Лира (музыкальный инструмент)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лира

Аполлон с лирой, ок. 460 до н.э. Археологический музей в Дельфах.
Классификация

Струнный инструмент, Хордофон

Родственные инструменты

Арфа

Лира на Викискладе
Лира (музыкальный инструмент)Лира (музыкальный инструмент)

Ли́ра (др.-греч. λύρα, лат. lyra) — старинный струнный щипковый инструмент (хордофон).





Лира в античности

Общая характеристика

В Древней Греции и Древнем Риме словом лира в широком смысле обозначался любой инструмент семейства лир — хе́лис (др.-греч. χέλυς, лат. chelys, chelis букв. черепаха), ба́рбит (др.-греч. βάρβιτον, βάρβιτος, лат. barbitos, barbitus), фо́рминга (др.-греч. φόρμιγξ), кифара (др.-греч. κιθάρα, лат. cithara). В узком смысле лирой назывался хелис (простейшая и самая лёгкая по весу из лир, с корпусом из панциря черепахи, обтянутого воловьей кожей). Русские филологи-переводчики обычно игнорируют тонкие различия лирообразных и во всех случаях дают «лира»[1].

Корпус (резонатор) округлой или четырёхугольной формы (у греков и римлян — только округлой) соединён с перекладиной (поперечной штангой) двумя ручками. Струны (изготавливавшиеся из овечьих кишок) одинаковой длины натянуты между корпусом и перекладиной.

Техника игры на всех античных лирах одинакова: музыкант держал инструмент под углом примерно 45 градусов к корпусу, играя стоя (особенно на кифаре) или сидя. Звук извлекался костяным плектром. Пальцами свободной руки ненужные струны приглушали. Гендерного различия среди исполнителей на лире не существовало, за исключением кифары, которая была мужским инструментом. Обучение игре на лире было частью базового образования свободного гражданина в Древней Греции и Древнем Риме.

Струны лиры дали названия ступеням звукоряда, лежавшего в основе греческой музыки, так называемой Полной системы. Классической считалась 7-струнная лира; в своём семиструнии она виделась грекам и римлянам как отражение мировой гармонии (по знаменитому высказыванию Вергилия — septem discrimina vocum, «семь <высотных> различий звуков»). Иконографические, музыкально-теоретические и литературные источники свидетельствуют о том, что число струн лиры могло быть увеличено вплоть до 18, но чаще всего экспериментальные инструменты описываются как 11- или 12-струнные (например, в ссылках на «скандальные» новшества Тимофея Милетского). «Многоструние» (др.-греч. πολυχορδία) приводило к возмущающему душу «многозвучию» (др.-греч. πολυφωνία — это слово не следует понимать в смысле многоголосия, и уж подавно полифонии) и потому оценивалось (например, в Спартанском декрете V в. до н. э., опубликованном в книге «Основы музыки» Боэция) как вредное излишество. Несмотря на то, что многие трактаты описывают греческий звукоряд как струны лиры, точные и однозначные сведения о её настройке не сохранились.

Этос и функционирование лиры

Этос лиры (понимаемой обобщённо, как любой инструмент античного семейства лир) сложился уже в классическую эпоху. Пиндар описывает лиру как инструмент Аполлона и муз, способный умиротворять, умягчать, ублажать самых грозных богов, с их грозными природными атрибутами (Пифийская ода I, 1-12)[2].

В сопровождении лиры звучали стихи, распеваемые сольно и хором (точнее, вокальным ансамблем); отсюда целый род античной поэзии получил название «лирической», или лирики[3].

Функциональные описания разновидностей лиры в античной литературе с трудом поддаются унификации. Хелис (по-видимому, вследствие небольшого веса и простоты конструкции) считался учебным и домашним инструментом. Более крупный ба́рбит (особенно в позднеантичных текстах) описывался как излюбленный инструмент лесбийских поэтов-музыкантов — Терпандра, Сапфо и Алкея[4]. Кифара обычно подаётся как инструмент профессионалов, участников публичных состязаний (конкурсов «струнников»). Форминга, судя по литературным описаниям (Гомер, Пиндар, Вакхилид, Гомеровские гимны) и изображениям в архаике и классике, была инструментом, функционально идентичным кифаре; в позднейшие времена изображения и упоминания форминги в литературе почти полностью исчезают, по-видимому, вследствие развития и широкого распространения кифары.

Другие значения термина

Древнейшие струнные щипковые инструменты (2600-2400 до н.э., фрагменты) были найдены в Месопотамии, в шумерском Уре. Археологи называют их либо «урскими арфами», либо «урскими лирами».

В Древней Армении лира называлась арм. քնար (кнар)[5]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2819 дней].

Ряд музыкальных инструментов, содержащих в своём названии слово «лира», не имеет отношения к лирообразным. Среди них распространённый на Украине и в Белоруссии инструмент колёсная лира, разновидности так называемых «смычковых» лир — понтийская лира, критская лира, византийская лира (англ.), лира да браччо, лира да гамба (англ.) — все они предшественники современных струнных инструментов (скрипка, виолончель); сюда же относится оркестровая лира — ударный инструмент (разновидность колокольчиков), который используется в основном в маршевых духовых оркестрах[6].

Рецепция

В современном мире лира служит символом и атрибутом поэтов, эмблемой военных оркестров[7].

Напишите отзыв о статье "Лира (музыкальный инструмент)"

Примечания

  1. Например, в конце 31-й оды Горация в переводе А.П. Семёнова-Тян-Шанского: «Дай мне, молю тебя... светлую старость в союзе с лирой». В оригинале: ...dones et precor... nec turpem senectam degere nec cithara carentem. Начало 32-й оды того же Горация, в переводе Н.С. Гинцбурга: «Лира!... сложи теперь мне Римскую песню. // Первым внял тебе гражданин лесбосский». В оригинале: age dic Latinum, barbite, carmen, // Lesbio primum modulate civi... canebat. В традициях античности именно лесбийцам приписывали барбит как популярный в их творчестве инструмент.
  2. Здесь, как и в большинстве других од, Пиндар предпочитает термину «лира» термин «форминга».
  3. Певцы же повинуются знакам [твоим], когда, встрепенувшись, ты вступишь, предваряя вступление хора (Пиндар. Пифийская ода I,3-4).
  4. При том что у самих этих поэтов термин barbitos (barbiton) не встречается ни разу.
  5. [armenianhouse.org/goyan/ancient-armenian/5.html Театр древней Армении — Театр армянских мимов и комедиантов].
  6. Лира оркестровая // Словарь музыканта-духовика: — М.: Музыка, 2007
  7. Лира в энциклопедии «Символы, знаки, эмблемы».

Литература

  • Maas M., Snyder J.M. Stringed instruments of Ancient Greece. New Haven, 1989 (с обильной иконографией; рассматриваются документальные свидетельства только до классической эпохи включительно).
  • Mathiesen T. Apollo's lyre. Lincoln, London, 1999.
  • Лира // Большая российская энциклопедия. Том 17. Москва, 2010, сс. 560-561.

Отрывок, характеризующий Лира (музыкальный инструмент)

– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…