Линуа, Шарль

Шарль-Александр-Леон Дюран Линуа
Charles-Alexandre Léon Durand Linois
Дата рождения	27 января 1761(1761-01-27)
Место рождения	Брест (Франция)
Дата смерти	2 декабря 1848(1848-12-02) (87 лет)
Место смерти	Версаль
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	флот
Годы службы	1776—1806 1814—1815
Звание	вице-адмирал
Командовал	фрегат «Аталанта» корабль «Формидабль» корабль «Жан-Жак Руссо» 74-пуш. корабль «Нестор»
Сражения/войны	Война за независимость США Революционные войны * Бой у острова Груа Наполеоновские войны * Бой Данса * Сто дней
Награды и премии

граф Шарль-Александр-Леон Дюран Линуа (фр. Charles-Alexandre Léon Durand Linois, 27 января 1761, Брест (Франция) — 2 декабря 1848, Версаль) — французский адмирал.

Биография

Поступил на флот в Бресте 1 октября 1776 года на линейный корабль César.

Участвовал в войне за независимость США. 2 февраля 1779 года произведен в чин лейтенанта фрегата (фр. lieutenant de frégate) и назначен на 74-пушечный корабль фр. Scipion. 1 июня 1781 года был произведен в чин энсина порта (enseigne de vaisseau et de port), а в 1784 году — в чин младшего лейтенанта порта (фр. sous-lieutenant de port), и 1 мая 1789 года — в чин лейтенанта (фр. lieutenant).

В 1791 году он был произведен в чин лейтенанта корабля (фр. lieutenants de vaisseau, соответствует чину капитан-лейтенанта) и получил под командование 36-пушечный фрегат фр. l'Atalante, на котором плавал у берегов Индии и Северной Америки. 7 мая 1794 года, командуя фрегатом Atalante и корветом Levrette, атаковал британский торговый конвой у берегов Корка, однако был вынужден вступить в бой с британским 74-пушечным кораблем Swiftsure и 64-пушечным St Albans и после ожесточённого сражения спустил флаг.

После обмена пленными Линуа возвратился в Брест, где 2 ноября 1794 года был произведен в чин капитана корабля (фр. capitaine de vaisseau, соответствует чину капитан первого ранга). 10 июня следующего года назначен командиром 74-пушечного корабля фр. Le Formidable, на котором участвовал в сражении у острова Груа, где был дважды ранен, лишился глаза и снова попал в плен. Был обменян на британского капитана и с декабря 1795 года командовал кораблём фр. Nestor.

22 марта 1796 года назначен командиром дивизиона (фр. chef de division) из трёх кораблей и четырёх фрегатов и участвовал в экспедиции в Ирландию. Добравшись до залива Бантри, решил отказаться от высадки десанта и эскадра возвратилась в Брест, захватив по пути три приза. 22 апреля 1798 года назначен командиром 74-пушечного корабля Jean-Jacques Rousseau.

27 февраля 1799 года назначен начальником штаба военно-морских сил в Бресте, а 8 апреля произведен в чин контр-адмирала. 13 июня 1801 года, направляясь во главе эскадры в Кадис, он захватил британский шлюп «Спиди» под командованием лорда Томаса Кохрейна, а 6 июля отбил атаку британской эскадры под командованием контр-адмирала сэра Дж. Сумареса при Альхесирасе и захватил севший на мель 74-пушечный корабль HMS Hannibal. Возвращаясь в Кадис в составе франко-испанской эскадры, потерял два испанских корабля в результате боя c преследовавшей британской эскадрой.

С 12 января 1802 года командовал эскадрой из трёх линейных кораблей и трёх фрегатов в Сан-Доминго.

С 13 января 1803 года командовал эскадрой в Ост-Индии, где вёл операции на английских коммуникациях, пытаясь нанести ущерб английской экономике, за что и был награждён орденом Почётного легиона. 15 февраля 1804 года у входа в Малаккский пролив его эскадра пыталась захватить неохраняемый торговый караван Ост-Индской компании под командованием коммодора Н. Данса, но Линуа действовал нерешительно и, не доведя атаку до конца, бежал. 13 марта 1806 года при возвращении во Францию его эскадра (74-пушечный корабль Marengo и 40-пушечный фрегат фр. la Belle-Poule наткнулась на британскую эскадру под командованием вице-адмирала Д. Б. Уоррена и после ожесточённого сражения была захвачена. На этот раз недовольный им Наполеон обменивать его не стал.

Освобождён из плена в 1814 году и 13 июня назначен губернатором Гваделупы, а 5 июля награждён орденом Св. Людовика. Во время Ста дней поддержал Наполеона, и после его поражения 10 августа 1815 года сдался англичанам. 26 декабря 1815 года он был предан военному суду, но 11 марта 1816 года полностью оправдан. 18 апреля 1816 года он был отправлен в отставку, однако 13 мая следующего года королевской грамотой ему был подтверждён графский титул, 22 мая 1825 года, при восшествии на престол Карла X, был произведён в чин вице-адмирала. 1 марта 1831 года король Луи-Филипп сделал его великим офицером ордена Почётного легиона, а позднее приказал вырезать его имя на западной стене Триумфальной арки.

Ссылки

• [ndpbeta.nla.gov.au/ndp/del/tag?name=Admiral+Linois Admiral Linois] National Library of Australia, Newspaper Digitisation Project.

Отрывок, характеризующий Линуа, Шарль

Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.