Лисов, Иван Иванович

Иван Иванович Лисов
blank300.png|1px]] Генерал И. И. Лисов [[file:blank300.png
Прозвище	Зам. Ба́ти
Дата рождения	25 мая 1912(1912-05-25)
Место рождения	Витебск, Российская империя Российская империя
Дата смерти	17 октября 1997(1997-10-17) (85 лет)
Место смерти	Москва, Россия Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Воздушно-десантные войска
Годы службы	октябрь 1929 года — 20 января 1975 года
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война, Карельский фронт, в составе 300-го гвардейского стрелкового полка, 99-й гвардейской стрелковой дивизии (1944)
Награды и премии
Связи	Ольга Евстафьевна Дьяченко (жена)
В отставке	кандидат исторических наук Работа по организации и руководству патриотического воспитания молодёжи; Председательство во Всероссийской ассоциации детско-юношеских военно-патриотических клубов воздушно-десантного профиля; Председательство во Всероссийской федерации спортивного ориентирования; Почётное президентство в международном парашютном комитете ФАИ;
Автограф

Иван Иванович Ли́сов (13 мая (25 мая) 1912, Витебск, Российская империя — 1997, Москва, Россия) — советский военный деятель, генерал-лейтенант Советской армии. Друг и бессменный заместитель командующего ВДВ СССР, генерала армии В. Ф. Маргелова. Внёс колоссальный вклад в развитие и становление учебно-методической базы Воздушно-десантных войск и войск специального назначения, стоял у истоков создания принципиально новой системы боевой подготовки десантников, был организатором развития и внедрения массового парашютного спорта и спортивного ориентирования в Советском Союзе. Благодаря его усилиям, в 1960—1970-е годы, активно работал парашютный отдел ЦК ДОСААФ по допризывной парашютной подготовке молодёжи, а сборная команда ВДВ СССР брала исключительно призовые места практически на всех международных соревнованиях. Кроме того, Лисов был инициатором и идейным вдохновителем введения характерных голубого берета и тельняшки того же цвета, в качестве предметов повседневной униформы десантников — ныне эти атрибуты являются главными символами данного рода войск.

Жизненный путь

С именем генерала Ивана Ивановича Лисова связана целая эпоха в Воздушно-десантных войсках. Лисов пришёл в Воздушно-десантные войска ещё в 1930-е годы, когда «авиадесантные отряды» были на стадии формирования, прыгал с парашютом конструкции системы Гроховского, прыгал с крыльев бомбардировщика ТБ-3, лично знал пионеров советского десанта — Леонида Минова и Якова Мошковского, и уходил в запас, когда аббревиатура ВДВ уже расшифровывалась как «Войска Дяди Васи» — в честь его командира и соратника Василия Филипповича Маргелова. В памяти советских десантников, генерал Лисов остался как заместитель Командующего ВДВ Василия Маргелова и, с ноября 1957 года. вплоть до своего увольнения в запас в 1974 году, начальник воздушно-десантной службы ВДВ — их тандем, вероятно, был наиболее плодотворным в истории советских Воздушно-десантных войск. Будучи бесконечно предан своему делу, Иван Иванович Лисов поднял воздушно-десантную подготовку на качественно новый уровень. В этом деле он умело использовал личный пример, и к 1962 году имел рекордное, среди всех генералов-десантников, количество прыжков с парашютом — 380. В 1967 году генерал-лейтенант Лисов внёс предложение ввести для десантников новый головной убор — голубой берет (до этого десантники носили берет малинового цвета). Инициатива встретила горячее одобрение со стороны В. Ф. Маргелова, и по сегодняшний день десантники носят берет небесно-голубого цвета.

После занятия Лисовым должности начальника воздушно-десантной службы ВДВ, результаты советских спортсменов-парашютистов и испытателей парашютной техники резко пошли в гору. Беспрецедентные успехи советской парашютной сборной в парашютном спорте вынудили командование Армии США создать парашютную команду «Золотые рыцари» только и исключительно для того, чтобы составить хоть какую-нибудь конкуренцию советским десантникам на международных парашютных соревнованиях. Во многих официальных изданиях Департамента армии США, открыто и без обиняков признаётся, что тон в мировом парашютном спорте задавал тогда Советский Союз.

Будучи кандидатом исторических наук и автором многих книг и фильмов о десантниках, почётный президент парашютного комитета Международной авиационной федерации, мастер парашютного спорта СССР, судья всесоюзной и международной категории, и после ухода в отставку Иван Иванович Лисов продолжал быть одним из наиболее активных наставников советской молодёжи, продолжая увековечивать подвиги героев-десантников. Именно он возглавлял военную кафедру Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ и был главным консультантом военно-спортивных игр молодёжи, и лично курировал всё военно-патриотическое движение в России.

Иван Иванович Лисов скончался 17 октября 1997 года. Похоронен на Востряковском кладбище Москвы.

Вехи военной службы

Прохождение службы в Вооружённых силах Советского Союза

Наименование должностей С какого времени По какое время Курсант октябрь 1929 г. март 1932 г. Командир пулемётного взвода март 1932 г. апрель 1935 г. Командир пулемётной роты апрель 1935 г. июнь 1938 г. Начальник штаба батальона июнь 1938 г. ноябрь 1938 г. Командир батальона ноябрь 1938 г. май 1939 г. Слушатель высших офицерских курсов май 1939 г. сентябрь 1941 г. Помощник начальника разведотдела сентябрь 1941 г. ноябрь 1941 г. Начальник учебного отдела, заместитель начальника училища ноябрь 1941 г. январь 1943 г. Начальник учебного отдела Воздушно-десантного училища Красной Армии январь 1943 г. сентябрь 1943 г. Начальник штаба 300 гсп/вдп сентябрь 1943 г. май 1946 г. Старший офицер по оперативной подготовке май 1946 г. июнь 1946 г. Начальник штаба июнь 1946 г. сентябрь 1946 г. Начальник учебного отдела сентябрь 1946 г. ноябрь 1947 г. Заместитель начальника оперативного отдела ноябрь 1947 г. февраль 1949 г.

Наименование должностей С какого времени По какое время Начальник оперативного отдела февраль 1949 г. декабрь 1949 г. Слушатель военной академии декабрь 1949 г. декабрь 1951 г. Начальник военно-научного отдела, начальник штаба по военно-научной работе декабрь 1951 г. май 1953 г. Начальник группы уставной и редакционно-издательской май 1953 г. октябрь 1953 г. Начальник группы по разработке уставов, наставлений и редакционно-издательской работы Штаба ВДВ октябрь 1953 г. ноябрь 1953 г. Начальник отдела Управления ВДВ ноябрь 1953 г. февраль 1955 г. Начальник оперативного отдела, помощник начальника штаба ВДВ февраль 1955 г. ноябрь 1957 г. Начальник парашютно-десантной службы ВДВ ноябрь 1957 г. декабрь 1957 г. Начальник воздушно-десантной службы ВДВ декабрь 1957 г. декабрь 1964 г. Заместитель командующего Воздушно-десантными войсками, начальник воздушно-десантной службы ВДВ декабрь 1964 г. январь 1975 г.

Библиография

Книги и монографии Название Место издания Изд-во Год издания Крылатая пехота. Рассказы, очерки, воспоминания М. Воениздат 1956 С воздуха — в бой. Воспоминания десантника 1961 Советские воздушно-десантные войска: молодёжи о Вооружённых Силах 1967 Десантники (воздушные десанты) 1968 Строительство и опыт применения Воздушно-десантных войск в Великой Отечественной войне (1932—1945) Академия Генштаба 1972 Земля — небо — земля ДОСААФ 1973 Воздушно-десантная подготовка 1977 Свободный полёт: история развития парашютизма, мировые и отечественные рекорды 1920-1979 гг., женщины-парашютистки, перспективы развития парашютного спорта «Мол. гвардия» 1979 Избранницы неба: о женщинах-парашютистках «Патриот» 1990 Секунды, равные жизни АЙРО-ХХ 1997 Индийские записки (о путешествии в Индию) не публиковалась

Коллективные труды, и книги написанные в соавторстве Название Соавторы Место издания Изд-во Год издания Воздушно-десантная подготовка К. А. Овсянников М. Воениздат 1960 Романтика смелых. Записки парашютиста В. Г. Павличенко Мн. «Беларусь» 1970 Советские воздушно-десантные В. Ф. Маргелов, Я. П. Самойленко, В. И. Ивонин М. Воениздат 1980 Десантники атакуют с неба А. Ф. Корольченко Вертикальный охват Д. С. Сухоруков, Сорокин Ю. К. «Мол. гвардия» 1981

Отрывок, характеризующий Лисов, Иван Иванович

На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».