Литовчик, Тихон Яковлевич

Тихон Яковлевич Литовчик
Дата рождения	17 марта 1911(1911-03-17)
Место рождения	Сосницкий район, Черниговская область
Дата смерти	31 июля 1980(1980-07-31) (69 лет)
Место смерти	Вороново, Гродненская область
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война Советско-финская война
Награды и премии

Тихон Яковлевич Литовчик (17.03.1911, Черниговская область — 31.07.1980) — командир отделения роты автоматчиков 166-го гвардейского стрелкового полка 55-й гвардейской Иркутско-Пинской стрелковой дивизии 28-й армии, гвардии старшина. Один из немногих полных кавалеров ордена Славы, награждённых четырьмя орденами Славы.

Биография

Родился 17 марта 1911 года в селе Вьюнищи, Сосницкого района Черниговской области Украины, в крестьянской семье. Украинец. В 17 лет пошел зарабатывать на кусок хлеба. Устроился рабочим дистанции пути Южной железной дороги.

В 1933—1935 годах на действительной военной службе в Красной Армии. По возвращению пошел работать участковым инспектором Одесского райотдела. Через четыре года его вновь призвали в Красную Армию для участия в советско-финляндской войне 1939—1940 годов. С июня 1941 года — в боях Великой Отечественной войны. Воевал на Южном, Южном Кавказском, 1-м и 3-м Белорусских и 1-м Украинском фронтах. Был трижды ранен и контужен. Член ВКП/КПСС с 1943 года.

Командир отделения роты автоматчиков 166-го гвардейского стрелкового полка гвардии старший сержант Тихон Литовчик 5 сентября 1944 года в районе польских сёл Ополье, Каменчин, расположенных в тридцати — тридцати пяти километрах северо-восточнее столицы Польши города Варшавы, с вверенным ему подразделением отразил две контратаки неприятеля, уничтожил около тридцати противников. Лично гвардии старший сержант Литовчик истребил до десяти вражеских солдат.

Приказом по 55-й гвардейской Иркутско-Пинской стрелковой дивизии от 27 сентября 1944 года за мужество и отвагу проявленные в боях гвардии старший сержант Литовчик Тихон Яковлевич награждён орденом Славы 3-й степени.

21 января 1945 года командир отделения роты автоматчиков 166-го гвардейского стрелкового полка гвардии старшина Тихон Литовчик вместе с отделением в ожесточённом бою в Восточной Пруссии уничтожил около двух десятков противников.

29 января 1945 года гвардии старшина Тихон Литовчик с подчинёнными успешно переправился через реку Алле в восьми километрах южнее города Фридланд и завязал бой на противоположном берегу, нанеся неприятелю значительный урон в живой силе.

Приказом по 28-й армии от 2 апреля 1945 года за мужество и отвагу проявленные в боях гвардии старшина Литовчик Тихон Яковлевич награждён орденом Славы 2-й степени.

18 марта 1945 года в наступательном бою в районе с. К. Ланк со своим отделением первым ворвался в траншеи и уничтожил 16 солдат противника. 23 марта первым ворвался на занятую врагом высоту, лично из автомата уничтожил 7 противников. 6 апреля командиром 166-го гвардейского стрелкового полка был представлен к награждению орденом Славы 2-й степени. В полк сведения о награждении орденом Славы 2-й степени видимо ещё не поступили и документы прошли все инстанции, а приказ был подписан уже после Победы.

1 мая 1945 года в бою на улицах столицы Германии города Берлина командир отделения автоматчиков гвардии старшина Тихон Литовчик с двумя бойцами скрытно подполз к дзоту и забросал его гранатами. Автоматным огнём он уничтожил около десяти и с бойцами взял в плен четверых противников.

Приказом по 28-й армии от 28 мая 1945 года за мужество и отвагу проявленные в боях гвардии старшина Литовчик Тихон Яковлевич награждён орденом Славы 2-й степени.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-вражескими захватчиками гвардии старшина Литовчик Тихон Яковлевич награждён орденом Славы 1-й степени, став полным кавалером ордена Славы.

После демобилизации в 1945 году приехал в город Гродно. В декабре 1946 года переехал в Вороновский район Гродненской области Белоруссии, возглавлял районный ДОСААФ. Затем работал председателем Довгяльского сельского Совета, заместителем председателя колхоза «Рассвет», заведующим хозяйством облпсихбольницы в деревне Гайтюнишки.

Жил в селе, посёлке городского типа, Вороново Гродненской области Белоруссии. Скончался 31 июля 1980 года.

Награждён орденами Славы 1-й, 2-й и 3-й степени, медалями, в том числе, двумя «За отвагу» и двумя «За боевые заслуги»

Кавалер ордена Славы трёх степеней Литовчик Т. Я. удостоен звания «Почётный гражданин города Пинска», «Почетный гражданин г.п. Вороново». Его именем названа одна из улиц посёлка городского типа Вороново Гродненской области Белоруссии, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10163 Тихон Яковлевич Литовчик]. Сайт «Герои Страны». Проверено 22 августа 2014.

Литература

• Беляев И. Н., Сысоев А. Н. Хроника солдатской славы. Минск, 1970.
• Долготович Б. Д. Кавалеры ордена Славы. Минск, 2006
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Каргапольцев С. :.1945.1.Больше чем Слава. Иваново, 2013
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. Т.1. М.: Воениздат, 2010
• Публикации в сети Интернет

Отрывок, характеризующий Литовчик, Тихон Яковлевич

Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.