Литвиненко, Павел Андреевич

Павел Андреевич Литвиненко
Дата рождения	27 июня 1924(1924-06-27)
Место рождения	Хрущатое, Богучарский уезд, Воронежская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти	12 сентября 1990(1990-09-12) (66 лет)
Место смерти	Тула, РСФСР, СССР
Принадлежность
Род войск	артиллерия
Годы службы	1942—1948
Звание
Часть	266-й гвардейский армейский истребительно-противотанковый артиллерийский полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война:  • Висло-Одерская операция  • Берлинская наступательная операция
Награды и премии
В отставке	депутат Тульского городского Совета народных депутатов, член президиума областного комитета профсоюза, член Центрального правления научно-технического общества машиностроительной промышленности.

Па́вел Андре́евич Литвине́нко (27 июня 1924, посёлок Хрущатое, Воронежская губерния — 12 сентября 1990, Тула) — Герой Социалистического Труда, полный кавалер ордена Славы, участник Великой Отечественной войны.

Довоенная биография

Павел Андреевич Литвиненко родился 27 июня 1924 года в посёлке Хрущатое (ныне — Кантемировского района Воронежской области).

Окончив неполную среднюю школу, Павел Андреевич Литвиненко работал трактористом в колхозе родного посёлка.

Служба в РККА

После призыва в ряды РККА в декабре 1942 года Павел Андреевич Литвиненко сразу же попал на фронт.

В ходе боёв 6 — 12 августа 1944 года за плацдарм на реке Висла младший сержант Павел Андреевич Литвиненко в 30 километрах восточнее города Варка (Польша) принял участие в отражении 9 контратак пехоты и танков гитлеровцев. Так, в бою 9 августа действиями наводчика младшего сержанта Павла Андреевича Литвиненко его орудийный расчёт подавил два орудия, два пулемёта, уничтожил автомашину с боеприпасами и более десятка гитлеровцев.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 сентября 1944 года за мужество и отвагу, проявленные в боях, младший сержант Павел Андреевич Литвиненко награждён орденом Славы 3-й степени.

В ходе наступления советских войск в январе 1945 года Павел Андреевич Литвиненко в составе расчёта подавлял огневые точки и пехоту гитлеровцев.

В ходе боя за населённый пункт Юзефувек (Польша), находящегося в 40 километрах юго-восточнее польского города Бялобжеги артиллеристы, в том числе и Павел Андреевич Литвиненко, вывели из строя 8 пулемётов и более 20 солдат и офицеров противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1945 года за мужество и отвагу, проявленные в боях, младший сержант Павел Андреевич Литвиненко награждён орденом Славы 2-й степени.

В ходе Берлинской операции сержант Павел Андреевич Литвиненко в ходе прорыва обороны противника в период с 16 по 18 апреля 1945 года огнём из своего орудия уничтожил 4 пулемёта, бронетранспортёр, две автомашины и более 15 солдат и офицеров противника.

В уличных боях в Берлине Павел Андреевич Литвиненко сопровождал огнём из своего орудия наступление советских подразделений. Так, 28 апреля 1945 года расчёт орудия Павла Андреевича Литвиненко уничтожил крупнокалиберный пулемёт, две огневые точки и более десяти гитлеровцев.

В КПСС Павел Андреевич Литвиненко вступил в 1946 году.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии сержант Павел Андреевич Литвиненко награждён орденом Славы 1-й степени, став полным кавалером ордена Славы.

Оставшись на сверхсрочную службу, старшина Павел Андреевич Литвиненко был назначен механиком, доверив работу по ремонту и восстановлению военной техники. За это время старшина Павел Литвиненко пристрастился к токарному делу, добившись определённых успехов.

Послевоенная биография

Демобилизировавшись в 1948 году, Павел Андреевич Литвиненко вернулся в Тулу, работал на комбайновом заводе 40 лет: токарем, сменным и старшим мастером, заместителем начальника цеха. Без отрыва от производства окончил среднюю школу, затем школу мастеров и вечерний машиностроительный техникум.

Постоянно проявляя смекалку, Павел Андреевич Литвиненко внёс много рационализаторских предложений. Например, он придумал изготовить специальные приспособления для одновременной шлифовки четырёх валов картофелеуборочного комбайна, что позволило значительно снизить себестоимость и повысить производительность труда.

Считаясь на своём заводе лучшим наставником, Павел Андреевич Литвиненко обучил немало молодых людей, привив им чувство гордости своей профессией. Одновременно возглавлял областной совет наставников, стал депутатом Тульского городского Совета народных депутатов, членом президиума областного комитета профсоюза и членом Центрального правления научно-технического общества машиностроительной промышленности.

Указом Президиума Верховного Совета СССР в апреле 1971 года «за достижение высоких технико-экономических показателей в выполнении заданий восьмой пятилетки» старшему мастеру механического цеха Павлу Андреевичу Литвиненко присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот».

После 20-летнего перерыва на Параде Победы 9 мая 1985 года выставлялось Знамя Победы. В числе знаменосцев, наряду с маршалом авиации Николаем Скомороховым, полковниками Фоменко и Неустроевым, Героем СССР и полным кавалером ордена Славы Николем Кузнецовым, был и Павел Андреевич Литвиненко.

Павел Андреевич Литвиненко умер 12 сентября 1990 года от третьего инфаркта в Туле.

Награды

• Медаль «Серп и Молот»
• Орден Ленина
• Орден Отечественной войны 1-й степени
• Орден Славы 1-й, 2-й и 3-й степени
• медали

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6640 Литвиненко, Павел Андреевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Литвиненко, Павел Андреевич

«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.