Лихтенштейн, Мартин Генрих

Мартин Генрих Карл Лихтенштейн
нем. Martin Hinrich Carl Lichtenstein
Место смерти:	Киль
Страна:	Священная Римская империя, Рейнский союз, Германский союз
Научная сфера:	Зоология

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Licht.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Licht.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=5567-1 Персональная страница] на сайте IPNI Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Lichtenstein». Страница на Викивидах

Мартин Генрих Карл Лихтенштейн (нем. Martin Hinrich Carl Lichtenstein; 10 января 1780, Гамбург, — 2 сентября 1857, Киль) — немецкий врач, исследователь и зоолог, сын Антона Августа Генриха Лихтенштейна. Был первым директором Берлинского зоопарка.

Мартин Генрих Лихтенштейн изучал в Йене и Хельмштедте медицину, прежде чем отправился в путешествие между 1802 и 1806 годами в Южную Африку, где служил лейб-медиком губернатора Мыса Доброй Надежды. В 1811 году он был первым профессором на кафедре зоологии в Университете имени Фридриха Вильгельма в Берлине. В 1813 году он был директором музея естествознания в Берлине.

Лихтенштейн был инициатором и первым директором Зоологического сада Берлина, он убедил в 1841 году короля Пруссии Фридриха Вильгельма IV, чтобы тот купил земельный участок для зоопарка.

Кроме того, Лихтенштейн был музыкально одарённым человеком. Он являлся членом Академии вокального искусства в Берлине. Он написал обширный юбилейный сборник, посвящённый 50-й годовщине основания Академии вокального искусства в Берлине в 1841 году, вёл тесную переписку с композитором Карлом Мария фон Вебером. Кроме того, с 1811 года он был членом пользующегося хорошей репутацией Незаконного общества Берлина.

В честь него назван хартбист Лихтенштейна (Alcelaphus lichtensteinii).

Труды

• Hinrich Lichtenstein: Reisen im südlichen Afrika, 1810
• Hinrich Lichtenstein: Zur Geschichte der Sing-Akademie in Berlin. Nebst einer Nachricht über das Fest am funfzigsten Jahrestage Ihrer Stiftung und einem alphabetischen Verzeichniss aller Personen, die ihr als Mitglieder angehört haben. Verlag Trautwein, Berlin 1843.

Отрывок, характеризующий Лихтенштейн, Мартин Генрих

– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.