проблемы с памятью в условиях высокогорья.

Что касается загадки с кислородом, который закончился за 2 часа или 600 футов до достижения вершины. Если подсчитать, то получается, что последний отрезок пути альпинисты поднимались со скоростью примерно 300 футов в час (100 м в час) без кислорода. Так почему же на то, чтобы пройти первые 1000 футов у них ушло 10 часов (скорость движения — 100 футов или 30 м в час), когда кислород в баллонах ещё был, да и усталость чувствовалась куда меньше? Можно ли это объяснить различной технической сложностью на участках маршрута? Все-таки кажется очевидным, что кислорода для пары восходителей хватило до конца. В 1983 г. Роберт Маршалл, переводчик книги Бонатти «Горы моей жизни», неожиданно признал, что частицы льда на бороде Лачеделли на фотографии с вершины указывают, что кислородная маска была снята непосредственно перед взятием вершины. Так что кислород не мог закончиться двумя часами ранее. Лачеделли тогда объяснял в интервью, что маски не снимали, чтобы «согреть дыхание».

По подсчетам Бонатти кислорода должно было хватить на 10 часов. При выходе на вершину в 8.30 баллоны опустели бы к 6.30 вечера, чего было вполне достаточно для покорения вершины.

Кислород и закончился около 6-6.30. Прямо перед вершиной, как теперь говорит Лачеделли. Значит и штурм начался в районе 7.30-8.30 утра, а не раньше, как утверждалось в официальном отчете об экспедиции со слов Компаньони.

И наконец, что же пишет Лачеделли о штурмовом лагере, который был перемещен выше в более труднодоступном месте, относительно оговоренного заранее? Лагерь был передвинут в горизонтальном отношении, чтобы надежнее уберечь его от линии схода лавин над «Бутылочным горлышком». Но в то же время, он говорит, что Компаньони не хотел вчетвером ночевать в маленькой двухместной палатке, подозревая, что Бонатти может заменить его в решающем штурме вершины, если тот окажется вместе с ним и Лачеделли в верхнем лагере. В отличие от Компаньони, его молодой партнер по команде находился в гораздо лучшей физической форме.

В 2004 году Лино Лачеделли приехал в Базовый лагерь К2 на празднование 50-летия покорения вершины. Оттуда он попытался дозвониться до Бонатти, но это ему не удалось. Позже Бонатти сказал по этому поводу, что извинения пришли слишком поздно, о примирении не может быть и речи.

В 2008 году итальянский клуб альпинистов официально признал версию Бонатти о восхождении. Компаньони и Лачеделли достигли вершины с кислородом, подвергнув серьёзному риску жизни Вальтера Бонатти и Амира Махди, не оказав им помощь на высоте 8100 м, когда те доставили дополнительный кислород в штурмовой лагерь.

После восхождения на К2 Лачеделли продолжил заниматься скалолазанием, вернувшись в Альпы. и участвовал во множестве экспедиций. Кроме того он участвовал в 163-х спасательных операциях в горах, некоторые из которых были очень сложными и рискованными.

Лино Лачеделли владел и управлял магазином спортивных товаров «К2 SPORT» в Кортина д’Ампеццо.

Обладатель золотой медали за гражданскую доблесть.

2 декабря 2004 г. По инициативе Президента Республики ему присвоено звание Кавалера Большого Креста Ордена за заслуги перед Итальянской республикой.

С 2005 г он является почетным гражданином Монтебеллуны.

Скончался 20 ноября 2009 г. из-за проблем с сердцем.[www.telegraph.co.uk/news/obituaries/sport-obituaries/6617138/Lino-Lacedelli.html 4]

Литература

• Ардито Дезио, «К2 вторая — вершина мира», Москва, изд-во Физкультура и Спорт, 1959 г., 192 °C.,пер. Ф Кропф
• Lino Lacedelli — Giovanni Cenacchi, K2 — Il prezzo della conquista, Mondadori, Milano, 2004, ISBN 88-04-55847-4
• Walter Bonatti, Montagne di una vita, Baldini Castoldi Dalai, Milano, 2006, ISBN 978-88-6073-063-3

См. также

• Компаньони, Акилле
• Альпинизм
• Чогори

Ссылки

• www.scoiattoli.org
• poxod.ru/literature/k2/index.html
• www.telegraph.co.uk/news/obituaries/sport-obituaries/6617138/Lino-Lacedelli.html

Отрывок, характеризующий Лачеделли, Лино

Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.