Лиутпранд (король лангобардов)

Лиутпранд лат. Liutprandus<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Тремисс Лиутпранда</td></tr>
Король лангобардов
13 июня 712 — 744
Предшественник:	Анспранд
Преемник:	Гильдепранд
Рождение:	ок. 690
Смерть:	январь 744 Павия
Отец:	Анспранд
Мать:	Теодорада
Супруга:	Гунтруда
Дети:	дочь: дочь N

Лиутпранд (ок. 690 — январь 744) — король лангобардов в 712—744 годах.

Ранние годы

Сын Анспранда и Теодорады. Избежал смерти от Ариперта II в раннем возрасте. Бежал в Баварию вместе со своим отцом. В Италию вернулся в 712 году и разгромил Ариперта II вместе с Анспрандом. Спустя три месяца Анспранд умер, и 13 июня 712 года Лиутпранд занял престол.

Правление

Организация власти

Укрепление структуры королевского дворца, трансформация политической системы, расширение реестра (средневековый эквивалент современного правительства) с целью обеспечения потребностей страны всё чаще основывались на использовании письменных документов. Также были внесены изменения в управление дворцом. Ядром дворца были маршал (strator o marphais), оруженосец (spatharius), казначей (vesterarius), мэр дворца и глава администрации.

Был подчёркнут священный характер Королевского дворца (sacrum palatium) и его центральное место в столице. Здание суда и ежегодное собрание народа подчёркивали этот постулат. В Павии при Лиутпранде развивалось строительство, что делало город архитектурным центром.

Лиутпранд провёл реорганизацию региональных органов власти, определил иерархию и функции судебной системы для достижения более справедливого правосудия, улучшил военную систему и систему безопасности. Скулдхайсы обеспечивали правосудие в деревне и собирали налоги, деканы и сальтары несли ответственность за сельскую местность, мэр отвечал за порученный ему город. Герцоги и евнухи осуществляли власть над городами, епархиями и их пригородами. Судьи докладывали напрямую королю о нарушениях и произволе, они пресекали произвол местных властей. Лиутпранд укреплял королевскую власть, систему суда и структуру управления, которая подчинялась только ему.

Сильную личность Лиутпранда и силу его дворца подчёркивали даже современники. Впервые за долгое время в Лангобардском королевстве в системе власти появилась стабильность, даже несмотря на то, что Гильдепранд был коронован в 737 году. Эта инициатива была предпринята дворянством во время тяжелой болезни Лиутпранда, у которого не было сыновей. Как сообщает Павел Диакон, Лиутпранд сначала отреагировал на это с яростью, но затем признал акт необходимостью обеспечить мир и стабильность.

Законодательная деятельность

В первое время основания (568) Лангобардского королевства оно не имело собственных писанных законов. Прецедентом письменного законодательства лангобардов к началу правления Лиутпранда был Эдикт Ротари (643 год). За 22 года (713—735) Лиутпранд обнародовал более ста пятидесяти законов в двенадцати томах. Такой законодательной активности не бывало со времён короля Ротари (636—652). Законы Лиутпранда базировались на римском праве. Например, кровная месть в 723 году была заменена вирой — выплатой крупного штрафа за убийство или попаданием в рабство, если преступник не мог уплатить штраф. Половина виры выплачивалась семье погибшего, другая половина шла в королевскую казну.

Отныне основной функцией государства провозглашалось «выполнение божественной воли».

Законодательные съезды проводились каждый год 1 марта в столице королевства Павии. Лиутпранд представлял новые законы и согласовывал их принятие с герцогами, евнухами и собранием воинов.

Общей целью законодательной деятельности являлось обеспечение правовой определённости, уменьшавшей риск внутренних конфликтов. Поэтому в неспокойных районах принимались различные законы: закон о семье, о продаже и выгоне скота, о сроках действия документов, о залогах. Была оказана поддержка судам, чтобы они быстрее выносили решения. Несовершеннолетние и женщины были защищены от утраты имущества вследствие смерти мужчин, должники получили защиту от слишком жёстких действий кредиторов. Была запрещена продажа бывших рабов, получивших свободу, в рабство за пределы Италии. Вводилась защита целостности брака между представителями низших классов. Были разрешены браки между римлянами и лангобардами. Женщинам предоставлялось право на «согласие» в выборе мужа.

Был издан закон об охране государственного имущества, по которому евнухам и другим вельможам запрещалось отчуждать и присваивать королевскую собственность без письменного одобрения короля, скреплённого его подписью и государственной печатью.

Запрещались браки не по католическому обряду. Запрещалось публичное отправление языческих обрядов, магия и оккультизм карались штрафом. В 727 году было запрещено гадание. Волхвы подлежали продаже в рабство за границу.

Военные кампании

В годы правления Лиутпранда Лангобардское королевство провело ряд успешных военных кампаний. Был нанесён ряд поражений византийцам, отбиты набеги мавров и подавлены крупные мятежи. В результате походов к королевству были присоединены крупные территории, но всю Италию Лиутпранду объединить так и не удалось.

Войны с Византией

В ранние годы правления Лиутпранд не нападал на Равеннский экзархат и папство. Но в 726 году Лев III Исавр начал иконоборчество. Папа Григорий II приказал народу сопротивляться. Византийский герцог Неаполя Эксиллартус, пытаясь уничтожить все иконы, был убит толпой. Лиутпранд решил захватить византийские владения в Эмилии. В 727 он пересек По и взял Болонью, Осимо, Римини и Анкону и другие города Эмилии и Пентаполиса. Он взял Классис, морской порт экзархата, но не смог занять Равенну. Экзарх Павел был вскоре убит во время мятежа. Взять под свой контроль Равенну Лиутпранду удалось лишь в 737 году, но папа римский призвал сохранить статус-кво.

В 732 году византийский герцог Перуджи Агафон попытался отбить Болонью, но был разбит.

В 742 году Лиутпранд оккупировал города Умбрии (Нарни, Блера, Орте, Бомарцо и Терни), но в следующем году передал их папе римскому Захарию.

Налёты мавров

Первые мавританские налёты на Корсику начались в 713—719 годах с Балеарских островов. Выступая в качестве защитника католической церкви, Лиутпранд взял остров под свой контроль, хотя номинально он находился под византийской властью. Корсика осталось лангобардской даже после франкского завоевания, так как к тому времени лангобардские землевладельцы и церковь создали значительное присутствие на острове.

Кроме этого, на Фриули нападали славянские племена, но все их атаки были отбиты.

Внутренняя оппозиция и мятежи

Несмотря на любовь народа к Лиутпранду, у короля лангобардов было много недоброжелателей. В 712 году произошло покушение на родственника Лиутпранда, Ротари, но посягательство на жизнь чудом удалось предотвратить. Преступники признали свою вину, а Лиутпранд их помиловал.

После смерти в 732 году Ромуальда II королю пришлось столкнуться с Аделаисом, который захватил власть в Беневенто, воспользовавшись малолетством наследника, Гизульфа. Но Лиутпранд подписал указ, в котором права на Беневенто передавались Гизульфу. Аделаису пришлось подчиниться.

Другие угрозы в его работе по укреплению центральной власти пришли из Фриульского герцогства. Герцог Фриуля Пеммо боролся против патриарха Аквилеи Каллисто. В результате Пеммо был свергнут и заменён племянником короля Ратхисом.

В 739 году произошло новое восстание герцога Сполето Тразимунда. Лиутпранд пошёл на Сполето и установил в качестве герцога Хильдерика, а Тразимунд нашёл убежище у римского папы Григория III. Лиутпранд осадил Рим, а римской знати приказал переходить на традиции лангобардов. Перед возвращением в Павию Лиутпранд в августе занял Амелию, Орте и другие города Умбрии. Папа обратился за помощью к майордому франков, Карлу Мартеллу, и взял на себя инициативу, когда ушёл Лиутпранд. Тразимунд оккупировал Сполето и убил Хильдерика. В то же время герцог Беневенто Григорий умер, а на его место был выбран Годескальк.

Лиутпранд не согласился с такими огромными территориальными потерями и напал на Равенну и Римское княжество. В 741 году папа Григорий III умер, а его преемник, Захарий, предложил обменять Тразимунда на четыре крепости. Лиутпранд в 742 году отправился на юг и столкнулся с византийской армией возле Фано и Сполето Фоссомброне. Победив в обеих битвах, Лиутпранд вступил в Сполето, заключил Тразимунда в тюрьму и после отправил в монастырь, заменил его Агипрандом, бывшим герцогом Кьюзи. Герцог Беневенто Годескальк был убит при попытке к бегству, а его место занял повзрослевший Гизульф. Таким образом, Лиутпранд подчинил герцогства Беневенто и Сполето.

Религиозная политика

Лиутпранд называл себя католическим королём лангобардов, прилагал усилия к укреплению католической церкви. Кроме того, законодательство укрепляло церковные структуры. Он разрешал многие конфликты между епархиями и герцогами.

Лиутпранд был первым королём лангобардов, который имел собственную часовню. Он основал Базилику св. Петра «в Золотом небе» в Павии, построил множество церквей. В годы правления Лиутпранда католическая религия стала новым элементом единства государства.

В 728 году во время похода против Византии лангобарды заняли укрепление Сутри в северной части Римского княжества. Спустя пять месяцев Лиутпранд отдал Сутри папе римскому.

Лиутпранд купил у сарацинов останки Святого Августина и перевёз их в Павию.

Внешняя политика

После смерти Бертари короли лангобардов уделяли мало внимания на отношения с другими европейскими королевствами. Лиутпранд, наоборот, расширял связи с Баварией и франками. С начала своего царствования король лангобардов направлял все усилия для удержания мира со своими соседями.

Отношения с Баварией

Около 719 года вмешался во внутренний конфликт в Баварии, поддерживая Теудеберта, отца или брата своей жены Гунтруды, а также занял несколько укреплений в приграничной зоне Мерано.

Отношения с франками

В королевстве франков номинально правили Меровинги, но фактически Каролинги. Между Каролингами и лангобардами была давняя вражда. Ситуация изменилась, когда Карл Мартелл в 725 году вмешался в дела Баварии и женился на Свангильде, родственнице Гунтруды. С этого времени между Лангобардским королевством и Каролингами были установлены тесные связи.

Связь была усилена Карлом Мартеллом в 737 году, когда де-факто правитель франков послал своего сына Пипина Короткого в Павию. Лиутпранд принял Пипина с радостью, заставил его побриться и отправил к отцу с подарками.

В 738 году Карл Мартелл попросил помощи у Лиутпранда, так как его войско было занято на севере против саксов, и он не может справиться с одновременным нападения арабов с юга. Лиутпранд мобилизовал свою армию, вступил в Прованс и обратил захватчиков в бегство. Победа над «неверными» укрепила авторитет Лиутпранда, его титул защитника христианства.

Выгода союза с Каролингами была очевидной. В 739 году Лиутпранд утвердил свою власть в Центральной Италии, были захвачены города Римского княжества. Папа Григорий III попросил помочь Карла Мартелла, предлагая ему часть владений Византии в Италии, но Карл проигнорировал просьбу папы римского.

Семья

Лиутпранд женился в 720 году на Гунтруде, дочери или внучке герцога Баварии Теодона II. В этом браке родилась единственная дочь, имя которой в исторических источниках не упоминается.

Смерть

Лиутпранд умер в январе 744 года. Его тело лежит вместе с телом его отца, в базилике св. Петра «в Золотом небе» в Павии, недалеко от монастыря, который был построен для размещения мощей святого Августина.

Литература

• Павел Диакон. История лангобардов = Historia Langobardorum. — М.: Азбука-классика, 2008. — 320 с. — 5 000 экз. — ISBN 978-5-91181-861-6.
• Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия) / Перевод с немецкого М. Литвинова, В. Линде, В. Савина. — М.: Издательство АЛЬФА-КНИГА, 2008. — 1280 с. — (Полное издание в одном томе). — 6000 экз. — ISBN 978-5-9922-0191-8.
• Йорг Ярнут, История лангобардов, Турин, 2002. ISBN 88-464-4085-4
• Серхио Рованьяти, Лангобарды, Милан, 2003. ISBN 88-7273-484-3

Ссылки

• Звягинцев Е. А. Лиутпранд, лангобардский король // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Нечаев В. М. Лангобарды // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.vostlit.info/Texts/rus9/Origo_Lang/text.phtml?id=1155 Происхождение народа лангобардов]. Восточная литература. Проверено 2 декабря 2010. [www.webcitation.org/663Qmp1Sk Архивировано из первоисточника 10 марта 2012].
• [www.newadvent.org/cathen/14257a.htm Католическая энциклопедия]
• [www.liutprand.it/liutprando.htm Легенда]
• [www.roth37.it/COINS/Longo/liutprando.html Биография Лиутпранда]
• [www.30giorni.it/it/supplemento_articolo.asp?id=9935 Выкуп мощей св. Августина]
• [www.archive.org/stream/italyandherinvad025017mbp#page/n463/mode/2up Томас Ходжкинс]
• [www.archive.org/stream/geschichteitalie02hart#page/122/mode/2up/search/Liutprand История Италии в годы Средневековья]
• [www.oeaw.ac.at/gema/lango_leges4.htm Лиутпранд]
• [www.ewetel.net/~lothar.ammermann/langobarden.htm Лангобарды]
• [www.manfred-hiebl.de/mittelalter-genealogie/_voelkerwanderung/l/liutprand_koenig_744/liutprand_langobarden_koenig_744.html Liutprand]  (нем.)
• [fmg.ac/Projects/MedLands/ITALY,%20Kings%20to%20962.htm#_Toc203638184 Italy, emperors & kings]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Лиутпранд (король лангобардов)

– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.