Литературное радио

Литературное радио — российское Интернет-радио, полностью посвящённое современной русской литературе. Основано в 2007 году и ведёт вещание круглосуточно.

Согласно заявлениям инициаторов проекта Виктора Черненко, Дениса Сибельдина и Юрия Ракиты, целью Литературного радио является популяризация и информационная поддержка современной русской литературы и поэзии. Проект является некоммерческим и направлен на объединение всех литераторов различной эстетической и идеологической направленности в рамках одного культурного пространства.

Эфир Литературного радио состоит из записей литературных вечеров и других выступлений поэтов и прозаиков. Литературное радио освещает работу фестивалей русской поэзии, проходящих не только в России, но и в ближнем зарубежье. Кроме того, Литературное радио создаёт собственный контент в виде различных авторских программ. Например, программа Марии Галиной «Орбитальная станция» посвящена современной российской фантастике, программа Леонида Костюкова — короткой прозе, доктор филологических наук Светлана Бунина в своей программе «Частная коллекция» знакомит слушателей со своим личным взглядом на новейшую литературу, отбирая в ней «живое» — обладающее индивидуальностью, в полной мере отвечающее на вопрос «кто?». Совместно с московским Интернет-центром «Кафемакс» на Новослободской Литературное радио проводит также цикл литературных вечеров, транслирующихся в прямом эфире. Во время прямых эфиров радиослушатели могут участвовать в вечере, задавая участникам вопросы по электронной почте.

Как «одно из самых интересных и многообещающих интернет-начинаний последних лет» охарактеризовал Литературное радио журнал «Знамя». Высокую оценку деятельность Литературного радио получила также в программе «Неформатные СМИ» проекта «Против течения (Энергичные люди)» телеканала «Петербург — Пятый канал».

Ссылки

• [litradio.ru Литературное радио]

Отрывок, характеризующий Литературное радио

После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.