Лиснянская, Инна Львовна

Инна Лиснянская
Имя при рождении:	Инна Львовна Лиснянская
Дата рождения:	24 июня 1928(1928-06-24)
Место рождения:	Баку, Азербайджанская ССР, СССР
Дата смерти:	12 марта 2014(2014-03-12) (85 лет)
Место смерти:	Хайфа, Израиль
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	писательница, поэтесса
Жанр:	проза, стихотворения
Язык произведений:	русский
Премии:	Национальная литературная премия «Поэт»

И́нна Льво́вна Лисня́нская (24 июня 1928, Баку — 12 марта 2014, Хайфа) — русская поэтесса и прозаик. Жена Семёна Липкина.

Биография

Отец — врач Лев Маркович Лиснянский, погиб во время Великой Отечественной войны. Мать — Раиса Сумбатовна Адамова, инженер. После школы друзья отправили стихи Лиснянской в Литературный институт. Пройдя с блеском творческий конкурс, от сдачи вступительных экзаменов решительно отказалась, несмотря на уговоры Николая Тихонова. Позже в течение года (до рождения дочери) училась в Бакинском университете.

Публиковала с 1948 года оригинальные стихи и переводы из азербайджанской поэзии. Первый сборник стихов «Это было со мною» выпустила в Баку в 1957 году. В 1960 году переехала в Москву.

Участвовала в неподцензурном альманахе «Метрополь» (1979), вместе с Семёном Липкиным и Василием Аксёновым вышла из Союза писателей СССР в знак протеста против исключения из него Виктора Ерофеева и Евгения Попова, в течение 7 лет публиковалась только за рубежом.

Премии журналов «Стрелец» (1994), «Арион» (1995), «Дружба народов» (1996), «Знамя» (2000), «Дети Ра» (2015, посмертно); Государственная премия России (1998), премия Александра Солженицына (1999) — «за прозрачную глубину стихотворного русского слова и многолетне явленную в нём поэзию сострадания», премия «Поэт» (2009).

В её стихах часто повторяются темы свободы, предательства, страха и одиночества. В своей вере и своём поэтическом существовании Лиснянская как бы исполняется удивительной силой, помогаю­щей ей справиться с трудной судьбой: «уш­лют, не уйдём, убьют, не умрём».

Первый муж — поэт Григорий Корин (их дочь — израильский прозаик Елена Макарова, род. 1951). В 1967 году познакомилась с Семёном Липкиным, за которого в начале 1970-х годов вышла замуж.

Последние годы жила в Хайфе. Умерла 12 марта 2014 года. Похоронена на Переделкинском кладбище, рядом с мужем Семёном Липкиным.

Книги стихов

• Это было со мною. — Баку, 1957., 36 с., 5 000 экз.
• Верность. — М., Советский писатель, 1958.
• Не просто — любовь. — М., Советский писатель, 1963.
• Из первых уст. — М., Советский писатель, 1966.
• Виноградный свет. — М., Советский писатель, 1978.
• Дожди и зеркала. — Париж: ИМКА-Пресс, 1983.
• На опушке сна. — Энн-Арбор: Ардис, 1984.
• Воздушный пласт. — М.: Правда, 1990. - 32 с., 150 000 экз.
• Ступени. - М., Прометей, 1990
• Стихотворения. — М.: Сов. писатель, 1991. - 240 с., 10 000 экз.
• После всего. — СПб.: Пушкинский фонд, 1994.
• Одинокий дар. — Париж—Москва—Нью-Йорк: Третья волна, 1995. - 160 с., 5 000 экз.
• Из первых уст. — М.: Дом-музей М. И. Цветаевой, «Изограф», 1996. - 352 с., 2 000 экз.
• Ветер покоя. — СПб.: Пушкинский фонд, 1998.
• Избранное. — Ростов-на-Дону, 1999. - 384 с.
• Музыка и берег. — СПб.: Пушкинский фонд, 2000., 64 с.
• Вместе. — М.: Грааль, Рус. путь, 2000 (совместно с С. Липкиным).
• При свете снега: Стихотворения. — СПб.: Пушкинский фонд, 2001.
• В пригороде Содома: Новые стихотворения. — М.: О. Г. И., 2002., 112 с.
• Одинокий дар: Стихи, поэмы. — М.: О. Г. И., 2003.
• Иерусалимская тетрадь. — М.: О. Г. И., 2005., 56 с.
• Без тебя: Стихи 2003 года. — М.: Рус. путь, 2004.
• Эхо: Избранные стихи в серии «Поэтическая библиотека» — М.: Время, 2005.
• Шкатулка, в которой стихи и проза. — М.: Рус. мiръ, Моск. учебник, 2006.
• Сны старой Евы. — М.: О. Г. И., 2007.
• Птичьи права. — М.: АСТ, Хранитель, 2008. - 316 с.
• Цветные виденья. — М.: Эксмо, 2011.
• Перемещенные окна. - М., О.Г.И., 2011
• Гром и молния. — М.: О. Г. И., 2013., 168 с., 500 с.
• Вдали от себя. — СПб.: Издательская группа «Лениздат», «Команда А», 2013. - 192 с.

Книги прозы

• Музыка «Поэмы без героя» Анны Ахматовой. — М.: Худ. лит., 1991. - 160 с., 9 000 экз.
• Шкатулка с тройным дном: Об А. А. Ахматовой и М. И. Цветаевой. — Моск. обл. музей М. И. Цветаевой в Болшеве, 1995. - 184 с., 3 000 экз.
• Хвастунья: Воспоминания, проза. — М.: Вагриус, 2006. - 448 с.

Ссылки

• [magazines.russ.ru/authors/l/lisnyanskaya/ Лиснянская, Инна Львовна] в «Журнальном зале»
• [www.vavilon.ru/texts/prim/lisn0.html Страница на сайте «Вавилон»]
• [www.booknik.ru/reviews/non-fiction/?id=25359 Рецензия на книгу И.Лиснянской «Хвастунья»]

Литература

• Сарчин, Р. Ш. [window.edu.ru/library/pdf2txt/143/78143/59058/page14 Традиции русской поэзии в творчестве Инны Лиснянской]: Монография. — Казань: Изд-во Казанского гос. ун-та культуры и искусств, 2009. — 140 с. — ISBN 978-5-9960-0046-3

Отрывок, характеризующий Лиснянская, Инна Львовна

– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку: