Листов, Константин Яковлевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Константин Яковлевич Листов
Основная информация
Дата рождения

19 сентября (2 октября) 1900(1900-10-02)

Место рождения

Одесса,
Херсонская губерния,
Российская империя

Дата смерти

6 сентября 1983(1983-09-06) (82 года)

Место смерти

Москва, СССР

Страна

СССР СССР

Профессии

композитор, пианист, дирижёр

Инструменты

фортепиано

Жанры

песня, оперетта

Награды

Константи́н Я́ковлевич Листо́в (1900 — 1983) — советский композитор, автор песен, оперетт, музыки к спектаклям.





Биография

Родился 19 сентября (2 октября) 1900 года в Одессе в еврейской семье.[1] Родители были артистами цирка (отец — гимнаст, мать — балерина) и семья часто переезжала с места на место.[2] С пятилетнего возраста учился музыке (на мандолине) и сам выступал на арене. С детства полюбил море; позднее он много песен посвятил морю и морякам.

В 1917 году окончил музыкальное училище Русского музыкального общества в Царицыне.

В 19181919 годах служил в 32-м пулемётном полку РККА, участвовал в боях на Царицынском фронте; в это же время его отец был военкомом пулемётного полка, а мать — военным комиссаром госпиталя.

В 1919 году был направлен руководством реввоенсовета Десятой армии на учёбу в Саратовской консерватории по классу фортепиано и композиции И. А. Розенберга и Л. М. Рудольфа; окончил консерваторию в 1922 году. Одновременно работал пианистом и дирижёром в Саратовском театре миниатюр.

В 1923 году переехал в Москву, работает в театре при Всероссийском Пролеткульте, пишет музыку к спектаклям. С 1925 года — музыкальный руководитель одного из театров «Синяя блуза». С 1934 года — музыкальный руководитель и дирижёр Театра обозрений Дома печати. Написал музыку к нескольким спектаклям театра.

С 1930-х годов началась слава Листова как первоклассного композитора-песенника. Он был также великолепным пианистом, выступал с концертами.

С 1938 года — дирижёр в МТО.

В годы войны — музыкальный консультант Главного политуправления ВМФ. Умер композитор 6 сентября 1983 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Правнучка — Е. Л. Листова, российский тележурналист.

Награды

Творчество

Один из учеников Н. А. Рославца[3], Константин Листов писал музыку к радиопостановкам и спектаклям, к кинофильму «Победный маршрут» (1939), различные оркестровые инструментальные произведения. Но главным направлением его таланта была массовая песня.

Песни

Всего Константин Листов создал более 600 песен. Они отличаются яркой мелодичностью, задушевным лиризмом.

В 1930-е годы большой популярностью пользовались песни:

В военные годы Листов служил музыкальным консультантом Политуправления Военно-Морского Флота. Среди написанных им песен всенародно любимой стала песня на стихи А. А. Суркова «В землянке» (1942).

В послевоенные годы появились новые замечательные песни Листова.

На стихи Александра Жарова
  • «Над волною голубою»
  • «Ходили мы походами»
  • «Пой, моя хорошая»
На стихи Георгия Рублёва

Оперетты

Оперы

Напишите отзыв о статье "Листов, Константин Яковлевич"

Ссылки

  • [www.newsru.com/russia/03oct2000/listovdate.html Фотографии из семейного архива]
  • [kkre-6.narod.ru/listov.htm Мемориальный сайт Константина Листова]
  • [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=77799 Сочинения Константина Листова]
  • Песня [vimeo.com/33066122 «Землянка» на иврите] в исполнении дуэта «Дудаим», пер. Шимона Менского

Литература

Примечания

  1. [viknaodessa.od.ua/newspaper/news/?4584 В парке Чаир]
  2. [www.rujen.ru/index.php/ЛИСТОВ_Константин_Яковлевич Российская еврейская энциклопедия]
  3. Lobanova M. Nikolaj Andreevič Roslavec und die Kultur seiner Zeit. — Frankfurt am Main, 1997. — S. 91.

Отрывок, характеризующий Листов, Константин Яковлевич

После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.