Лисичка (род грибов)
Поделись знанием:
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Запрос «Cantharellus» перенаправляется сюда; см. также другие значения.
| Лисичка | |||||||||||||||||||
 Лисичка обыкновенная — типовой вид рода. | |||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||
Лиси́чка (лат. Cantharellus) — род грибов-базидиомицетов. Является типовым родом семейства Лисичковые (Cantharellaceae)[1]. Научное название рода происходит от лат. «cantharus», восходящего к др.-греч. «κάνθαρος» — «канфар»[2], гриб назван так из-за воронковидных плодовых тел некоторых видов[3].
Описание
- Плодовые тела шляпконожечные, небольшие или крупные, мясистые, более или менее воронковидной формы, у большинства видов жёлтого или красноватого цвета, реже беловатые (например, Cantharellus subalbidus[4]) или сероватые (Cantharellus cinereus)[5].
- Шляпка мясистая, с довольно толстым, тупым краем[6].
- Гименофор у большинства видов складчатый, не отделяемый от шляпки и ножки. Складки толстые, у большинства видов разветвлённые, у некоторых видов образуют «сеточку»[6]. У некоторых видов гименофор гладкий, как и у видов близкородственного рода Вороночник (Craterellus)[5]. Складчатый или гладкий гименофор является характерной особенностью грибов рода[2].
- Ножка довольно толстая, мясистая, короткая[5].
- Мякоть белого или жёлтого цвета, на разрезе у многих видов синеет, реже — краснеет или остаётся неокрашенной.
- Покрывало отсутствует[2].
- Споровый порошок у всех видов белого цвета[2].
- Среди лисичек отсутствуют ядовитые виды[7], однако следует помнить, что у этих грибов существуют ядовитые двойники, например, некоторые виды рода Омфалот (Omphalotus)[5].
- Известна и ложная лисичка, хотя и неядовитая, но несъедобная и распространённая.
Экология и распространение
Микоризообразователи с хвойными и лиственными деревьями. Большинство видов рода произрастают на почве, однако некоторые произрастают во мху[8]. Лисичка серая (Cantharellus cinereus) занесена в Красную книгу Республики Беларусь[9].
Виды
Род включает более 60 видов[10][11]:
- Cantharellus alboroseus Heinem., 1958
- Cantharellus amethysteus (Quél.) Sacc., 1887
- Cantharellus appalachiensis R.H. Petersen, 1971
- Cantharellus atratus Corner, 1966
- Cantharellus atrolilacinus Eyssart., Buyck & Halling, 2003
- Cantharellus attenuatus Cleland, 1934
- Cantharellus aurora (Batsch) Kuyper, 1991
- Cantharellus camphoratus R.H. Petersen, 1979
- Cantharellus cascadensis Dunham, O'Dell & R. Molina, 2003
- Cantharellus cibarius Fr., 1821 typus — Лисичка обыкновенная
- Cantharellus cinereus Pers., 1794 — Лисичка серая
- Cantharellus cinnabarinus (Schwein.) Schwein., 1832 — Лисичка киноварно-красная
- Cantharellus conspicuus Eyssart., Buyck & Verbeken, 2002
- Cantharellus croceifolius Heinem., 1958
- Cantharellus cyanescens Buyck, 1994
- Cantharellus cyanoxanthus R. Heim ex Heinem., 1958
- Cantharellus defibulatus (Heinem.) Eyssart. & Buyck, 2001
- Cantharellus densifolius Heinem., 1958
- Cantharellus elsae (G. Stev.) E. Horak, 1971
- Cantharellus eucalyptorum Ducousso, A.M. Ba et al.{?}, 2002
- Cantharellus ferruginascens P.D. Orton, 1969
- Cantharellus flavobrunneus R.H. Petersen, 1979
- Cantharellus floridulus Heinem., 1958
- Cantharellus formosus Corner, 1966
- Cantharellus friesii Welw. & Curr., 1869 — Лисичка бархатистая
- Cantharellus garnierii Ducousso & Eyssart., 2004
- Cantharellus guyanensis Mont., 1854
- Cantharellus henricii Eyssart. & Buyck, 2000
- Cantharellus ianthinoxanthus (Maire) Kühner, 1947
- Cantharellus ignicolor R.H. Petersen, 1975
- Cantharellus insignis (Cooke) Corner, 1966
- Cantharellus isabellinus Heinem., 1958
- Cantharellus lateritius (Berk.) Singer, 1949 — Лисичка гранёная
- Cantharellus lilacinopruinatus Hermitte, Eyssart. & Poumarat, 2005
- Cantharellus lilacinus Cleland & Cheel, 1919
- Cantharellus longisporus Heinem., 1958
- Cantharellus luteocomus H.E. Bigelow, 1978
- Cantharellus luteopunctatus (Beeli) Heinem., 1958
- Cantharellus lutescens Fr., 1821 — Лисичка желтеющая
- Cantharellus melanoxeros Desm., 1830
- Cantharellus miniatescens Heinem., 1958
- Cantharellus minor Peck, 1872
- Cantharellus nothofagorum G.M. Muell. & R.H. Petersen, 1992
- Cantharellus omphalinoides Corner, 1976
- Cantharellus pallidipes R.H. Petersen, 1979
- Cantharellus parviluteus Fern. Sas., Pérez-De-Greg. & Eyssart., 2004
- Cantharellus persicinus R.H. Petersen, 1986
- Cantharellus pleurotoides T.W. Henkel, Aime & S.L. Mill., 2006
- Cantharellus pseudofriesii Heinem., 1958
- Cantharellus pusio Berk., 1856
- Cantharellus queletii (Ferry) Corner, 1966
- Cantharellus rhodophyllus Heinem., 1958
- Cantharellus splendens Buyck, 1994
- Cantharellus subalbidus A.H. Sm. & Morse, 1947
- Cantharellus subdenticulatus Mont., 1860
- Cantharellus subincarnatus Eyssart. & Buyck, 2001
- Cantharellus subpruinosus Eyssart. & Buyck, 2000
- Cantharellus tabernensis Feib. & Cibula, 1996
- Cantharellus tenuis Heinem., 1958
- Cantharellus tomentosus Eyssart. & Buyck, 2000
- Cantharellus tubaeformis Fr., 1821 — Лисичка трубчатая
- Cantharellus umbriceps Cooke, 1879
- Cantharellus wellingtonensis McNabb, 1971
- Cantharellus xanthoscyphus R.H. Petersen, 1992
Напишите отзыв о статье "Лисичка (род грибов)"
Примечания
- ↑ [www.mycobank.org/Biolomics.aspx?Table=Mycobank&MycoBankNr_=80552 Cantharellaceae] на сайте MycoBank (англ.) (Проверено 28 сентября 2010)
- ↑ 1 2 3 4 Stevenson, John. British Fungi (Hymenomycetes). — BiblioBazaar, LLC, 2009. — 342 с. — ISBN 1113633565.
- ↑ Marshall, Nina. The Mushroom Book. — Applewood Books, 2009. — 268 с. — ISBN 1429010894.
- ↑ [www.mykoweb.com/CAF/species/Cantharellus_subalbidus.html California Fungi: Cantharellus subalbidus], mykoweb.com (Проверено 28 сентября 2010)
- ↑ 1 2 3 4 McKnight, Kent H., McKnight, Vera B., Peterson, Roger T. A Field Guide to Mushrooms: North America. — 2. — Houghton Mifflin Harcourt, 1992. — 448 с. — ISBN 0395910900.
- ↑ 1 2 White, Edward A. A Preliminary Report on the Hymeniales of Connecticut. — BiblioBazaar, LLC, 2008. — 164 с. — ISBN 0554947374.
- ↑ Marley, Greg A. Chanterelle Dreams, Amanita Nightmares. — Chelsea Green Publishing, 2010. — 288 с. — ISBN 1603582142.
- ↑ Smith, George. Guide to Sowerby's Models of British Fungi in the Department of Botany, British Museum. — BiblioBazaar, LLC, 2009. — 84 с. — ISBN 1110356641.
- ↑ Л. И. Хоружик (предс.), Л. М. Сущеня, В. И. Парфенов и др. (Гл. редколлегия). Красная книга Республики Беларусь: Редкие и находящиеся под угрозой исчезновения виды дикорастущих растений.. — Мн.: БелЭн, 2005. — 456 с. — ISBN 985-11-0331-4.
- ↑ По данным EOL. См. карточку гриба.
- ↑ По данным NCBI. См. карточку гриба.
- ↑ [www.mycobank.org/Biolomics.aspx?Table=Mycobank&MycoBankNr_=327488 Cantharellus pallens Pilát] на сайте MycoBank (англ.) (Проверено 29 сентября 2010)
Литература
- Белякова Г. А., Дьяков Ю. Т., Тарасов К. Л. Ботаника: в 4 томах. — М.: изд. центр «Академия», 2006. — Т. 1. Водоросли и грибы. — С. 275. — 320 с. — ISBN 5-7695-2731-5.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Лисичка (род грибов)
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
