Лихарев, Николай Николаевич

Николай Николаевич Лихарев
Дата рождения:	5 октября 1865(1865-10-05)
Дата смерти:	25 ноября 1941(1941-11-25) (76 лет)
Место смерти:	Огулин, Югославия
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Императорское училище правоведения
Партия:	Русское собрание
Род деятельности:	член Государственной думы IV созыва от Саратовской губернии

Никола́й Никола́евич Ли́харев (5 октября 1865 — 25 ноября 1941) — член IV Государственной думы от Саратовской губернии.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Рязанской и Саратовской губерний. Землевладелец Сердобского уезда (796 десятин при сельце Уваровке).

По окончании Императорского училища правоведения в 1887 году, состоял кандидатом на судебные должности при Саратовском окружном суде. Затем был земским начальником 8-го участка Сердобского уезда (1891—1906) и непременным членом Саратовского губернского присутствия по судебной части (1906—1910).

В течение нескольких трехлетий избирался гласным Сердобского уездного и Саратовского губернского земских собраний, а также почетным мировым судьей по Сердобскомѵ уезду. В 1911 году вышел в отставку, дослужившись до чина действительного статского советника. Лично вел хозяйство в своем имении. Был холост.

В 1912 году был избран членом Государственной думы от Саратовской губернии. Входил во фракцию правых. Состоял членом комиссий: по запросам, по Наказу, по судебным реформам и об охоте. 3 декабря 1913 года сложил полномочия члена ГД. На его место был избран П. С. Иконников-Галицкий.

В 1913 году вступил в Русское собрание. После Октябрьской революции участвовал в Белом движении.

В эмиграции в Югославии. Сотрудничал в газете «Новое время».

Скончался в 1941 году в Огулине. Похоронен на Новом кладбище Белграда.

Источники

• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1913.
• Н. Л. Пашенный [genrogge.ru/isj/isj-091-4.htm#v48 Императорское Училище Правоведения и Правоведы в годы мира, войны и смуты.] — Мадрид, 1967.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30961.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Москва. РОССПЭН. 2008.]

Отрывок, характеризующий Лихарев, Николай Николаевич

Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.