Литературный журнал

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Литерату́рный журна́л — журнал, публикующий произведения художественной литературы, а также статьи, посвящённые критике этих произведений.

Бывают как общелитературные журналы, так и журналы, представляющие какое-то одно литературное направление.

В СССР, а затем и в России, литературно-художественные журналы полноценного объёма в 192—256 полос получили условное название — «толстые журналы» (без кавычек). Под ним они упоминаются, например, ещё у Булгакова[1].





Литературные журналы в России

В Российской империи первые литературные журналы возникли в конце XVIII века. В XIX веке они стали важной средой интеллектуальной жизни[2], однако значительных тиражей не имели, в силу низкой образованности основной массы населения Российской Империи, и сильно страдали от [Цензура|цензуры]]. В Советской России и СССР после Государственного переворота (7 ноября 1917) были уничтожены существовавшие издания и созданы новые литературно-художественные журналы, причём не одномоментно: если ряд московских литературных журналов вышел в свет ещё до Великой Отечественной войны, то новые столичные и региональные издания продолжали возникать на протяжении ряда десятилетий. Они также страдали от цензуры, однако стали важными центрами притяжения общественной мысли и «кузницей мастерства» начинающих литераторов.

После отмены цензурных ограничений в период перестройки толстые журналы стали публиковать массу острейших материалов на все темы художественной и общественной жизни, выйдя далеко за рамки узколитературных изданий. Это обусловило их невероятную популярность: к 1990 году ежемесячный тираж одного лишь «Нового мира» достиг 2 710 000 экземпляров. После распада СССР аудитория литературных журналов сократилась практически до уровня начала XX века (так, к 2007 году тираж того же «Нового мира» составил всего 8 700 экземпляров), и они вновь стали лишь вестниками литературной жизни.

С появлением Интернета большинство литературных журналов России представлены также и интернет-версиями, часть которых составила особый сайт «Журнальный зал». Кроме того, возник и ряд литературных периодических изданий, выходящих только в электронной форме.

Современные толстые журналы России

Напишите отзыв о статье "Литературный журнал"

Литература

  • Коровин В. Л. [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/LITERATURNIE_ZHURNALI_V_ROSSII.html Литературные журналы в России.] Универсальная электронная энциклопедия «Кругосвет» // krugosvet.ru

Примечания

  1. «Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, редактор толстого художественного журнала и председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращённо именуемой „Массолит“, а молодой спутник его — поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом „Бездомный“». Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита».
  2. [magazines.russ.ru/nlo/2009/95/kr11.html Журнальный зал | НЛО, 2009 N95 | СЕРГЕЙ КРИХ - М.И. Ростовцев: быть в образе и быть образом]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Литературный журнал

– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»