Литейный проспект
Литейный проспект Санкт-Петербург | ||
Общая информация | ||
---|---|---|
Район города | Центральный | |
Прежние названия | Литейная улица, Литейный проспект, проспект Володарского | |
Протяжённость | ≈ 1,9 км | |
Ближайшие станции метро | Чернышевская, Гостиный двор, Маяковская | |
| ||
[www.openstreetmap.org/?lat=59.94278&lon=30.34833&zoom=15&layers=M на карте OpenStreetMap] | ||
[maps.yandex.ru/map.xml?mapID=3&size=5&scale=5&mapX=6352080&mapY=6650420&act=5&mapWidth=4000 на карте Яндекс] | ||
[maps.google.com/maps?ll=59.94278,30.34833&q=59.94278,30.34833&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на карте Google] | ||
Литейный проспект на Викискладе |
Лите́йный проспект — одна из важнейших магистралей в центре Санкт-Петербурга. Проходит от Литейного моста через Неву до Невского проспекта.
Название Литейный — одно из старейших в городе. Оно было официально учреждено в 1738 году. Связано со строительством (с 1711 года) на левом берегу Невы литейно-пушечного двора. Рядом с литейным двором находились Литейная и Пушкарская слободы. Для сообщения с южной частью города была прорублена широкая просека до Большой перспективы (Невского проспекта). На месте просеки позже образовалась улица, получившая название Литейной от литейного двора (позже Литейный проспект).
После Октябрьской революции Литейный проспект был переименован в проспект имени Володарского. Историческое название было восстановлено 13 января 1944 года за две недели до снятия блокады города.
Содержание
Достопримечательности
По чётной стороне
- № 4 — «Большой дом», 1932, архитекторы А. И. Гегелло, А. А. Оль, Н. А. Троцкий. Сейчас здание Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Ранее на этом месте было здание Окружного суда, сгоревшее в Февральскую революцию.
- № 6 — на этом месте находился собор преподобного Сергия Радонежского, закрытый в 1932 году; через 2 года он был частично разобран, частично перестроен для нужд ОГПУ (арх. И. Ф. Безпалов), ныне здание принадлежит ведомству внутренних дел; рядом — сквер.
- № 10 — Здание неоднократно перестраивалось: 1858 год — арх. В. П. Львов и Н. Л. Бенуа — для графа И. А. Апраксина; 1868 год — для графини М. И. Чернышевой-Кругликовой, старшей дочери графа; 1908 год — для П. В. Родзянко были перестроены интерьеры для размещения здесь Русского шахматного общества: были сооружены зал для собраний, эстрада, гостиная и столовая на втором этаже, читальный зал, библиотека и шахматная на третьем этаже. В 1914 году здесь проходил международный шахматный турнир с участием Х. Р. Капабланки и Э. Ласкера. После переезда шахматного клуба на Невский, 55, второй и третий этажы арендовал Императорский Всероссийский аэроклуб. В 1910-е годы здесь размещались Всероссийский национальный союз, Всероссийский национальный клуб и Галицко-Русское благотворительное общество. Здесь жил ректор Политехнического института А. А. Байков.
- № 12 / 2, Фурштатская улица / 9, Шпалерная улица — доходный дом В. И. Черепенникова (1901—1902, арх. П. И. Гилёв).
- № 14 / 1 Фурштатская — особняк княгини Варвары Долгоруковой (Олимпия клуб).
- № 18 — Штаб Корпуса военных поселений (1822); фасад проектировал В. П. Стасов, здание в целом — арх. Краснопевков. В 1860-х годах здание передали Главному казначейству Министерства финансов и Конторе управляющего казначейством.
- № 20 / 2, Кирочная — здание Офицерского собрания (Дом офицеров). 1895—1898. Авторы-строители В. К. Гаугер, А. Д. Донченко[1]. Первоначальный проект А. И. фон Гогена и В. М. Иванова. Здесь находилось Общество ревнителей военных знаний.
- № 22 — Особняк графа Е. А. Орлова-Денисова (арх. И. Д. Черник, 1853); перестроено в 1884 году наследниками графа. Последними владельцами с начала XX века были купцы братья Черепенниковы; в первом этаже размещались магазины, второй сдавался частным конторам. В 1930-е годы здание надстроено третьим этажом, 1966—1968 годах — до пяти.
- № 24 / 27 улица Пестеля — Дом Мурузи 1874—1876 (арх. А. К. Серебряков при участии П. И. Шестова, ряд интерьеров — Н. В. Султанов)[2]. В 1955—1972 годах в кв. № 28 жил И. А. Бродский.
- № 26 — пятиэтажный дом Гвардейской артиллерийской бригады. Снесён в 2006 году[3]; при этом, из-за грубых нарушений строительных норм было повреждено соседнее здание — Дом Мурузи. В конце 2012 года здесь планируется открыть торгово-офисный комплекс «Преображенский» с воссозданным фасадом со стороны Литейного проспекта[4].
- № 32 — доходный дом (арх. Э. Г. Юргенс, 1857—1858).
- № 36 — Дом П. В. Неклюдова / А. С. Норова (также известен как дом А. А. Краевского). Здесь находится мемориальная музей-квартира Н. А. Некрасова, жившего в кв. № 4 в 1857—1877 годах. Здесь же располагались редакции журналов «Современник» и «Отечественные записки». Фольклорное название дома — «Пять Николаев», по числу мемориальных досок (Некрасов, Чернышевский, Добролюбов, Пирогов, Фигнер). Среди жильцов дома: П. Н. Яблочков.
- № 42 — Литейный дом княгини Юсуповой, 1852—1858, архитекторы Г. А. Боссе, Л. Л. Бонштедт
- № 46 — собственный доходный дом архитектора А. Х. Пеля (1859). До этого здесь в 1801—1805 годах был Юнкерский институт. В 1828 году по инициативе М. Сперанского здесь была открыта юридическая школа для «закона применителей» (судей); ранее, под его руководством и графа Д. Блудова было составлено «Полное собрание законов Российской Империи» и «Свод законов Российской Империи». В 1905 году дом с садом и постройками был продан статскому советнику Фёдору фон Крузе. Новый владелец начал перестройку здания в расчёте на предстоящую его продажу Павлу Гукасову. Военным инженером Ильёй Муромцевым были перестроены флигели, сохранявшиеся ещё с XVIII века в правой задней части двора; левый дальний флигель превратился в особняк (№ 46а).
- № 46а — особняк Ф. Краузе в 1908 году был приобретён Павлом Гукасовым на имя своей жены Евгении Самуиловны. Особняк был знаменит своими зеркалами и имел несколько названий: «Сен-Жермен», «Пале-Руайаль», «Бельведер». С 1990 года в здании — школа «Тутти» — средняя общеобразовательная школа с углубленным изучением предметов музыкального цикла.
- № 54 / 2, Жуковского — доходный дом, построен в 1877 году архитектором Ф. И. Винтергальтером.
- № 56 — Мариинская больница (1803—1805), архитектор Д. Кваренги
- № 60 — перестраивался по проекту архитектора Д. Д. Соколова в 1869 году. В этом доме с 1876 года и до самой своей смерти (28 апреля (10 мая) 1889) жил М. Е. Салтыков-Щедрин. Здесь были написаны «Современная идиллия», «Пёстрые письма», «Мелочи жизни», «Пошехонская старина», большинство сказок. В гостях у писателя бывали И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, А. Н. Островский. В 1890—1901 годах в этом доме находился книжный склад и квартира А. М. Калмыковой. В годы революции 1905 года во дворовом флигеле находились редакции легальных большевистских журналов «Наша мысль», «Библиотека наших читателей» и газет «Волна», «Вперёд», «Эхо».
№ 62 — особняк Н. Д. Гурьева — Э. Д. Нарышкина (арх. Г. А. Боссе). Здесь в последние годы своей жизни жил тайный советник К. П. Победоносцев. В советское время в здании находился музей Октябрьской железной дороги.
По нечётной стороне
- № 1 / 2, Шпалерная; / 20, набережная Кутузова: правая часть — офицерские казармы лейб-гвардии Конной артиллерии и 1-й Артиллерийской бригады (1851—1853). А. П. Гемилиан, И. Н. Роут.
- № 3 — с середины XVIII века принадлежал Пушечному двору, бывшем при дворе Литейном; В 1830—1840-х годах в комплексе зданий находилась Арсенальная гауптвахта, где в разное время содержались Лермонтов и Салтыков-Щедрин. С 2000-х годов здесь расположен Михайловский военный артиллерийский университет.
- № 5 / 19, Чайковского — доходный дом построен в 1882 году по проекту Х. Х. Тацки. Включал в себя здание XVIII века. Старая часть полностью снесена в 2007 году, от угловой части оставлены две стены.
- № 7 — доходный дом по проекту П. В. Резвого (1899).
- № 9 — в 1845 году здесь был особняк М. И. Борисовской, в 1913 году — доходный дом по проекту И. И. Яковлева.
- № 11 — доходный дом по проекту Э. Я. Шмидта (1873).
- № 15—17 — рядом находится китайский Сад дружбы. В доме № 15 в 1904—1905 годы жил Осип Мандельштам, а также Ольга Гильдебрандт-Арбенина, вдохновившая поэтов серебряного века О. Мандельштама, Н. Гумилёва, Ю. Юркуна, Н. Кузмина, посвятившими ей лирические стихи, позднее ставшая художницей, чьи работы имеются в собрании РМ.
- № 19 — Центральная библиотека им. М. Ю. Лермонтова. В 1848 году Л. Ф. Вендрамини осуществил перестройку особняка для П. А. Урусова. С 1 июня 1856 года владельцами стали Мусины-Пушкины (последний владелец — В. А. Мусин-Пушкин); в 1937 году здесь была открыта районная массовая библиотека Дзержинского района, которой в 1964 году присвоено имя поэта.
- № 21 / 14, Пестеля — До 1917 года доходный дом принадлежал, сначала А. М. Тупикову, затем его сыну — надворному советникуСергею Андреевичу Тупикову. Затем здесь размещались кооперативные издательства «Былое» и «Колос» (до 1926). В 1927—1938 годы в кв. № 11 жил поэт Самуил Яковлевич Маршак.
- № 23 / 25, Пестеля — в 1830-е годы владельцем был П. А. Клейнмихель; с 1872 года — доходный дом Оболенских-Нелединских-Мелецких; в начале XX века его владелец — граф Сергей Александрович Голенищев-Кутузов (1885—1950).[5].
- № 31 — доходный дом по проекту Ф. С. Харламова принадлежал Императорскому человеколюбивому обществу.
- № 33 — в 1922—1937 годах здесь жил К. А. Федин, здесь он готовил к печати свой первый сборник повестей и рассказов «Пустырь», работал над романом «Братья».
- № 37 — в начале XX века перестраивался архитектором С. О. Шестаковым и инженером Г. С. Гавриловым; дом Департамента уделов.
- № 39 — в 1841—1844 годах особняк И. В. Пашкова был построен по проекту Г. А. Боссе, в 1857 году перестроен для Департамента уделов архитектором А. И. Резановым; в 1890-е годы в дворовом корпусе размещалась типография и электростанция Министерства уделов.
- № 43 — в доме (арх. Х. Х. Тацки, 1860) некоторое время размещался нотный магазин издательства «Тритон».
- № 47 / 13, Белинского — доходный дом Ш. З. Иоффа. Перестраивался в 1911—1914 годах по проекту А. Л. Лишневского; с 1922 года здесь находился магазин «Экскурсант», принадлежавший трём петроградским букинистам: Николаю Базыкину, Ивану Косцову и Николаю Образцову. Ныне здесь — Городское управление инвентаризации и оценки недвижимости.
- № 49 — особняк А. М. Щербатовой, построенный архитектором П. С. Садовниковым, был перестроен в доходный дом в 1877 году; в нём некоторое время (1901—1904) жил О. Э. Мандельштам.
- № 51 — доходный дом (1874, арх. А. К. Серебряков), расположенный на территории бывшей усадьбы Шереметевых[6]. В доме с 1909 года располагается Театр на Литейном. В начале XX века здесь также находился магазин Н. В. Соловьева, который посещался профессурой, великими князьями и собирателями раритетов.
- дом 53 - Фонтанный Дом. Вход в садик и квартиру-музей Анны Ахматовой. В доме в разные годы проживали А. Ахматова, Л. Гумилёв, Н. Пунин и др. известные люди. Здесь бывали многие поэты и прозаики 20 века.
- Дом 57 — торговое здание «Новый Пассаж» построено в 1912—1913 годах по проекту Н. В. Васильева (одного из авторов Санкт-Петербургской мечети). В этом доме с советских времен находится книжный и спортивный магазины, выставочный зал и т. д.
- Дом 59 — в 1885—1917 годах размещался букинистический магазин Василия Клочкова, потомственного книготорговца, одного из основателей Кружка любителей русских изящных изданий, внучатого племянника Александра Смирдина.
- Дом 61 — доходный дом И. И. Антонова, построен по проекту архитектора М. А. Макарова (1871—1872). В этом доме, в квартире Е. А. Яфимович, бывшей фрейлины при дворе великой княгини Елены Павловны, в 1910-х годах жила её крестница Лиза Пиленко — впоследствии поэт, философ, художник Е. Ю. Кузьмина-Караваева, известная как мать Мария. Здесь же в магазине букиниста Максима Павловича Мельникова, с 1898 года продавались библиографические редкости и рукописи (в 1891—1898 годах букинистический магазин Максима Мельникова располагался в соседнем доме № 63[7])[8].
Напишите отзыв о статье "Литейный проспект"
Примечания
- ↑ Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
- ↑ После сноса соседнего (26-го) дома, на доме Мурузи обнаружились увеличивающиеся трещины
- ↑ [www.regnum.ru/news/fd-nw/piter/976447.html С 2003 по 2008 год в Санкт-Петербурге снесено около 80 исторических зданий, около 50 планируется к сносу: карта]//ИА REGNUM, 25.03.2008
- ↑ [karpovka.net/2011/12/08/29879/ Воссозданное общежитие ЛенВО откроют в 2012 году как бизнес-центр] // Карповка.нет. — 8 декабря 2011
- ↑ Е. 3. Куферштейн, К. М. Борисов, О. Е. Рубинчик Улица Пестеля (Пантелеймоновская). — Л.: Товарищество «Свеча», 1991 — С. 60
- ↑ Со стороны набережной на территории бывшей усадьбы находится Фонтанный дом, в котором последний владелец дворца — граф Сергей Дмитриевич Шереметев хранил древнерусские рукописи и старинные книги своей коллекции.
- ↑ [kn.sobaka.ru/n10/06.html Букинисты на Литейном] / Квартальный надзиратель. — № 10.
- ↑ Ф. Г. Шилов [даниловский-край.ярославль.рф/files/item_100-shilov.pdf Записки старого книжника]
Литература
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 211, 467. — 511 с.
- Исаченко В. Г., Питанин В. Н. Литейный проспект. — Л.: Лениздат, 1989. — 142 с.
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — 4-е изд., перераб. — СПб.: Норинт, 1996. — С. 143, 329—330. — 359 с. — ISBN 5-7711-0002-1.
Ссылки
- [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=3&size=5&scale=5&mapX=6352080&mapY=6650420&act=5&mapWidth=4000 Литейный проспект на карте Санкт-Петербурга]
- [www.opeterburge.ru/sight_701_943.html Город. Литейный проспект]
|
Отрывок, характеризующий Литейный проспект
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?