Лифтон, Роберт Джей

Роберт Джей Лифтон
Robert Jay Lifton
Дата рождения:	16 декабря 1926(1926-12-16) (97 лет)
Место рождения:	Нью-Йорк, США
Страна:	США США
Научная сфера:	Психиатрия, Контроль сознания
Место работы:	Гарвардский университет, Йельский университет
Учёная степень:	доктор медицины
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Корнелльский университет
Научный руководитель:	Эрик Эриксон
Награды и премии:	Мессенджеровские лекции (1980) National Book Award Gandhi Peace Award

Ро́берт Джей Ли́фтон (англ. Robert Jay Lifton) (род. 16 декабря 1926, Нью-Йорк, США) — американский психиатр и писатель, известный, преимущественно, в связи с его исследованиями психологических причин и следствий войн и политического насилия, а также теорией исправления (реформирования) мышления. Лифтон стоял у истоков теории психоистории.

Биография

Родился 16 декабря 1926 года Нью-Йорк (боро Бруклин) в семье предпринимателя Гарольда А. Лифтона и Сиэль (Рот) Лифтон.

В 1948 году получил медицинское образование, проходя обучение в Корнелльском университете и Нью-Йорском медицинском колледже. В 1948—1949 годы проходил в интернатуру в Еврейской больнице Бруклина, а также в 1949—1951 годы стажировку в области психиатрии в Южном медицинской центре Городского университета Нью-Йорка.

В 1951—1953 годы в Японии и Корее проходил военную службу психиатром Военно-воздушных силах США, где у него возник интерес к войне и политике. Позже работал преподавателем и исследователем в Вашингтонской школе психиатрии, Гарвардском университете и Колледже уголовного наказания Джона Джея, где способствовал созданию Центра изучения человеческого насилия.

В 1952 году женился на детской писательнице Бетти Джин Киршнер, в браке с которой родилось двоих детей. Супруга скончалась в Бостоне 19 ноября 2010 г., от тяжёлой пневмонии.

Лифтон увлекается комиксами, а также написал две книги юмористических комиксов о птицах.

Член Международной коллегии этики, науки и политики.

Научная деятельность

Уэллфлитская психоисторическая группа

В 1960 годы Лифтон вместе со своим учителем психиатром Эриком Эриксоном и историком Брюсом Мазлишем создал группу по изучению истории при помощи методов психологии и психоанализа. Встречи проходили в доме Лифтона в Уэллфлите (штат Массачусетс). Группа сосредоточила своё внимание главным образом на психологических мотивациях для войны, терроризма и геноцида в новейшей истории. В 1965 году они получили финансовую поддержку от Американской академии искусств и наук для того, чтобы сделать психоисторию отдельной области научных исследований. Итоги исследований были опубликованы в 1975 году в сборнике статей «Explorations in Psychohistory: The Wellfleet Papers».

Изучение «исправления мышления»

С 1953 года, Лифтон опросил американских солдат, побывавших в плену во время Корейской войны. Наряду с 25 американцами, Лифтон опросил 15 китайцев, покинувших Китай после проводившейся в местных университетах программы индоктринации. На основании этих исследований Лифтон написал монографию «Исправление мышления» и психология тоталитаризма: Исследование «промывания мозгов» в Китае (англ. Thought Reform and the Psychology of Totalism: A Study of "Brainwashing" in China).

Это было исследование насильственных техник, которые он называл «исправление мышления» или «промывание мозгов», хотя предпочитал первый термин. В книге был введён в оборот термин thought-terminating cliché. Лифтон пришёл к выводу, что когда военнопленные приехали в США, их мышление возвратилось в прежнее состояние, в противоположность расхожему мнению о «промывании мозгов». Первое издание вышло в W. W. Norton & Company. В 1989 году книга была переиздана University of North Carolina Press.

Исследование жертв войн и военных преступлений

Лифтоном были написаны две монографии, раскрывающие суть психологического приспосабливания людей, оказавшихся в тяжёлых условиях военного времени: «Смерть в жизни: выжившие Хиросимы» (англ. Death in Life: Survivors of Hiroshima; 1967), «Домой с войны: ветераны Вьетнама — ни жертвы, ни палачи» (англ. Home from the War: Vietnam Veterans — Neither Victims nor Executioners; 1973) и «Нацистские врачи: медицинские убийства и психология геноцида» (англ. The Nazi Doctors: Medical Killing and the Psychology of Genocide; 1986). На основании исследований Лифтон пришёл к выводу о том, что жертвы всех этих страшных событий в их жизни, испытали на себе тяжелейшие виды патологий, которые в мирное время возникают от чувства страха и давления исходящего от современного общества.

Исследования Лифтона, касающиеся поведения людей, совершивших лично или коллективно военные преступления, привели к выводу о том, что человеческая природа не является по своей сущности жестокой, и лишь отдельные психопаты способны совершать зверства не испытывая при этом серьёзного эмоционального потрясения. Также он выяснил, что совершение такого рода преступлений не требует от индивида наличие какого-то неповторимой степени злобности или психического заболевания, и вполне может быть произойти при возникновении определённых условий (случайных или намеренных), который Лифтон обозначил как «обстоятельства, вызывающие зверство» (англ. atrocity-producing situations). В первую очередь Лифтон обратился к глубокому изучению нацистских врачей, пытаясь понять как профессиональные медики попытались обосновать своё участие в Холокосте от первых дней существования программы умерщвления Т-4 до лагерей смерти.

После проведения исследований связанных с атомной бомбардировкой Хиросимы и Вьетнамской войной Лифтон пришёл к выводу, что многие выжившие в этих событиях, ставшие свидетелями множества смертей и разрушений и испытавшие распад личности, через некоторое время могли вернуться в прежнее эмоционально-устойчивое состояние, но без надлежащей психологической поддержки и помощи у них могло остаться чувство отсутствия ощущения сегодняшнего дня и комплекс вины. В 2005 году в автобиографии «My Life So Far» Джейн Фонда описала работу Лифтона и его коллег Леонарда Неффа, Хаима Шатана и Сары Хейли с ветеранами Вьетнама, как «безустанную и чуткую».

Лифтон стал одним из первых устраивать терапевтические дискуссионные группы, где специалисты в области психиатрии могли встретиться и в живую пообщаться с ветеранами Вьетнамской войны. Он и Нефф смогли добиться включения посттравматического стрессового расстройства в Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам. В 1969 году его книга «Смерть в жизни: выжившие Хиросимы» получила премию National Book Award в номинации «Наука, философия и религия».

Теории тотализма и многообразного самоуправления

Понятие «тотализм» впервые было использовано Лифтоном в монографии «Исправление мышления» и психология тоталитаризма: Исследование «промывания мозгов» в Китае", по которым понимается идеологические движения и организации которые стремятся установить всесторонний (тотальный) контроль за всеми сторонами жизни человека, включая поведение и мышление. Причём он его подход отличается от теории тоталитаризма тем, что он может быть применён по отношению к идеологии групп, которые не обладают властью в государстве.

По мнению Лифтона такие группы всегда терпят поражение, поскольку нанося вред отдельной личности или обществу следуют предсказуемой общей схеме. Он выделяет два ключевых мотива у тоталистских движений: страх и отрицание смерти. Лифтон отмечает, что они направляются для совершения насилия над козлами отпущения — другими группа и сообщества, объявляемыми несущими угрозы для выживания. Кроме того внушается страх общественных перемен.

В дальнейших исследованиях Лифтон Лифтон сосредоточил своё внимание на типах перемен, которым тотализм противоборствует, и которые он обозначил понятием «многообразное самоуправление». В «Исправление мышления» и психология тоталитаризма: Исследование «промывания мозгов» в Китае" он отмечал, что развитие «постоянно изменяющейся и многогранной личности» является хорошим знаком в современных обществах, а психическое здоровье в настоящее время требует «непрерывного поиска и личностного опыта», которые требует взращивание нового гибкого общества, готового отказаться или сузить влияние предшествующих культур и традиций.

Критика современных войн и терроризма

После своих исследований жертв атомной бомбардировки Хиросимы Лифтон стал выступать против ядерного оружия, утверждая, что ядерная стратегия и военная доктрина сделал массовый геноцид обычным явлением. И не будучи строгим пацифистом Лифтон выступал с жёсткой критикой ведение военных действий США во Вьетнамской и Иракской войнах, считая, что они были вызваны иррациональными и агрессивными особенностями американской политики, движимыми чувством страха.

В 1993 году Лифтон говорил:

То, что произошло там заслуживает использования слова геноцид. Имеют место усилия для систематического уничтожения всей группы. Это даже было обозначено сербскими националистами как «этнические чистки». Это понятие означает массовое убийство, массовое переселение, и в сущности это геноцид.

Лифтон уделил большое внимание терроризму, как новой большой угрозе, связанной с распространением ядерного и химического оружия, наряду с тотальными идеологиями. В то же время он выступал с критикой политики «войны с терроризмом», считая её в том виде в каком она проводилась ошибочной и опасной попыткой «уничтожить всё хрупкое».

Известные выступления

В 1986 году наряду с Мартином Шервином (ведущий), Эдгаром Доктороу и Куртом Воннегутом выступил в качестве участника с американской стороны в телемосте Москва-Бостон между МГУ имени М. В. Ломоносова и Тафтским университетом по теме «Ядерный век. Культура и бомба». Советскую сторону представляли М. К. Мамардашвили (ведующий), Р. А. Быков, Р. А. Медведев и Ю. А. Левада.

В 2003 году Лифтон принял участие в документальном фильме «Полёт от смерти», посвящённом рассмотрению человеческой жестокости и страха смерти, связанных с подсознанием.

В 2006 году вместе со своим коллегой психиатром Питером Олссоном принял участие в документальном фильме «Расшифровывая прошлое» (англ. Decoding the Past) телеканала History Channel, который был посвящён вопросы о деструктивных культах.

18 мая 2008 года выступил в Стоунхилл-колледже, а также принял участие в обсуждении «синдрома сверхдержавы», который США пережили в современную эпоху.

Научные труды

• Thought Reform and the Psychology of Totalism (1961; русское издание — Технология «промывки мозгов»: Психология тоталитаризма. СПб.: Прайм-Еврознак, 2005)
• Death in Life: Survivors of Hiroshima (1967)
• Revolutionary Immortality: Mao Tse-Tung and the Chinese Cultural Revolution, Random House, 1968.
• Birds, Words, and Birds (cartoons), Random House, 1969.
• History and Human Survival: Essays on the Young and the Old, Survivors and the Dead, Peace and War, and on Contemporary Psychohistory, Random House, 1970.
• Boundaries, Canadian Broadcasting Corporation (Toronto), 1969, published as Boundaries: Psychological Man in Revolution, Random House, 1970.
• Home from the War: Vietnam Veterans—Neither Victims nor Executioners, Simon & Schuster (New York City), 1973.
• (With Eric Olson) Living and Dying, Praeger, 1974.
• The Life of the Self: Toward a New Psychology, Simon & Schuster, 1976.
• Psychobirds, Countryman Press, 1978.
• (With Shuichi Kato and Michael Reich) Six Lives/Six Deaths: Portraits from Modern Japan (originally published in Japanese as Nihonjin no shiseikan, 1977), Yale University Press (New Haven, CT), 1979.
• The Broken Connection: On Death and the Continuity of Life, Simon & Schuster, 1979.
• (With Richard A. Falk) Indefensible Weapons: The Political and Psychological Case against Nuclearism, Basic Books (New York City), 1982.
• The Nazi Doctors: Medical Killing and the Psychology of Genocide, Basic Books, August 2000(first edition 1986).
• The Future of Immortality and Other Essays for a Nuclear Age, Basic Books, 1987.
• (With Eric Markusen) The Genocidal Mentality: Nazi Holocaust and Nuclear Threat, Basic Books, 1990.
• The Protean Self: Human Resilience in an Age of Fragmentation, Basic Books, 1993.
• (With Greg Mitchell) Hiroshima in America: Fifty Years of Denial, Putnam’s (New York City), 1995.
• Destroying the World to Save It: Aum Shinrikyo, Apocalyptic Violence, and the New Global Terrorism, Owl Books, 2000.
• (With Greg Mitchell) Who Owns Death? Capital Punishment, the American Conscience, and the End of Executions, Morrow, 2000.
• Superpower Syndrome: America’s Apocalyptic Confrontation With the World, Nation Books, 2003.

Литература

• Bartrop P. R., Jacobs S. L. [books.google.ru/books?id=xXbFBQAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Fifty Key Thinkers on the Holocaust and Genocide]. — Routledge, 2013. — P. 199-204. — 336 p.

Ссылки

• [www.icsahome.com/infoserv_profile/lifton_robert.asp Профиль на сайте Международной ассоциации исследования культов] (англ.)
• Телемост Москва-Бостон. «[mamardashvili.com/video/culture.html Ядерный век. Культура и бомба]» (1986 г.)

Отрывок, характеризующий Лифтон, Роберт Джей

И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации и самый пожар Москвы не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления долами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих условиях мира.


В военном отношении, тотчас по вступлении в Москву, Наполеон строго приказывает генералу Себастиани следить за движениями русской армии, рассылает корпуса по разным дорогам и Мюрату приказывает найти Кутузова. Потом он старательно распоряжается об укреплении Кремля; потом делает гениальный план будущей кампании по всей карте России. В отношении дипломатическом, Наполеон призывает к себе ограбленного и оборванного капитана Яковлева, не знающего, как выбраться из Москвы, подробно излагает ему всю свою политику и свое великодушие и, написав письмо к императору Александру, в котором он считает своим долгом сообщить своему другу и брату, что Растопчин дурно распорядился в Москве, он отправляет Яковлева в Петербург. Изложив так же подробно свои виды и великодушие перед Тутолминым, он и этого старичка отправляет в Петербург для переговоров.
В отношении юридическом, тотчас же после пожаров, велено найти виновных и казнить их. И злодей Растопчин наказан тем, что велено сжечь его дома.
В отношении административном, Москве дарована конституция, учрежден муниципалитет и обнародовано следующее:
«Жители Москвы!
Несчастия ваши жестоки, но его величество император и король хочет прекратить течение оных. Страшные примеры вас научили, каким образом он наказывает непослушание и преступление. Строгие меры взяты, чтобы прекратить беспорядок и возвратить общую безопасность. Отеческая администрация, избранная из самих вас, составлять будет ваш муниципалитет или градское правление. Оное будет пещись об вас, об ваших нуждах, об вашей пользе. Члены оного отличаются красною лентою, которую будут носить через плечо, а градской голова будет иметь сверх оного белый пояс. Но, исключая время должности их, они будут иметь только красную ленту вокруг левой руки.