Лицемерие

Лицеме́рие — отрицательное моральное качество, состоящее в том, что заведомо безнравственным поступкам (совершаемым ради эгоистических интересов, по низменным мотивам и во имя антигуманных целей) приписываются псевдоморальный смысл, возвышенные мотивы и человеколюбивые цели..

Лицемерие в этике

По мнению Игоря Кона, лицемерие — это «отрицательное моральное качество, состоящее в том, что заведомо безнравственным поступкам (совершаемым ради эгоистических интересов…) приписываются псевдоморальный смысл, возвышенные мотивы и человеколюбивые цели. Это понятие характеризует образ действий, с точки зрения соотношения его действительного социального и нравственного значения и того значения, которое ему пытаются придать. Лицемерие противоположно честности, искренности — качествам, в которых проявляется осознание и открытое выражение человеком подлинного смысла его действий.»

Лицемерие культурное

Согласно Зигмунду Фрейду, культурное лицемерие — особое состояние, поддерживаемое обществом из-за присущего ему чувства неуверенности и потребности защитить свою очевидную лабильность запретом критики и обсуждения. Возникает из-за того, что общество требует осуществления высокого идеала нравственности от каждого своего члена, не заботясь, насколько трудно это даётся. Вместе с тем оно не настолько богато и организованно, чтобы могло вознаграждать каждого в меру его отказа от удовлетворения влечений. Так что оно предоставляет самому индивиду решить вопрос, каким путём он может получить достаточную компенсацию за принесенную жертву, чтобы сохранить душевное равновесие. В общем, он вынужден психологически жить вне своих возможностей, ибо неудовлетворённые влечения заставляют ощущать требования культуры как постоянный гнёт.

Исследование лицемерия

Ощущение неудобства, дискомфорта и беспокойства, которое испытывают люди, когда их истинные и декларируемые эмоции не совпадают, легло в основу разработанной американским психологом Леоном Фестингером на основе психологических экспериментов теории когнитивного диссонанса. Одноимённая книга («Теория когнитивного диссонанса» (Стэнфорд, 1957) принесла Фестингеру международную известность. Закон, выведенный Фестингером в этой книге, гласит: два элемента мышления находятся в диссонантных отношениях, если из одного из них следует противоречие другому, и это побуждает личность к поведению, сокращающему диссонанс. Пути преодоления диссонанса экспериментально изучены и описаны Фестингером в этой книге и в последующих работах: «Факторы сдерживания и усиления: психология недостаточного поощрения» (Стэнфорд, 1962), «Конфликты, решение и диссонанс» (Стэнфорд, 1964).

Отношение к лицемерию в вероисповеданиях

Христианство

Лицемерие — есть грех двоедушия, духовный недуг души человеческой, подлежащий исповеданию в таинстве исповеди, помогающем душе человека получить исцеление от Господа. "В основе лицемерия лежит ложь, а отец лжи — дьявол. Жизнь лицемера не может быть жизнью в Боге, ею всегда управляет злое начало. Не может устоять царство, которое разделится внутри себя (см. Мф. 12. 25). Лицемерный, двоедушный человек живет двумя жизнями. Одна из них видна окружающим, другая — внутренняя, сокровенная. В Новом завете лицемером считается: 1. Человек делающий что либо с тем намерением, чтоб видели люди.(См. Матфея 6:1)

Ислам

В исламе лицемеров обозначают термином мунафик, а лицемерие — нифак. Мунафик внешне себя показывает набожным мусульманином, но не является верующим. Первое же упоминание о лицемерах было ниспослано пророку Мухаммеду в самом конце мекканского периода его жизни. Признаки лицемеров проявляются либо в убеждениях, либо в поступках.

Ислам считает лицемерие худшим грехом, чем неверие. Согласно Корану, после смерти лицемеры будут вечно пребывать в нижнем (самом мучительном) уровне ада. Блуждая между верой и неверием, лицемеры занимаются интригами и создают вокруг себя смуту. Они могут совершать действия, соответствующие шариату, но делают они это напоказ. Лицемеры с трудом поднимаются на молитвы, дают ложные клятвы, пытаясь отвратить окружающих от религии. Они распространяют среди верующих ложные слухи; посмеиваются над знамениями Аллаха; поступают только в соответствии со своими личными интересами; в бою они убегают от врагов, а в случае победы пытаются заполучить свою долю от военных трофеев.

Лицемерие в поступках имеет место в случае некоторой схожести поступков людей с поступками лицемеров. При этом, нельзя утверждать, что лицемерие проникло в убеждения таких людей. Согласно преданию, пророк Мухаммад сказал: «Имеется три признака лицемерия человека: разговаривая с кем-то, он лжёт, не сдерживает своих обещаний, не сохраняет в неприкосновенности то, что ему доверили другие люди». Вероятность того, что лицемерие в некоторых поступках может стать убеждением людей их совершающих, велика. Мусульманину, ощущающему в себе признаки этого вида лицемерия, необходимо раскаяться и срочно принять меры для своего исправления.

Иудаизм

Лицемерие в иудаизме отрицательный и непристойный поступок. Примеры можно найти в Торе, Талмуде и Галахе: «וַיִּשְׂנְאוּ אֹתוֹ וְלֹא יָכְלוּ דַּבְּרוֹ לְשָׁלֹם»[1 ,о братьях Иосифа сказано "и будут ненавидеть его и не могли смириться с ним. Раши объясняет: «уста и сердце в рознь». Гемара в Брахот запрещает лицемеру учиться в Бейт Мидраше. Молитвенник, согласно Псалму Авот: «Богобоязненный человек открыто признаёт правду и говорит правду в своем сердце».

Литература

• Али-заде, А. А. Мунафик : [[web.archive.org/web/20111001002751/slovar-islam.ru/books/M.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>

Отрывок, характеризующий Лицемерие

– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.