Лисицын, Дмитрий Фёдорович

Лисицын Дмитрий Фёдорович
Дата рождения	15 (28) октября 1913(1913-10-28)
Место рождения	Одинцово, Московская губерния, Российская империя (ныне: Московская область, Россия)
Дата смерти	1 ноября 1948(1948-11-01) (35 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1939—1947
Звание
Часть	8-го гвардейский отдельный дальний разведывательный авиационный полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Лисицын Дмитрий Фёдорович (15 (28) октября 1913, Одинцово — 1 ноября 1948, Москва) — Герой Советского Союза, лётчик 98-го гвардейского отдельного дальнего разведывательного авиационного полка (Центральный фронт), гвардии старший лейтенант.

Биография

Родился 15 (28) октября 1913 года на станции Одинцово (ныне — город Московской области). По национальности — русский. Детство и юность провёл в Москве. В 1929 году окончил 7 классов школы, в 1930 году — школу ФЗУ. В 1930—1932 — рабочий на обувной фабрике имени В. Н. Капранова в Москве.

В 1932 году окончил Московскую планерную школу, в 1932—1933 годах работал планеристом-инструктором в Свердловском аэроклубе. В декабре 1934 года окончил Ульяновскую школу лётчиков-инструкторов Осоавиахима. Работал инструктором в аэроклубах: Ростова-на-Дону (1935—1936), Краснодара (1936—1938), Москвы (1938—1939).

В армии с июня 1939 года. Служил в истребительном авиационном полку (в Харьковском военном округе). С февраля 1940 года вышел в запас.

В 1940—1941 годах работал в сельхозавиации на Северном Кавказе. С октября 1941 года вновь в армии. В 1941—1942 — лётчик 25-го запасного авиационного полка. В январе-июле 1942 — лётчик-инструктор Грозненской военной авиационной школы стрелков-бомбардиров. В августе 1942-марте 1943 в 25-м запасном авиационном полку переучился на истребитель Р-39 «Аэрокобра».

Участник Великой Отечественной войны: в апреле-июле 1943 — лётчик 4-го (с июня 1943 года — 98-го гвардейского) отдельного дальнего разведывательного авиационного полка (Центральный фронт). Выполнил 88 разведывательных полётов на истребителе Р-39 «Аэрокобра» в глубокий тыл противника для разведки передвижения его войск в преддверии Курской битвы. 30 июля 1943 года в районе села Кромы (ныне — посёлок Орловской области) самолёт Лисицына был подбит зенитной артиллерией противника и загорелся. Тяжелораненый лётчик сумел дотянуть до линии фронта и посадить горящий самолёт на поле. Благодаря его мужеству ценные разведывательные данные были переданы командованию. Сам Д. Ф. Лисицын получил перелом костей черепа, носа и челюсти, сильные ожоги лица, рук и ног, и до сентября 1944 года находился на лечении в госпитале в Москве.

За мужество и героизм, проявленные в боях, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1943 года гвардии старшему лейтенанту Лисицыну Дмитрию Федоровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 1930).

После излечения с сентября 1944 года вновь участвовал в боевых действиях в должности командира звена 98-го гвардейского отдельного дальнего разведывательного авиационного полка (1-й Украинский фронт). Участвовал в освобождении Польши и Берлинской операции. Всего за время войны совершил 147 боевых вылетов на истребителях Р-39 «Аэрокобра» и Як-9ДД на разведку тылов противника, в 28 воздушных боях лично сбил 7 самолётов противника.

После окончания войны продолжал службу в строевых частях ВВС (в Московском и Закавказском военных округах). С июня 1947 года гвардии капитан Д. Ф. Лисицын — в запасе.

Жил в Москве. Застрелился 1 ноября 1948 года. Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.

Награды

• Герой Советского Союза(1943);
• орден Ленина (1943);
• два ордена Красного Знамени (май 1943, сентябрь 1943);
• орден Отечественной войны 1-й степени (1945);
• медали.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10262 Лисицын, Дмитрий Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Лисицын, Дмитрий Фёдорович

Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.