Лису (народ)

Лису

Численность и ареал
Всего: около 730 000 Китай: 634 912 (2000) Мьянма: 126 000 (1987) Таиланд: 16 000 (1993) Индия: 1000 (2000)
Язык	лису
Религия	анимизм, протестантизм

Лису (кит. упр. 傈僳族, пиньинь: Lìsù Zú; тайск. ลีซอ, лисо) — народ, живущий в основном на юго-западе Китая (634 912, перепись, 2000), преимущественно в провинции Юньнань (610 тысяч), а также в провинции Сычуань, часть — в Мьянме, Таиланде и Индии. Общая численность более 700 тысяч человек. Входят в 56 официально признанных народов Китая. На 1971 год около 11000 представителей народа лису проживало в высокогорьях северного Таиланда, из десятков деревень многих этнических групп, лису проживают лишь в 60. Лису относятся к народам, пришедшим не так давно, так как они мигрировали из района Кенгрунг в районы Фанг и Чанг Рай только в начале 20 века.

Язык лису относится к группе лоло тибето-бирманской подсемьи сино-тибетской семьи языков. С 1915 используется разработанный Джеймсом У. Фрейзером алфавит на латинской основе.

Большинство сохраняет древние анимистические верования. В прошлом лису имели особую жреческую касту. Сохраняются родовые группы c тотемными названиями, брак умыканием, левират. С середины XIX века в результате работы западных миссий среди лису распространяется христианство и в настоящее время христианами являются около 40 % лису. В Китае Церковь лису является частью официального протестантского объединения «Тройственное патриотическое движение».

Основное традиционное занятие — поливное и суходольное земледелие (кукуруза, рис, опиумный мак). Хозяйство лису основано на высокогорном подсечно-огневом земледелии. Лису выращивают кормовую кукурузу и опиумный мак на одних и тех же полях. Лису приспособили окрестные склоны деревни под подсечно-огневое земледелие. Как следствие - деревни не являются постоянными: так как после нескольких лет использования - почва, приспособленная для земледелия, истощается и перестаёт быть плодородной, таким образом жителям приходятся переходить с места на место в поисках более плодородных почв. Народ лису довольно сильно отличается от народов, населяющих равнины Таиланда, отличаются: языки, экономика, социальная организация и верования. Лису акцентируют внимание на этих различиях и ограничивают общение и взаимодействия с населением Тайских равнин.

Литература

• Большая Российская Энциклопедия, 1999. С.291.
• Лису // Большая советская энциклопедия / Глав. ред. А. М. Прохоров. Т. 14. М.: Советская Энциклопедия, 1973. С.504.
• Народы Восточной Азии, М. — Л., 1965.
• Чеснов Я. В. Лису // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.-1998.
• Dessaint Alain Y. Lisu Migration in the Thai Highlands// Ethnology, Vol. 10, No. 3(Jul., 1971), pp. 330-331.
• Durrenberger E. Paul. The Economy of a Lisu Village// American Ethnologist, Vol. 3, No. 4(Nov., 1976), p. 634.
• Larsen Hans Peter. The Music of the Lisu of Northern Thailand// Asian Folklore Studies, Vol. 43, No. 1(1984), pp. 41-42.

Ссылки

• Страница о лису Китая в [russian.china.org.cn/russian/32425.htm Китайском информационном интернет-центре] (рус.)
• [www.china.org.cn/e-groups/shaoshu/shao-2-lisu.htm Лису в Китае] (англ.)
• Раздел о лису на сайте [www.hilltribe.org/lisu/ The Virtual Hilltribe Museum] (англ.)
• Лису на [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=lis Ethnologue: Languages of the World], 15th edition. SIL International. (англ.)
• [www.amitynewsservice.org/page.php?page=1667/ You Bin, Wang Aiguo and Gong Yukuan: Christianity in a Culture of Ethnic Pluralism: Report on Christianity among the Minorities of Yunnan, Chinese Theological Review 19 (2004)] (англ.)

Отрывок, характеризующий Лису (народ)

Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.