Литературные памятники Сибири

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Литературные памятники Сибири

Гребенщиков. Чураевы
Жанр:

проза, поэзия, мемуары, записки, сказки

Страна:

СССР СССР

Язык оригинала:

русский

Издательство:

Восточно-Сибирское книжное издательство

Иллюстраторы:

А. И. Аносов, В. Адов, Н. Алсуфьев, Н. П. Горбунов, В. В. Дейкун, В. Х. Икс, Г. Котухов, А. Ф. Перфильев, В. Филиппских

Оформление:

А. И. Аносов

Даты публикации:

19791993

Литерату́рные па́мятники Сиби́рисерия книг, издававшаяся по инициативе литературоведа и критика Е. Г. Раппопорта (1935—1977) с 1979 по 1993 год Восточно-Сибирским книжным издательством в Иркутске. Планировалось выпустить 30 книг, всего вышло 23 книги в серийном оформлении общим тиражом 2 миллиона 275 тысяч экземпляров. В серии представлены романы, повести, рассказы, очерки, фельетоны, стихи, мемуары, записки сибирских авторов XVII—XX веков. Одна книга посвящена русским сказкам Восточной Сибири. Каждый том сопровождается научным аппаратом, статьёй о жизни и творчестве писателя, а также иллюстрациями.





Редакционная коллегия

Список книг серии

  • Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения / Подгот., коммент. Н. К. Гудзия, В. Е. Гусева, Н. С. Демковой, А. С. Елеонской, А. И. Мазунина, послесл. В. Е. Гусева. — 1979. — 368 с., ил. — тираж 100 000 экз.
  • Михаил Загоскин. Магистр: Роман / Сост., подгот., послесл., коммент., библиогр. Н. И. Кондратьева. — 1981. — 352 с., ил. — 100 000 экз.
  • Иннокентий Фёдоров-Омулевский. Шаг за шагом: Роман, рассказы / Сост. Н. Минаева и В. Оскоцкий, послесл. В. Оскоцкий, коммент., библиогр. Н. Минаева. — 1983. — 576 с., ил. — тираж 100 000 экз.
  • Пётр Ершов. Сузге: Стихотворения, драматические произведения, проза, письма / Сост., коммент. В. Г. Уткова. — 1984. — 464 с., ил. — 100 000 экз.
  • Василий Михеев. Золотые россыпи: Роман, рассказы, очерки / Сост., подгот. текста, послесл., коммент. Е. А. Куклиной. — 1984. — 543 с., ил. — тираж 100 000 экз.
  • Русские сказки Восточной Сибири: Сказки / Сост., подгот. текста, коммент. и предисл. проф Е. И. Шастиной. — 1985. — 464 с., ил. — тираж 100 000 экз.
  • Феоктист Березовский. Бабьи тропы: Роман, рассказы, очерки / Сост., примеч., послесл. Е. А. Куклиной. — 1986. — 624 с., ил. — тираж 200 000 экз.
  • Антон Сорокин. Хохот жёлтого дьявола: Повесть, рассказы. Георгий Вяткин. Возвращение: Рассказы / Сост., примеч., послесл. Е. И. Беленького, В. М. Физикова. — 1986. — 464 с., ил. — тираж 50 000 экз.
  • Иван Кущевский. Николай Негорев, или Благополучный россиянин: Роман, рассказы, фельетоны / Сост., послесл. В. Ф. Уляндро, примеч. Н. И. Якушина, В. Ф. Уляндро. — 1988. — 624 с., ил. — тираж 100 000 экз. — ISBN 5-7424-0012-8.
  • Георгий Куклин. Сквозь ветер: Роман, повести, рассказы / Послесл., сост., коммент. О. А. Гантваргер. — 1990. — 448 с., ил. — тираж 50 000 экз.

Неизданные книги серии

См. также

Напишите отзыв о статье "Литературные памятники Сибири"

Примечания

  1. Содержание: Екатерина Авдеева-Полевая, Николай Щукин, Иван Калашников, Матвей Александров, Всеволод Вагин.
  2. Трушкин В. П. О серии «Литературные памятники Сибири». — С. 4—5, 7—10, 15—16.
  3. Елена Цыкунова. [www.irklib.ru/nasled/3/3.htm Житие литературных памятников] // Сибирское наследие. — 2004. — № 3.

Литература

  • Книги Восточно-Сибирского книжного издательства за 50 лет: Справочник / Сост. Л. А. Осинкина. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1982. — 66 с.
  • Семибратов В. К. [www.borovskold.ru/content.php?page=lonuemcd_rus&id=95 Е. Д. Петряев как исследователь жизни и деятельности протопопа Аввакума] на сайте Старый Боровск
  • Трушкин В. П. О серии «Литературные памятники Сибири» // Предисл. в книге Житие протопопа Аввакума, им самим записанное, и другие его сочинения. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1979. — Тираж 100 000 экз. — С. 3—16.

Ссылки

  • Васильева Л. [www.irklib.ru/nasled/1/5.htm Книжная серия «Литературные памятники Сибири»: К 25-летию выхода первой книги серии] // Сибирское наследие. — 2004. — № 1.
  • Цыкунова Е. [www.irklib.ru/nasled/3/3.htm Житие литературных памятников] // Сибирское наследие. — 2004. — № 3.
  • [vesti.irk.ru/news/culture/149299/?sphrase_id=116685 Серии «Литературные памятники Сибири» — 25 лет] / Вести-Иркутск, 19.02.2004

Отрывок, характеризующий Литературные памятники Сибири

– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.