Литовский 5-й уланский полк

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Литовский 5-й уланский Его Величества Короля Италии Виктора-Эммануила III полк
Годы существования

29 марта 1803 г. - 1918

Страна

Российская империя Российская империя

Входит в

1-я бригада, 5-я кав. див.
(16 АК, Варшавский ВО
Казанский ВО)

Тип

кавалерия

Дислокация

Влоцлавск, Царство Польское (1875-1912) Симбирск (1912-1918)

Участие в

Наполеоновские войны, Польская кампания 1831 г., Венгерская кампания 1849 г., Крымская война

Командиры
Известные командиры

Александр Авшаров
Константин Сычёв

Литовский 5-й уланский Его Величества Короля Италии Виктора-Эммануила III полк - один из кавалерийских полков Российской Императорской Армии.

Старшинство полка - с 1803 года.

Полковой праздник - Св. Троица.





Предыстория

В XVIII веке в войске Речи Посполитой насчитывалось несколько татарских полков. После ликвидации Речи Посполитой татары, привыкшие к военной службе, стали просить о создании особых татарских полков в составе армии Российской империи. Эта просьба была удовлетворена при Павле I. В 1797 году был создан Пинский конный полк в составе 10 эскадронов. В том же году он был переименован в Литовско-татарский конный полк. В состав полка входили 500 товарищей дворян и 500 вольноопределяющихся из татар и литовцев. Причём, первые содержали и себя, и вторых. 15 сентября 1798 года полку Высочайше пожалованы были 10 знамен, по числу эскадронов, вроде лейб-казачьих, с серебряной бахромой. Знамя первого эскадрона было белое, у остальных девяти - голубые. В 1799 году полк участвовал в Швейцарском походе в составе войск Римского-Корсакова.

В 1803 году полк был разделен на Литовский и Татарский уланские полки. С этого момента начинается история собственно Литовского уланского полка.

История полка

В 1806 году полк был назначен в корпус Буксгевдена и участвовал в кампании против Наполеона. Боевое крещение получил в сражении при Прейсиш-Эйлау. В ноябре 1807 года был наименован Литовским уланским. В 1809 году в составе корпуса генерала князя Голицына совершил поход в Галицию.

В кампанию 1812 года полк входил в 4-й резервный кавалерийский корпус 2-й Западной армии. Уланы приняли участие в бою под Миром и Романовым, в сражении у стен Смоленска и в Бородинском сражении. После сражения при Бородине полк вошёл в отряд Милорадовича. Участвовал в бою под Малоярославцем и Красным.

Полк принимает участие в подавлении освободительного восстания 1831 года и усмирении Венгрии в 1849 году. 21 марта 1833 года, после присоединения 3-го дивизиона Северского конно-егерского полка, полк был приведен в состав 8 действующих и 1 резервного эскадрона. 25 декабря 1849 года уланы получили 19 серебряных труб с надписями: «За усмирение Венгрии в 1849 году». В Крымскую войну полк участвует в осаде Силистрии, затем его перебрасывают в Евпаторию. 18 сентября 1856 года полку было повелено иметь 4 действующих и 2 резервных эскадрона. В 1863 году литовцы приняли: участие в усмирении польского мятежа на Волыни и находились в стычках и мелких делах с повстанцами. В этом же году 6-й эскадрон был упразднен, а 5-й выделен в состав 3-ей резервной кавалерийской бригады. 25 марта 1864 года к названию полка был присоединен номер «5». 27 июля 1875 года 5-й резервный эскадрон был переименован в запасной.

С воцарением Александра III полк, как и остальные легкоконные полки, был преобразован в драгунский — и восстановлен в качестве уланского только в 1907 году.

Шефы

Командиры

С 1803 года по март 1808 года обязанности командира полка исполняли Шефы полка.

Знаки отличия

  • штандарт с надписью: "1803-1903", с Александровской юбилейной лентой;
  • 19 серебряных труб с надписью: "За усмирение Венгрии в 1849 г."

Известные люди, служившие в полку

В Отечественную войну 1812 года в полку служила известная "кавалерист-девица" Надежда Дурова. В полку корнетом начал свою офицерскую службу генерал от кавалерии Павел Ренненкампф. Воспитанником полка был также известный деятель Белого движения князь Николай Ухтомский.

Источники

См. также

[litulan.ru/ КИР "Литовский уланский полк"]

Напишите отзыв о статье "Литовский 5-й уланский полк"

Отрывок, характеризующий Литовский 5-й уланский полк



Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Литовский_5-й_уланский_полк&oldid=81535839»