Линч, Джессика

Джессика Дон Линч
Jessica Dawn Lynch
Джессика Линч в военно-медицинском центре им. Уолтера Рида, 2004
Дата рождения	26 апреля 1983(1983-04-26) (40 лет)
Место рождения	Палестина, Западная Виргиния, США
Принадлежность	Вооружённые силы США
Род войск	Армия США Квартирмейстерский корпус
Годы службы	2001—2003
Звание	Рядовой первого класса
Часть	507 рота материально-технического обеспечения 5-го батальона 52-го полка ПВО (507th Maintenance Company 5/52 ADA BN)
Сражения/войны	Вторжение коалиционных сил в Ирак (2003 г.)
Награды и премии
В отставке	После увольнения из вооруженных сил поступила в Университет Западной Виргинии.

Джессика Дон Линч (англ. Jessica Dawn Lynch; 26 апреля 1983) — бывший рядовой первого класса Квартирмейстерского корпуса Армии США. Была участником Вторжения коалиционных сил в Ирак в 2003 г. 23 марта 2003 года была ранена и пленена иракскими войсками, находилась в плену до 1 апреля 2003 года, когда была освобождена в ходе операции американского спецназа. История пленения и освобождения Джессики Линч была широко освещена в средствах массовой информации.

Первоначальные сообщения СМИ об истории Линч впоследствии были признаны не соответствующими действительности: реальные события были искажены в ходе информационной пиар-кампании, направленной на героизацию происшедших событий. Впоследствии некоторые подробности были опровергнуты Джессикой.

Вербовка в армию

Джессика Линч родилась в маленьком американском городке Палестина, графство Уирт, штат Западная Виргиния, второй ребёнок и первая дочь в семье Грегори Линча (англ. Gregory Lynch) и Дейдры Линч (англ. Deidre Lynch). Джессика мечтала о поступлении в колледж, однако семья не имела возможностей для её обучения; старший брат Джессики, Грегори Линч-младший (англ. Gregory Lynch Jr.), учился в колледже, однако вынужден был прекратить обучение из-за финансовых трудностей. В качестве одного из возможного путей найти средства на оплату обучения детей семья Линч рассматривала службу в армии. Летом 2000 года (в это время Джессике было 17 лет и она ещё училась в средней школе) семья Линч встретилась с армейским вербовщиком. «Он не обманывал детей», — рассказывает мать девушки. — «Он признал, что нельзя исключить возможность войны когда-либо в будущем». «Это было перед 11 сентября, тогда не было терроризма. Поэтому мы полагали, что со мной не может ничего случиться», — вспоминала Джессика. Решение было принято, Грегори и Джессика завербовались в армию. 19 сентября 2001 года Джессика начала своё базовое общевойсковое обучение в учебном центре Форт Джексон, (Колумбия, штат Южная Каролина), а затем, после прохождения курса в Форте Ли (штат Виргиния), получила квалификацию специалиста службы обеспечения.

Пребывание в плену

23 марта 2003 года американская автоколонна 507 роты обеспечения совершала марш вблизи города Насирия. Караван принял неверное направление движения: предполагалось, что машины минуют Насирию, но вместо этого колонна въехала непосредственно в город, где заблудилась на узких улицах и подверглась нападению со стороны иракцев. Всего в составе группы, подвергшейся нападению было 33 человека, среди них — Джессика Линч.

В момент нападения иракцев Линч находилась на заднем пассажирском месте автомобиля «HMMWV», кроме неё в машине было ещё четверо человек, за рулём — рядовой первого класса Лори Пистева, с которой Джессику связывали дружеские отношения. В результате иракского нападения 11 человек из числа 33 военнослужащих группы были убиты или умерли впоследствии от полученных ранений, 7 были пленены. «HMMWV», в котором находилась Линч, маневрируя под огнём противника, на большой скорости столкнулся с американским грузовиком, входившим в состав автоколонны. Три человека из пяти находившихся в машине погибли, солдаты Джессика Линч и Лори Пистева были пленены. Впоследствии тяжело раненная Пистева умерла в иракском гражданском госпитале.

Первоначально сообщалось, что Джессика Линч смело отстреливалась от нападавших и даже убила или ранила несколько иракцев. В дальнейшем Джессика заявила, что она не сделала ни одного выстрела: «Я не стреляла, вообще не стреляла. Я упала на колени и начала молиться — это всё, что я помню».

После пленения Линч некоторое время находилась в расположении иракского воинского подразделения, а затем была переведена в госпиталь в Насирии. Американские военные были проинформированы о местонахождении Джессики неким иракцем, который сообщил, что девушку пытают и оскорбляют, но она жива. Поначалу иракец описывался как «32-летний юрист Мохаммед», впоследствии стало известно его полное имя: Мохаммед Одех аль-Реиф. В дальнейшем он, его жена и дочь получили в США статус беженцев.

Сообщения, появившиеся сразу освобождения Линч из плена, рассказывали, что жена аль-Реифа, Иман, работала медсестрой в госпитале, где содержалась Джессика. Навещая свою жену, Мохаммед обратил внимание на необычно большое количество военных и сотрудников служб безопасности в больнице. Проходя мимо стеклянной двери, он увидел, как военный наносит удар женщине в американской военной форме. «Я увидел, что он ударил женщину-солдата, и моё сердце остановилось. Я решил пойти к американцам и рассказать им о пленной девушке», — рассказывал аль-Реиф. Далее сообщалось, что Мохаммед прошёл 6 миль по дороге, пока не дошёл до американского блок-поста, рассказал о Джессике и сообщил важную информацию об устройстве госпиталя, которая впоследствии пригодилась при проведении операции по освобождению Джессики. После этого аль-Реиф вернулся в госпиталь за дополнительной информацией и вновь встретившись с американцами на блок-посту за пределами города передал им пять различных планов госпиталя и информацию о системе охраны госпиталя.

Однако позже версия событий, изложенная аль-Реифом, была оспорена сотрудниками госпиталя. Доктор аль-Хусона утверждал, что Линч не подвергалась какому-либо насилию со стороны иракских силовых структур, и что ей был обеспечены уход и лечение, максимально возможные в условиях военного времени. Джессике была предоставлена ортопедическая кровать, единственная в больнице, с ней постоянно дежурила одна из двух медсестёр этажа. В своём интервью Джессика вспоминала, что медсестра даже пела для неё. «Я относилась к ней по-матерински, и она вела себя как дочь», — вспоминала медсестра Халида Шина. Джессике было сделано три переливания крови, причём, из-за отсутствия запасов крови, две дозы были взяты у сотрудников госпиталя. Доктор аль-Хусона также оспорил ранее озвученные утверждения о том, что Линч имела боевые ранения:

Я осмотрел её, у неё были переломы руки и бедра, вывих лодыжки. Потом я провёл повторный осмотр. У неё не было следов ранений, нанесённых огнестрельным или холодным оружием, только ранения, полученные в результате дорожной аварии.

Впоследствии официальное расследование также подтвердило, что Линч получила ранения не в бою.

В авторизованной биографии Джессики Линч, книге «Я тоже солдат» (англ. I Am a Soldier, Too), написанной Риком Брэггом говорится, что во время нахождения в плену Джессика была изнасилована. Утверждается, что об этом свидетельствуют некие медицинские записи и характер ранений Джессики . В то же время сама Джессика говорит, что сама она не помнит никакого сексуального насилия и была категорически против упоминания об изнасиловании в книге, однако Рик Брэгг настаивал, обосновывая это тем, что

люди должны знать, что может случиться с женщинами-солдатами на войне»..

Освобождение и возвращение в США

Согласно первоначальным сообщениям, Джессика Линч была освобождена из иракского плена в ходе спецоперации, проведенной 1 апреля 2003 г. сводным отрядом американского спецназа: американские военнослужащие совершили смелый ночной рейд, подавили сопротивление бойцов корпуса фидаинов Саддама, охранявших госпиталь, в котором находилась Линч, и освободили девушку. Во время спецоперации проводилась видеосъёмка, кадры из которой были вскоре продемонстрированы по телевидению. Бригадный генерал Винсент Брукс сопроводил ролик комментарием:

Несколько смельчаков рисковали своими жизнями, чтобы исполнить данную ими клятву никогда не бросать товарища в беде» .

Впоследствии были обнародованы интервью служащих иракского госпиталя, в которых излагалась иная версия событий. Хариз аль-Хусона рассказывал, что за два дня до операции спецназа он решил доставить раненную Линч в расположение американских войск. Джессику перенесли в автомобиль «скорой помощи», который отправился к американскому блок-посту за городом, когда машина приблизилась к американским позициям, она была обстреляна с американской стороны, и водитель вынужден был повернуть назад. На следующий день официант местного ресторана Хассам Хамуд встретился с американским разведывательным отрядом, бойцы которого через переводчика выяснили у него расположение госпиталя, а также поинтересовались, есть ли в госпитале фидаины, на что Хамуд ответил отрицательно.

Сотрудник госпиталя, доктор Анмар Удэй, так рассказывает об операции по освобождению Линч: «Мы услышали шум вертолётов». Удэй полагает, что американцы знали, что в городе не было фидаинов и госпиталь никем не охранялся.

Мы были удивлены. Зачем всё это? В госпитале не было военнослужащих, не было солдат. Это было похоже на голливудский фильм. Они кричали „Пошёл, пошёл!“, стреляли из автоматов холостыми патронами и что-то взрывали. Они делали шоу, боевик с Сильвестром Сталлоне или Джеки Чаном, с прыжками, криками, выбиванием дверей.

Во время операции многие пациенты больницы и врачи были прикованы наручниками к спинкам кроватей.

Из госпиталя Линч была переправлена в Кувейт, а затем в Германию, в американский военно-медицинский центр в г. Ландштуль, где 3 апреля 2003 г. Джессике была сделана операция на позвоночнике; затем было проведено ещё несколько хирургических операций, направленных на устранение последствий полученных ею травм. 5 апреля 2003 г. в Германию прибыла семья Джессики. 12 апреля 2003 г. Джессика была доставлена в медицинский центр им. Уолтера Рида (г. Вашингтон, США), где проходила лечение до 22 июля 2003 г. 27 августа 2003 г. Джессика Линч была уволена из вооруженных сил по состоянию здоровья.

Линч была награждена военными медалями США: Бронзовой звездой, медалью Пурпурное сердце и Медалью военнопленного.

После увольнения из вооруженных сил Джессика Линч поступила в Университет Западной Вирджинии в г. Паркерсберг, штат Западная Виргиния, планируя после завершения обучения работать воспитателем в детском саду. 27 января 2007 г. у Джессики родилась дочь Дакота Энн (англ. Dakota Ann). Это имя Джессика дала дочери в честь своего погибшего товарища, Лори Энн Пистевы.

Критика информационной кампании

В июне 2003 г. в газете The Washington Post появилась публикация, цитировавшая слова должностных лиц Вооруженных сил, ответственных за связи с общественностью, из которых следовало, что при подготовке операции по спасению Джессики Линч изначально планировалась её последующее использование в информационной кампании.

Из статьи в газете The Washington Post:
…Пиар-служба Центрального командования стремилась выжать всё возможное из операции по спасению.
«Мы хотели быть уверенными, что получим подходящую картинку», — сказал один из офицеров по связям с общественностью, участвовавший в подготовке операции. Боевая группа должна была снимать свои действия. Силы специального назначения уже обеспечили масс-медиа эксклюзивным видео уничтожения иракского пограничного поста во время ночного рейда. Это был хит, уверены в пиар-службе.
«Мы дали им знать, что, если возможно, мы были бы рады получить видео, — сказал подполковник службы по связям с общественностью Джон Робинсон. — Мы надеялись, что будем иметь хорошую картинку. Мы знали, что она станет сюжетом дня. Мы не собирались что либо преувеличить или приукрасить, в этом просто не было необходимости. Это была потрясающая история».

Оригинальный текст (англ.)  

Из статьи в газете The Washington Post:
...Central Command's public affairs office in Qatar geared up to make the most of the rescue. “We wanted to make sure we got whatever visuals were available," said one public affairs officer involved. The task force had photographed the rescue. Special Forces had already provided exclusive, opening-day video to the news media of Iraqi border posts being destroy by nighttime raids. That had been a hit, public affairs officers believed.
"We let them know, if possible we wanted to get it, we'd like to have" the video, said Lt. Col.John Robinson, a Central Command public affairs officer. "We were hoping we would have good visuals. We knew it would be the hottest thing of the day. There was not an intent to talk it down or embellish it because we didn't need to. It was an awesome story."

— The Washington Post, 17 июня 2003

Сама Джессика заявила в интервью, которое она дала после завершения курса реабилитации, что она с неудовольствием относится к шумихе вокруг её истории.

Джессика Линч (2003):
Это доставляет мне беспокойство — то, что меня использовали в качестве символа в этой шумихе. Это неправильно.
Я не знаю, зачем они снимали, или зачем говорится всё это. … Я знаю только то, что я была в госпитале и мне было больно. … Я нуждалась в помощи. Мне было плохо там. Мне всё равно, что они стреляли холостыми патронами, я об этом не думала. Я хотела, чтобы меня забрали оттуда.

Оригинальный текст (англ.)  

It does [bother me] that they used me as a way to symbolize all this stuff. It's wrong.
I don't know why they filmed it, or why they say the things they [say], you know. ... All I know was that I was in that hospital hurting. ... I needed help. I wanted out of there. It didn't matter to me if they would have come in shirts and blank guns; it wouldn't have mattered to me. I wanted out of there.

— CNN, 8 ноября 2003 г.

Вместе с тем Линч заявила, что испытывает чувство благодарности к солдатам, забравшим её из госпиталя, и назвала их «мои герои».

Джессика Линч (2003)
Я так благодарна им за то, что они делали. Они рисковали своими жизнями.

Оригинальный текст (англ.)  

I'm so thankful that they did what they did. They risked their lives.

— CNN, 8 ноября 2003 г.

В 2007 г. была опубликована статья генерал-лейтенанта в отставке Майкла Делонга. М. Делонг рассказывает, что, будучи в 2003 г. заместителем главы Центрального командования Вооружённых сил США, он рассматривал запросы политиков Западной Виргинии, родного штата Линч, о награждении Джессики военными медалями, вплоть до Медали Почёта. Делонг был категорически против такого награждения, аргументируя это тем, что решение о награждении столь высокими наградами не может быть принято поспешно, без тщательного рассмотрения ситуации, первоначальные сведения о которой могли быть некорректными. В свою очередь политические деятели штата использовали свои связи в Конгрессе для того, чтобы добиться принятия решения о награждении. Вместе с тем М. Делонг отрицает, что вооружённые силы использовали историю Джессики Линч для проведения информационной кампании, направленной на создание привлекательного образа армии. Также он утверждает, что приказов снимать операцию по освобождению никогда не отдавалось.

Майкл Делонг (2007):
Мы не отдавали приказ о видеосъёмке во время операции — спецназовцы решили снять фильм для себя. В конце концов, то, что они сделали, оказалось весьма полезным. Нет, не для информационной кампании. Это оказалось полезным потому, что сейчас этот фильм можно использовать при обучении солдат.

Оригинальный текст (англ.)  

We never ordered the operation filmed — the troops who executed it decided to film it on their own. Ultimately, it was good that they did, not for publicity purposes, but because that film can now be used to train soldiers.

— The New York Times, 27 апреля 2007 г.

Высокопоставленные официальные лица Вооружённых сил и ранее, в 2003 году, заявляли о том, что вина за искажение действительного состояния дел в сообщениях о спасении Линч лежит не на армии, но на средствах массовой информации, основавших свои публикации на заведомо неполной информации.

В 2003 — 2004 гг. Джесси Джексон, американский правозащитник, популярный среди афроамериканцев, выступил с заявлением о том, что Джессика Линч была выбрана в качестве объекта для героизации из-за своей расовой принадлежности. Белая девушка была более предпочтительна на роль героя, в то время как сослуживец Джессики, чернокожая Шошана Джонсон, также находившаяся в иракском плену, не удостоилась особого внимания масс-медиа, а при решении вопроса пенсионного обеспечения получила существенно меньшую денежную компенсацию, нежели Линч.

24 апреля 2007 году Джессика Линч выступила перед комиссией конгресса США, рассматривавшей её историю, а также имевшую общественный резонанс историю погибшего в Ираке рейнджера Пэта Тиллмана. В своём выступлении Линч сказала, что её образ «Рэмбо из Западной Виргинии», созданный масс-медиа, был лживым и что народ соединённых Штатов не нуждается в «приукрашенных сказках».

Джессика Линч (из выступления на слушаниях в Конгрессе США):
Я неоднократно говорила, что если моя история помогала воодушевлять наши войска и объединяла нацию, то, наверное, в этом было и что-то хорошее.
Однако мне не понятно, почему они выбрали ложь и пытались сделать из меня легенду, в то время, когда реальные герои — мои сослуживцы.
Слушать правду о войне не всегда легко, но в этой правде всегда гораздо больше героизма, чем в громких историях прессы.

Оригинальный текст (англ.)  

I have repeatedly said, when asked, that if the stories about me helped inspire our troops and rally a nation, then perhaps there was some good.
However, I am still confused as to why they chose to lie and tried to make me a legend when the real heroics of my fellow soldiers that day were, in fact, legendary.
The truth of war is not always easy to hear but it always more heroic than the hype.

— The Guardian, 25 апреля 2007 г.

Обвинения в распространении не соответствующей действительности информации звучали не только в адрес военных и журналистов, но и в отношении Линч персонально. В интервью, данном в 2008 году, Джессика сказала, что спустя пять лет после своего освобождения из иракского плена она всё ещё получала письма от незнакомых людей. Большей частью это письма со словами поддержки, но встречаются и письма, в которых её лично обвиняют в том, что о ней говорят как о герое, хотя в действительности она не проявляла особого героизма. В 2003 году два бывших сослуживца Линч попытались продать для последующей публикации фотографии, где она была запечатлена топлес. Помимо прочего продавцы фото оправдывали свои действия тем, что «необходимо остудить пыл Джессики» и что «она не такая морально безупречная, как все думают». Публикация фотографий была анонсирована в мужском журнале Hustler, однако в конечном итоге издатель журнала Ларри Флинт отказался от публикации. В своём комментарии Флинт сказал, что Джессика «замечательная девчонка, ставшая жертвой американской администрации».

Ссылки

• Бай, Евгений. [www.izvestia.ru/voina/article32104/ Спасти рядового Джессику Линч], Известия (02 апреля 2003). [archive.is/4QWJs Архивировано] из первоисточника 16 апреля 2013. Проверено 1 октября 2010.
• Иванов, Андрей. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=398753 Орден за личные заслуги], Коммерсантъ (24 июля 2003). Проверено 1 октября 2010.
• Свиридов, Владимир. [www.redstar.ru/2003/09/04_09/3_01.html Так кто же спас Джессику Линч?], Красная звезда (4 сентября 2003). Проверено 1 октября 2010.
• Крылов, Константин. [www.specnaz.ru/zagranica/320 Девушка и Пентагон] // Спецназ России. — 2003. — № 11(86).
• Иванов, Дмитрий. [lenta.ru/articles/2003/05/15/jessica/ А была ли девочка?]. Lenta.RU (07 июня 2004). Проверено 1 октября 2010. [www.webcitation.org/67x7YMMqS Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• Юрьева, Дарья. [www.rg.ru/2007/04/26/geroi.html Герои нашего времени], Российская газета (26 апреля 2007). Проверено 1 октября 2010.

Одна из первых публикаций о Джессике Линч в американской прессе (4 апреля 2003 г.), в которой излагается первоначальная, «героическая», версия событий.

• Lynch, David J. [www.usatoday.com/news/world/iraq/2003-04-03-jessica-inside-usat_x.htm Iraqi lawyer's courage leads Marines to Lynch] (англ.), USA Today (April 04, 2003). Проверено 1 октября 2010.

Более поздние публикации, оспаривающие первоначальное изложение истории рядового Джессики Линч:

• Kampfner, John. [www.guardian.co.uk/world/2003/may/15/iraq.usa2 The truth about Jessica] (англ.), The Guardian (May 15, 2003). Проверено 1 октября 2010.
• Hosenball, Mark. [www.msnbc.msn.com/id/18368821/site/newsweek/ Myth Making] (англ.)(недоступная ссылка — история). MSNBC (April 28, 2007). Проверено 1 октября 2010. [web.archive.org/20070430001632/www.msnbc.msn.com/id/18368821/site/newsweek/ Архивировано из первоисточника 30 апреля 2007].

Библиография. Фильмография

• Rick Bragg. I Am a Soldier, Too. — Alfred A. Knopf, 2003. — 207 p. — ISBN 0786263814.  (en) (авторизованная биография Джессики; помимо указанного, существуют другие издания книги)
• Mohammed Odeh Rehaief, Jeff Coplon. Because Each Life Is Precious. — Harpers Collins, 2003. — 212 p. — ISBN 0060590548.  (en) (публицистическая и автобиографическая книга Мохаммеда Одеха аль-Реифа, содержащая также и рассказ о спасении Джессики Линч; помимо указанного, существуют другие издания книги)
• [www.imdb.com/title/tt0377112/ Saving Jessica Lynch]. USA: NBC. (2003). (en) (художественный фильм, реконструирующий историю Джессики Линч)

Отрывок, характеризующий Линч, Джессика

И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!