Литературный дом

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эта статья — о доме И. Ф. Лопатина по адресу Невский проспект, 68. О доме И. Ф. Лопатина по адресу Невский проспект, 100 см. Невский, 100.
Эта статья — о доме Дехтерева на Невском проспекте. О доме Дехтерева по адресу Спасский переулок, 11 см. Спасский переулок (Санкт-Петербург).
Историческое здание
Доходный дом И. Ф. Лопатина. Литературный дом. Куйбышевский райсовет

Вид дома в начале 2000-х годов
Страна СССР, Россия
Санкт-Петербург Невский проспект, дом № 68; набережная реки Фонтанки, дом № 40
Тип здания Доходный дом - жилое и административное здание
Основные даты:
Построены два четырёхэтажных здания — конец XVIII - начало XIX века
Пристроен корпус по Фонтанке — 1839-1840
В дом попадает фугасная авиабомба — 1941
Архитектурный конкурс на восстановление здания — 1942
Восстановление и реконструкция — 1947-1959
Снос здания — начало января 2011
Известные обитатели В. Г. Белинский, А. А. Краевский, Д. И. Писарев, И. С. Тургенев
Статус  Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7802652000 № 7802652000]№ 7802652000
Координаты: 59°56′00″ с. ш. 30°20′41″ в. д. / 59.93333° с. ш. 30.34472° в. д. / 59.93333; 30.34472 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.93333&mlon=30.34472&zoom=12 (O)] (Я)

Дом по адресу Невский проспект, 68/ наб. реки Фонтанки, 40, также известный как Дом Лопатина и Литературный дом, — историческое здание в центре Санкт-Петербурга, один из домов на Невском проспекте, частично разрушенных во время блокады Ленинграда. Центральная часть здания, выходящего на Невский, была перестроена после войны. Первый конкурс на восстановление здания был объявлен еще во время блокады, в 1942 году[1][2]

В XIX веке здесь жил ряд известных литераторов того времени, что много позже дало зданию название «Литературный дом».





История

История участка и строительство зданий

До второй половины XVIII века участок, на котором находится угловое здание, не был застроен[3]. Прокладка самого Невского проспекта производилась в 1712—1715 годах, также 1715 годом датирован указ построить мост через Фонтанку по Невскому. Мост был открыт в 1716 году[4].

Первые каменные постройки на этом месте появились во второй половине XVIII века. В начале XIX века по Невскому на территории нынешнего участка находилось два четырехэтажных здания[3], владельцем которых был купец Дехтерев. Ему же принадлежал дом по адресу Спасский переулок, 11К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4853 дня]. К этому времени через Фонтанку был перекинут каменный Аничков мост, выглядевший также, как и остальные мосты Фонтанки: с башнями и цепями.

С 1820-х годов здание переходит к купцу Ф. И. Лопатину[3]. При нём происходило активное строительство: в 1839—1840 годах по проекту архитектора В. Е. Моргана был пристроен четырехэтажный корпус по набережной Фонтанки (адрес наб. р. Фонтанки, 40). На момент окончания строительства корпуса здание стало одним из самых больших доходных домов в столице. [5] [6] Здесь сдавалось внаём более восьмидесяти квартир[7].

На плане 1720 года авторства Иогана Хомана (англ.) участок никак не выделен На плане 1737 года академии наук участок обозначен без построек На плане столичного города Санкт-Петербурга с изображением знатнейших оного проспектов, изд. трудами имп. Акад. Наук и художеств. 1753 год. Составитель: Трускотт И. Ф. участок обозначен с первыми зданиями

В 40-е Аничков мост принял современные очертания.

С начала 1860-х участок переходит к купцам Туляковым, затем к генерал-майору Стемянникову, а позже к генерал-майору Жандр. В 1872—1874 годах корпуса по Невскому перестраивались с изменением фасадов по проекту архитекторов Н. Н. Набокова и В. Е. Стуккея[3].

Позже участком владела вдова тайного советника З. И. Полежаева, а затем — О. П. Кушелева[3].

28 ноября 1941 года[3] в здание попала фугасная авиабомба, в результате центральная часть здания, обращенная к Невскому проспекту была уничтожена. Уже в марте 1942 года в Ленинграде были начаты работы над Генпланом восстановления и развития города. Согласно разработанным главным архитектором Н. В. Барановым плану, был объявлен ряд архитектурных конкурсов. Одним из первых был конкурс, объявленный в ноябре 1942 года ЛОССА совместно с ГИОП в котором архитекторам предлагались 3 объекта, в том числе и дом на Невском, 68[2].

Здание было реконструировано в 1947—1950-х годах с частичным использованием старых стен по проекту Б. Н. Журавлёва и И. И. Фомина. При этом был создан новый фасад, и восстановленное здание стало, по словам В. Г. Исаченко «привычной и неотъемлемой частью Невского проспекта»[8].

На здании установлены две скульптуры: рабочего и колхозницы.

Для Фомина это было третье построенное здание райсовета (до этого он в 1930—1935 годах построил Московский райсовет, а в 1937—1940 годах — Невский райсовет) и один из ряда знаковых домов, восстановленных после войны.

Литературный дом

Современники Белинского

В этом доме в разное время жил ряд литераторов, редакторов и издателей, в результате чего здание на Невском проспекте, 68 стало одним из центров литературного Петербурга XIX века.

С начала 1840-х годов (поселились до 1842[9]) и до 1847 года в доме жила семья Панаевых: И. И. Панаев (издатель журнала «Современник») со своей женой, писательницей А. Я. Панаевой. Супруги организовывали литературные мероприятия, участвовали в работе так называемого «кружка Белинского», который также проходил в этом доме[10].

В 1836—1843 годах в квартире 47 жил А. А. Краевский, в этот период своей жизни он издавал «Современник», создал и издавал Литературную газету. Кроме того в период жизни в Литературном доме Краевский сблизился с М. Ю. Лермонтовым и готовил все его прижизненные публикации.

В этом же доме до 1837 года жила актриса В. Н. Асенкова, которую высоко ценили критики, в том числе тот же В. Г. Белинский[11].

В период с осени 1842 по апрель 1846 годов[12] в доме жил В. Г. Белинский, этот переезд был связан с тем, что он активно начал работать в журнале Отечественные записки: он переехал поближе к работе. Этот период его жизни считается наиболее зрелой фазой его литературной деятельности. Он последовательно занимал несколько квартир, известно, что он жил в квартирах № 55, 48, 47, 43[11].

По воспоминаниям современников Белинскому нравилось жить в этом доме[12]. Виссарион Григорьевич жил здесь с семьёй — женой Марией Васильевной и дочерью Ольгой. Позже к ним приехала свояченица Белинского — А. В. Орлова[13].

Здесь он написал ряд произведений: статьи о Г. Р. Державине, В. А. Соллогубе, И. С. Тургеневе, Эжене Сю. Кроме этого были опубликованы обзоры литературы за 1842, 1843, 1844 и 1845 годы, а также цикл статей о А. С. Пушкине.

Именно это место ассоциируется с так называемым «кружком Белинского», через который прошёл ряд начинающих литераторов. Этот кружок какое-то время посещали князь В. Ф. Одоевский, С. А. Соболевский, А. П. Башуцкий, чаще посещал собрания граф В. А. Соллогуб[14]. Из Москвы переехал юрист, профессор К. Д. Кавелин, со временем к группе присоединились писатели Ф. М. Достоевский[13] и И. А. Гончаров. Из Москвы на собрания периодически ездили литературный критик В. П. Боткин, публицист А. И. Герцен и поэт Н. П. Огарёв[15].

На собраниях бывали не только писатели и поэты, но и интересующиеся литературой представители общества: преподаватель русской словесности А. А. Комаров, переводчик Н. Х. Кетчер, издатель П. В. Анненков и писатель Л. В. Брант. На собраниях также бывали путешественник Н. П. Боткин, служащий Б. М. Маркевич, инженер, профессор А. С. Комаров, молодые офицеры: офицер Московского полка Булгаков, лейб-гусар Полторацкий, кирасир Ольховский и морской флигель-адъютант Колзаков. Постоянными посетителями кружка были друзья Белинского А. Я. Кульчицкий, служащий департамента податей и сборов Н. Н. Тютчев, помещик И. И. Маслов и издатель М. А. Языков[14].

Кружок Белинского и литераторы-современники

В этом доме, недавно поселившийся здесь В. Г. Белинский встретился с И. С. Тургеневым. Тургенев в то время оставил государственную службу для того, чтобы заняться литературной деятельностью. Одним из первых его опусов стала поэма «Параша»[16], написанная в 1843 году. Автор сильно сомневался в благоприятном отзыве Белинского, так как не был уверен в своих литературных способностях. Поэтому Тургенев пошёл на квартиру Белинского и оставил слуге критика экземпляр этой поэмы. Через два месяца в «Отечественных записках» была опубликована положительная рецензия Белинского. И. С. Тургенев снова пришёл в дом Лопатина к В. Г. Белинскому и с этого момента началось их знакомство, которое со временем переросло в крепкую дружбу[17].

В рамках кружка Белинского была решена литературная судьба поэта Н. А. Некрасова, который работал в «Современнике» вместе с В. Г. Белинским. Долгое время Белинский подвергал литературную деятельность Некрасова критике, но прочитав стихотворение «В дороге»[18] (1845), поменял своё мнение на противоположное. Ему приписывают высказывание «Да знаете ли вы, что вы поэт и поэт истинный!», которое он произнёс с глубоким чувством. Это произошло на одном из литературных собраний в этом доме[17].

Здесь же Ф. М. Достоевский получил оценку своего литературного труда: Когда в 1845 году Достоевский написал повесть «Бедные люди», то он прочёл её Д. В. Григоровичу, с которым они вместе квартировали. Слушатель был потрясён настолько, что несмотря на позднее время, отправился к Некрасову. Некрасов был раздосадован поздним визитом, но несмотря на это согласился прочесть хотя бы десять страниц. Оба не отрываясь читали ночь напролёт и в 4 часа утра, закончив чтение, оба вернулись на квартиру к Достоевскому поделиться мнением о прочитанном. Утром того же дня Некрасов повёз повесть к неистовому Виссариону, в дом Лопатина. Вечером того же дня В. Г. Белинский встретился с Ф. М. Достоевским и высоко оценил произведение. Достоевский всю жизнь считал, что эта встреча стала поворотным моментом его жизни, писатель укрепился в вере в себя, в свой талант и возможности[17].

В 1840-х годах в этом очень много и часто бывал И. А. Гончаров.

Здесь он встречался с В. Г. Белинским, читал ему недавно законченный роман «Обыкновенная история». Произведение было высоко оценено критиком и здесь он рекомендовал издавать этот роман.

Обстановку, которая царила на кружке Белинского в Доме Лопатина иллюстрирует следующая выдержка:

Белинский был в восторге от нового таланта, выступавшего так блистательно, и всё подсмеивался по этому поводу над нашим добрым приятелем М. А. Языковым…

Белинский всё с более и более возраставшим участием и любопытством слушал чтение Гончарова и по временам привскакивал на своем стуле, с сверкающими глазами, в тех местах, которые ему особенно нравились. В минуты роздыхов он всякий раз обращался, смеясь, к Языкову и говорил:

— Ну что, Языков, ведь плохое произведение — не стоит его печатать?

— И. И. Панаев. Воспоминание о Белинском[12]

В ожидании рождения сына Белинский переезжает из этой квартиры в доходный дом Фёдорова, и работа кружка останавливается[19].

После 1846 года

В 1849 году в доме жил петрашевец Э. Г. Ващенко[11].

Осенью 1850 года (в конце августа — начале сентября) в этот дом переезжают поэт Ф. И. Тютчев со своей женой Эрнестиной[20]. В этот период жизни связь Тютчева с Лёлей Денисьевой становится явной, начинается так называемый Денисьевский период творчества поэта. В этом доме написаны «Обвеян вещею дремотой…», «О, как убийственно мы любим», «Des premiers ans de votre vie…»  (нем.), «Смотри, как на речном просторе…», «Не знаю я, коснется ль благодать…». В 1851 году у Лёли Денисьевой рождается дочь Елена и Тютчев пишет стихотворение «Первый лист», в тексте которого скрыта анаграмма («Елене с новорожденною»), «Не раз ты слышала признанье…». Летом 1851 года поэт провожает жену в Москву, откуда семья едет в Овстуг, а Ф. И. Тютчев остаётся в Москве. В Москве пишет «Не плоть, а дух растлился в наши дни…», по дороге в Петербург — «Не остывшая от зною…». В Санкт-Петербурге пишет «Как весел грохот летних бурь…», «В разлуке есть высокое значенье…», «День вечереет, ночь близка…» Переведены «Ты знаешь край, где мирт и лавр растёт…» Иоганна Гёте и «С озера веет прохлада…» Фридриха Шиллера. Также здесь написаны «Как весел грохот летних бурь…», «Недаром милосердым Богом…», «Не говори: меня он, как и прежде любит…», «О, не тревожь меня укорой справедливой…», «Чему молилась ты с любовью…», «Я очи знал, — о, эти очи!..», «Близнецы»[21]. В следующем году пишет «Ты, волна моя морская…»; Фёдор Тютчев в апреле 1852 года покидает дом Лопатина из-за материальных затруднений[22].

В октябре 1850 — апреле 1851 года здесь жил писатель и поэт И. С. Тургенев, здесь он писал свои «Записки охотника»[3].

Позже, в 1867—1868 годах здесь поселяется публицист Д. И. Писарев с новым объектом своей страсти — троюродной сестрой писательницей Марко Вовчок. С ними вместе жил её сын, после трагической гибели Писарева Марко Вовчок с сыном покинули эту квартиру[11].

В 1872—1874 годах архитекторы Н. В. Набоков и В. Е. Стуккей провели работы по изменению фасада, выходящего на Невский проспект. С 1874 года в части здания, которое выходит на Фонтанку расположилась 12 гимназия, которая находилась здесь вплоть до 1918 года.[3]

По состоянию на начало XX века дом принадлежал З. Н. Полежаевой. Он был местом активной торговли, здесь находились: аптека А. А. Берггольца, часовой магазин Н. Я. Шмидта, фирма М. Б. Розенберга (торговля мебелью, картинами, бронзой), контора инженера А. В. Бари, парикмахерская и парфюмерия Жана Равелена, французский шляпный магазин, 12 гимназия, гастрономический магазин, галантерейный и т. д.[23]

В конце 1905 года в здании Литературного дома работало издательство газеты «Новая жизнь». Формальным издателем являлась М. Ф. Андреева, практической издательской работой занимался М. М. Литвинов, а руководил издательством А. М. Горький[17]. В этот период с издательством сотрудничал В. И. Ленин, в этом здании состоялась их первая встреча с Горьким.[24].

После 1918 года здание занял исполком районного совета Куйбышевского района.

28 ноября 1941 года здание было повреждено фугасной бомбой. В 1947—1950-х годах по проекту Б. Н. Журавлёва и И. И. Фомина был построен новый дом с другим оформлением фасада, но с использованием старых конструкций фундамента и стен. [25]

Охранный статус комплекса зданий и участка

С 1974 и до 1998 года статус памятника истории федерального значения был закреплён за корпусом, выходящим на Фонтанку (Набережная реки Фонтанки, 40)[26].

C 1999 под охраной государства числились оба корпуса как единый комплекс. В законе Санкт-Петербурга памятник был отмечен как «дом, где жили: в 1837 г. актриса Асенкова Варвара Николаевна, до 1843 г. издатель Краевский Андрей Александрович (кв. 47), в 1842—1846 гг. революционный демократ, писатель и литературный критик Белинский Виссарион Григорьевич (кв. 55, 48, 47, 43) —наб. Фонтанки, 40; Невский пр., 68».[27]

В мае 2002 года Государственной думой был принят закон Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации, согласно которому все числящиеся к этому моменту под охраной государства памятники должны быть включены в Единый государственный реестр. Несмотря на это, в список КГИОП попал только корпус по Фонтанке. Кроме того в актуальном на 2010 год списке, опубликованном на сайте КГИОП не только адрес, но и сам региональный памятник, значащийся под номерм 352 описывается уже иначе: «Дом, в котором в 1842—1846 гг. жил Белинский Виссарион Григорьевич. Фонтанки р. наб., 40, кв. 43, 47, 48, 55 (191025, г. Санкт-Петербург, набережная реки Фонтанки, дом 40/68, литер А)»[28]

С 1988 года дополнительный охранный статус дому обеспечивала его принадлежность Объединённой охранной зоне Санкт-Петербурга, соответствовавшей границам исторического центра, признанного объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО № 540.

Однако, с 2008 года, после сокращения Охранной зоны, статус этой территории был понижен до уровня «Зоны регулируемой застройки».

Несмотря на это, снос зданий на углу Невского и Фонтанки запрещен и сейчас: по закону Санкт-Петербурга «О границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга и режимах использования земель в границах указанных зон …» в зонах регулируемой застройки не допускается «снос (демонтаж) исторических зданий, строений, сооружений, за исключением разборки аварийных в случае невозможности ликвидации аварийности и при условии восстановления внешнего облика объектов, формирующих уличный фронт застройки»[29].

Новейшая история

До 1993 года в здании находился райсовет Куйбышевского района. Затем — налоговая инспекция Центрального района.

Первыми застройщиками, заинтересовавшимися домом был холдинг «Веда», подготовивший проект перестройки здания под жилой дом[26]; здание попало в первоочередной список выставляемых на торги объектов недвижимости[30]. Член Президиума Санкт-петербургского отделения ВООПиК Татьяна Лиханова отмечает, что по времени это совпадает с тем моментом, когда часть комплекса не перешла в единый реестр памятников[26].

В 2006—2010 годах в здании планировалось оборудовать отель. Для этого дом был выставлен на конкурс, который выиграло ООО «Автокомбалт». Работы не проводились, КУГИ ставился вопрос об отказе инвестору в перезаключении договора из-за варварского обращения с объектом и невыполнения обязательств[31].

Это предприятие в 2007 году планировало переселить налоговую инспекцию в новое здание, но это удалось реализовать только в апреле 2008 года. В том же году был представлен новый проект реконструкции с повышением высоты здания с 23 до 28 метров[31].

Снос здания

 Эта статья или часть статьи содержит информацию об ожидаемых событиях.
Здесь описываются события, которые ещё не произошли. Ожидаемая дата: октябрь 2012

В 2009—2010 ЗАО «Строй эксперт проект», получившее лицензию в 2009 году[32] по заказу застройщиков провело инструментальное обследование несущих конструкций здания и выдало заключение об аварийности. В заключении было указано, что основание фундаментов перегружено и требует усиления, стены не отвечают современным требованиям по теплопередаче, балки перекрытий и конструкции стропильной системы находятся в неудовлетворительном состоянии[33]. Варианты вывода здания из состояния аварийности, как того требует закон не рассматривались и 23 ноября 2010 года Стройнадзор признал здание аварийным и выдал ордер на «разборку аварийных конструкций здания». При этом КГИОП настаивал на сохранении хотя бы фасадов.

На месте здания к 2012 году планируется возвести гостиницу, строительство будет вести компания «СоюзГенСтрой», которая имеет общую материнскую компанию с ООО «Автокомбалт»[33].

Фасады здания охраняются как выходящие на Невский проспект, поэтому сносить фасадную стену не планируется[34]. На крыше здания будет устроена мансарда, под домом построена подземная парковка, окна первого этажа будут прорублены до земли[35]. Для проведения работ здание оградили заранее, 7 октября 2010 года[36], в рамках подготовки к проведению работ на соседних домах были поставлены маяки на существующие трещины[37]:

  • Фонтанка, 40 — 51 геодезическая марка;
  • Невский, 70 — 16 геодезических марок;
  • Невский, 72 — 3 геодезические марки.

В процессе проведения работ была выведена из строя система светофорного регулирования перекрёстком Невского проспекта и набережной Фонтанки, и в течение трёх дней с 8 по 10 декабря велись работы по восстановлению движения[38]. 4 января 2011 года начался процесс сноса здания, так как по заявлению генерального директора компании-инвестора Александра Беляева «Конструкции находятся в очень ветхом состоянии»[39]. 5 января начались работы по демонтажу статуй, которые по заявлениям компании-застройщика 6 января были отправлены на реставрацию вместе с лепным гербом с фронтона здания. Срок окончания реконструкции демонтированных элементов — декабрь 2012 года[40]. На 10 января была назначена акция протеста движения «Живой город» при поддержке московского Архнадзора.[41][42] В преддверии этой акции 9 января представители государственного надзора и экспертизы Санкт-Петербурга провели контрольную проверку законности проведения работ на Невском, 68. Разрешительные документы были опубликованы в сети интернет[43].

10 января около 40 пикетчиков заметили, что рабочие уже сильно разобрали портик здания. К митингующим вышел лишь один милиционер, по словам которого у компании застройщика есть все разрешительные документы, однако никто эти документы не продемонстрировал. Застройщик опровергает информацию о сносе здания, однако общественности широко известны случаи такого рода реконструкций исторических зданий. В блогах идёт активное обсуждение о ситуации со сносом здания.[44] 11 января вице-губернатор Алексей Метельский и генеральный директор компании «Автокомбалт» Александр Беляев объявили о недельном моратории на строительство, которое было достигнуто между градозащитниками и застройщиком. Работы должны были продолжиться только 18 января[45]. В тот же день представитель застройщика заявил о том, что приостановить работы нельзя по соображениям безопасности, но документы они готовы предоставить[46].

13 января представителей протестующих ждали усиленные наряды милиции[47]. В этот день прошла встреча Александра Кононова (заместитель председателя петербургского ВООПИК) с застройщиками[48], в тот же день был направлен депутатский запрос в Прокуратуру «по выданным службой государственного строительного надзора и экспертизы Петербурга выданным застройщику дома по Невскому, 68, положительного заключению на проект реконструкции здания и разрешению на строительство». Автором запроса стал депутат ЗакС Сергей Малков[49].

20 января 2011 года застройщик продолжил снос здания, необратимо разрушая фасадные стены.[50]

На июль 2013 года исторический облик "Литературного дома" полностью восстановлен. В октябре 2013 года в нём планируется открыть апарт-отель. [51]

Напишите отзыв о статье "Литературный дом"

Литература

  • Кириков Б.М, Кирикова Л.А., Петрова О.В. Невский проспект. Дом за домом. — СПб.: Центрполиграф, 2006. — 378 с. — ISBN 5-9524-2069-9., 2-е изд. испр.
  • Канн П. Я. Прогулки по Петербургу: Вдоль Мойки, Фонтанки, Садовой /П. Я. Канн. — СПб.: Палитра, 1994. — 413 с.
  • Зодчие Санкт-Петербурга. XX век / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 2000. — 720 с. — ISBN 5-289-01928-6.

Примечания

  1. ↑ Ю. Ю. Бахарева Архитектурный конкурс 1942 года в сб. «Пространство СПб- Памятники культурного наследия и современная городская среда». Материалы научно-практической конференции СПб, 18-19 ноя.2002 СПб, 2003.С.245.
  2. ↑ 1 2 Юлия Бахарева (начальник сектора информации КГИОП) [www.d-c.spb.ru/archiv/38/17.html Реставрация памятников Ленинграда в годы блокады] (сентябрь 1941 г. — январь 1944 г.)//Архитектура, реставрация, дизайн, строительство, No 2(38) 2008 год
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Кириков Б.М, Кирикова Л.А., Петрова О.В. Невский проспект. Дом за домом. — СПб.: Центрполиграф, 2006. — 378 с. — ISBN 5-9524-2069-9., 2-е изд. испр.
  4. ↑ Бунин, М. С.. Мосты Ленинграда. Очерки истории и архитектуры мостов Петербурга — Петрограда — Ленинграда.. — Л.: Стройиздат, Ленингр. отд-ние, 1986. — 280 с.
  5. ↑ [walkspb.ru/zd/nevskiy68.html Литературный дом (Невский пр., 68/40]
  6. ↑ [www.gopiter.ru/piter/helpinfo/dostopr/building/literdom Литературный дом на gopiter.ru]
  7. ↑ [walkspb.ru/zd/nevskiy68.html Литературный дом (Невский пр., 68/40)] // [walkspb.ru/ Прогулки по Петербургу]. — СПб..
  8. ↑ Зодчие Санкт-Петербурга. XX век / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 2000. — 720 с. — ISBN 5-289-01928-6.
  9. ↑ Д. В. Григорович. Из «воспоминаний» В. Панаева // [az.lib.ru/g/grigorowich_d_w/text_0140.shtml Литературные воспоминания] / Составление подготовка текста и комментарии Г. Г. Елизаветиной, И. Б. Павловой. — М.: Художественная литература, 1987. — 333 с. — (Серия литературных мемуаров). — 100 000 экз, экз.
  10. ↑ М. В. Отрадин [encspb.ru/object/2804026787 Панаев И. И. (1812-1862), писатель, журналист] // Энциклопедия Санкт-Петербурга : Электронная энциклопедия. — СПб..
  11. ↑ 1 2 3 4 [www.orbis.spb.ru/topohron/arch_obj/16000846.htm Дом И. Ф. Лопатина Невский пр., 68; наб. р. Фонтанки, 40]. Санкт-Петербургские ассамблеи(недоступная ссылка — история). Проверено 30 ноября 2010.
  12. ↑ 1 2 3 Панаев И. И. Воспоминания о Белинском: (Отрывки) // [feb-web.ru/feb/gonchar/critics/gvs/gvs-045-.htm И. А. Гончаров в воспоминаниях современников] / Ответственный редактор Н. К. Пиксанов. — Серия литературных мемуаров. — Л.: Художественная литература, Ленинградское отделение, 1969. — С. 45—47. — 282 с.
  13. ↑ 1 2 Селезнев Ю.. [www.e-reading.org.ua/bookreader.php/51175/Seleznev_-_Dostoevskiii.html Достоевский]. — 5-е издание. — М.: Молодая гвардия, 2007. — Т. Выпуск 1256 (1056). — 510 с. — (ЖЗЛ). — 5 000 экз экз. — ISBN 978-5-235-03018-3.
  14. ↑ 1 2 В. А. Панаев. Из «воспоминаний». Из главы XXIII …Субботы у И. И. Панаева… // [az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_3860-1.shtml В. Г. Белинский в воспоминаниях современников] / составление, подготовка текста и примечаний А. А. Козловского и К. И. Тюнькина; вступительная статья К. И. Тюнькина. — 2-е издание. — М., 1977. — 736 с. — (Серия литературных мемуаров). — 50 000 экз.
  15. ↑ Панаев И. И. Воспоминания о Белинском: (Отрывки) // [az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_3860-1.shtml И. И. Панаев. Из «литературных воспоминаний»] / Ответственный редактор Н. К. Пиксанов. — Серия литературных мемуаров. — Л.: Художественная литература, Ленинградское отделение, 1969. — 282 с.
  16. ↑ Текст стихотворения И. С. Тургенева «Параша» в Викитеке
  17. ↑ 1 2 3 4 Клементий Берман [www.ourtx.com/issue-80/467 Невский проспект] // «Наш Техас» : Газета. — Хьюстон, 2003. — Вып. № 80, 2 мая.
  18. ↑ Текст стихотворения Н. А. Некрасова «В дороге» в Викитеке
  19. ↑ В. А. Панаев. Н. Н. Тютчев. Моё знакомство с В. Г. Белинским // [az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_3860-1.shtml В. Г. Белинский в воспоминаниях современников] / составление, подготовка текста и примечаний А. А. Козловского и К. И. Тюнькина; вступительная статья К. И. Тюнькина. — 2-е издание. — М., 1977. — 736 с. — (Серия литературных мемуаров). — 50 000 экз.
  20. ↑ Составитель Т. Г. Динесман и др. 1850 // [feb-web.ru/feb/tyutchev/lt-abc/lt2/lt2-1031.htm Летопись жизни и творчества Ф.И. Тютчева] / Ответственный редактор Т. Г. Динесман. — М.: ООО «Литограф»: Музей-усадьба «Мураново», 2003. — Т. Книга 2: 1844-1860. — С. 103—117. — 405 с. — 3 000 экз, экз.
  21. ↑ Составитель Т. Г. Динесман и др. 1851 // [feb-web.ru/feb/tyutchev/lt-abc/lt2/lt2-1171.htm Летопись жизни и творчества Ф.И. Тютчева] / Ответственный редактор Т. Г. Динесман. — М.: ООО «Литограф»: Музей-усадьба «Мураново», 2003. — Т. Книга 2: 1844-1860. — С. 103—117. — 405 с. — 3 000 экз, экз.
  22. ↑ Составитель Т. Г. Динесман и др. 1852 // [feb-web.ru/feb/tyutchev/lt-abc/lt2/lt2-1381.htm Летопись жизни и творчества Ф.И. Тютчева] / Ответственный редактор Т. Г. Динесман. — М.: ООО «Литограф»: Музей-усадьба «Мураново», 2003. — Т. Книга 2: 1844-1860. — С. 103—117. — 405 с. — 3 000 экз, экз.
  23. ↑ И. Н. Божерянов. из комментариев к Панораме Невского проспекта от Садовой улицы до Литейного проспекта // [gorodspb.net/story_st=9209.html Невский проспект. (1703-1903): Культурно- исторический очерк двухвековой жизни С.- Петербурга] / Составитель И. Н. Божерянов. — Юбилейное издание. — СПб.: А. И. Вильборг, цензура 1901-1903. — Т. Тома 1-2.
  24. ↑ [www.aroundspb.ru/karty/139/len_1967.html Достопримечательности Ленинграда. Схема 1967 года]
  25. ↑ [www.nevsky68.ru/3-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F/ Невский 68, история]
  26. ↑ 1 2 3 Татьяна Лиханова [www.novayagazeta.spb.ru/2011/01/2 Новогодняя бомба для Невского проспекта]//Новая газета, 2011, № 01 13 — 16 января
  27. ↑ [www.zaki.ru/pagesnew.php?id=470&page=18 Закон Санкт-Петербурга № 174-27 от 5 июля 1999 г.]
  28. ↑ [kgiop.ru/UserFiles/File/pon_kgiop.rar Перечень объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга по состоянию на 06.08.2010 г.]
  29. ↑ [gov.spb.ru/law?d&nd=891801807&nh=0&header=010000007600 закон Санкт-Петербурга «О границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга и режимах использования земель в границах указанных зон …» № 820-7 от 24 декабря 2008 года]
  30. ↑ Постановление правительства Петербурга № 12168 от 96.07.2004 г.
  31. ↑ 1 2 Кира Обухова [www.fontanka.ru/2010/10/12/124/ Мансарды на Невском высоту зданий не меняют] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2010. — Вып. 13 октября.
  32. ↑ [www.teoc.ru/news/detail.php?ID=1943 Компания «Строй-Эксперт» аккредитована для выполнения реставрационных работ]. Компания Строй Эксперт (9 сентября 2009). — Пресс-релиз. Проверено 1 декабря 2010. [www.webcitation.org/68vCVNLWG Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
  33. ↑ 1 2 [karpovka.net/2010/11/23/19034/ Стройнадзор: «Литературный дом» не памятник, сносить можно] // Дмитрий Ратников Карповка.нет : Петербургская интернет-газета. — СПб., 2010. — Вып. 23 ноября.
  34. ↑ [karpovka.net/2010/11/15/18837/ От «Литературного дома» на Невском оставят один фасад] // Дмитрий Ратников Карповка.нет : Петербургская интернет-газета. — СПб., 2010. — Вып. 15 ноября.
  35. ↑ Алла Репина [www.vppress.ru/stories/nevskomu-ugotovili-eshche-odnu-mansardu-8989 Невскому уготовили еще одну мансарду] // Вечерний Петербург : Ежедневная газета. — СПб., 2010. — Вып. 27 октября.
  36. ↑ [karpovka.net/2010/10/07/18036/ «Литературный дом» на Невском ограждают для реконструкции] // Дмитрий Ратников Карповка.нет : Петербургская интернет-газета. — СПб., 2010. — Вып. 7 октября.
  37. ↑ [kvadrat.ru/news/13012011_gosstrojnadzor_dom_na_nevskom_68_ne_ugrozhaet_sosednim/ Госстройнадзор: Дом на Невском, 68 не угрожает соседним домам] // Квадрат.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 13 января.
  38. ↑ Валерия Петрова [www.fontanka.ru/2010/12/10/124/ Дождаться включения светофоров на Невском] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2010. — Вып. 10 декабря.
  39. ↑ Екатерина Анисимова [www.fontanka.ru/2011/01/04/027/ Дом на Невском разберут без лишнего шума] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 4 января.
  40. ↑ [www.fontanka.ru/2011/01/05/036/ На Невском, 68, началась подготовка к демонтажу статуй] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 5 января.
  41. ↑ [moscvitch.livejournal.com/29568.html Эксклюзивный новогодний подарочек жителям Петербурга от Матвиенко!]. Архнадзор (9 января 2011). — Комментарий в ЖЖ. Проверено 28 января 2011. [www.webcitation.org/68vCW14O3 Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
  42. ↑ [moscvitch.livejournal.com/29907.html Спасем до литераторов!]. Архнадзор (9 января 2011). — Комментарий в ЖЖ. Проверено 28 января 2011. [www.webcitation.org/68vCXVUWP Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
  43. ↑ [morgensterner.livejournal.com/24287.html?mode=reply 07:23 pm — Против сноса Невского, 68]
  44. ↑ Кира Обухова [www.fontanka.ru/2011/01/13/070/ Невский, 68 должен стать прецедентом реконструкции] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 11 января.
  45. ↑ [www.fontanka.ru/2011/01/11/122/ Инвестор готов предоставить документы по дому на Невском, 68] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 11 января.
  46. ↑ [www.fontanka.ru/2011/01/13/070/ На Невском, 68, находятся усиленные наряды милиции] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 13 января.
  47. ↑ [www.fontanka.ru/2011/01/13/073/ На Невском, 68, градозащитники ждут представителя застройщика] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 13 января.
  48. ↑ [www.fontanka.ru/2011/01/13/078/ Петербургские депутаты подали запрос в прокуратуру по Невскому, 68] // Фонтанка.ру : Электронное СМИ. — СПб., 2011. — Вып. 13 января.
  49. ↑ [www.gzt.ru/topnews/culture/-zaschitniki-literaturnogo-doma-ego-pohoronili-/344064.html Защитники Литературного дома его похоронили]
  50. ↑ [www.arendator.ru/articles/1/art/65568/ Санкт-Петербург. Гостиница в «Литературном доме» откроется в октябре]


Культурное наследие
Российской Федерации, [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7802652000 объект № 7802652000]
объект № 7802652000

Ссылки

  • Виктор Банев. [gazeta.ru/culture/2011/01/11/a_3487134.shtml На Невском защищают Белинского] // gazeta.ru  (Проверено 11 января 2011)
  • [karpovka.net/tag/%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%B4%D0%BE%D0%BC/ Новости по теме «Литературный дом»] в издании Карповка.нет  (Проверено 31 января 2011)
  • [save-sp-burg.livejournal.com/tag/Невский%2068 Сообщения по теме «Невский, 68»] — в блоге движения в Живой город ([save_sp_burg.livejournal.com/ save_sp_burg])  (Проверено 31 января 2011)

Отрывок, характеризующий Литературный дом

«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Литературный_дом&oldid=78236606»