Личный номер
| Личный номер | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Юрий Сагайдак |
| Автор сценария |
Евгений Лаврентьев |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Станислав Радвански |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Top Line Production |
| Длительность |
105 мин. |
| Бюджет |
$7 000 000 |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Личный номер» — российский художественный кинофильм 2004 года. В основе сюжета лежит террористический акт с захватом заложников на мюзикле «Норд-Ост» в 2002 году в Москве.
Содержание
Сюжет
Чечня. У границы с Грузией российские вертолёты Ми-24 уничтожают автоколонну боевиков. На месте бомбардировки находят выжившего — попавшего в плен к террористам майора спецназа Алексея Смолина, а также видеокассету, на которую записано признание Смолина, что его группа по заданию ФСБ совершила несколько терактов в российских городах.
Смолина доставляют на российскую базу, куда вскоре прибывает журналистка телекомпании «World News» Кэтрин Стоун. Устроив потасовку предложением рассказать ей о бомбардировке, Смолин сбегает на автомобиле журналистов, где также находилась и Стоун. Они добираются до небольшого города, где Смолин уходит. Выясняется, что записанное на видеокассете признание вытянуто под пытками и воздействием психотропных препаратов.
Тем временем в Риме должен состояться саммит по борьбе с терроризмом. Арабская террористическая группировка «Ансар Аллах» по приказу своих заокеанских покровителей готовится совершить беспрецедентный теракт, взорвав над Римом «грязную бомбу». Для этого арабам нужно получить капсулу с изотопами плутония, украденную в Великобритании и доставленную в Латвию по дипломатической почте. Для своих целей террористы решают воспользоваться помощью чеченских боевиков, финансируемых Покровским, беглым российским олигархом и партнёром заокеанских покровителей. Покровскому предлагается следующее: чеченские террористы захватывают цирк в Москве и требуют вызвать Покровского для переговоров. Тот прилетает и после фиктивных переговоров «освобождает» заложников. Покровский соглашается с планом, а по его завершении планирует подкинуть общественности кассету с фиктивным «признанием» Смолина. Таким образом Покровский хочет вернуться в Россию и отомстить своим политическим врагам. Однако он даже не догадывается, что всё это только прикрытие главного плана международных террористов.
Смолин тем временем скрывается на даче своего непосредственного начальника — генерала ФСБ Карпова. Чтобы нейтрализовать Смолина, помощник Покровского Бойкис вручает билеты в цирк ученикам класса, где учится дочь Смолина.
Следует захват цирка группой арабских и чеченских террористов. Террористы требуют предоставить им западных журналистов (среди которых оказывается Кэтрин Стоун) и вызвать Покровского. Пока командование ФСБ решает, что предпринять, Смолин пробирается в цирк и освобождает часть заложников, убивая Бойкиса и спасая свою дочь. Невольным соучастником захвата цирка оказывается сын чеченского министра Умар Тамиев, работающий на Покровского. По приказу Покровского Бойкис должен был заставить Тамиева рассказать по телевидению о «тяжелой участи» чеченского народа, а затем убить его. Тамиев отказывается выступать и приговаривается к смерти, но Смолин успевает его спасти, тот остается в цирке в надежде убедить чеченцев сложить оружие.
Боевики «Ансар Аллах» требуют предоставить им БТР и самолёт в аэропорту. На БТР-е они и Стоун отправляются в аэропорт, за ними следует машина с журналистами, которые должны снимать БТР и транслировать изображение. В цирке остаются только чеченские боевики, среди которых один араб-смертник — он должен будет следить за БТР-ом и если что-то пойдет не так, взорвать цирк, просто разжав ладони (ими он удерживает предохранитель детонатора). Лидер арабов передает командиру чеченцев талисман — нож, помогающий в делах, угодных Аллаху. Этот нож он получил от своего командира из «Ансар Аллах». По дороге в аэропорт террористы забирают капсулу с плутонием, которую до этого их коллеги похитили в Латвии и перевезли в Москву. Затем провоцируют автокатастрофу с милицейским эскортом, блокируют дорогу и направляются в аэропорт. БТР постепенно исчезает с экранов.
Командование ФСБ понимает, что цирк террористам больше не нужен и вот-вот будет взорван, и решается на штурм. Тамиев делает попытку убедить чеченцев сдаться. Увидев, что спецназ начал проникновение в цирк, он хватает нож-талисман и прибивает им к столу ладони смертника с зажатым между ними взрывателем. Спецназ зачищает цирк и освобождает заложников. Тамиев остаётся живым, Покровский разворачивает самолёт и летит обратно в Лондон.
Смолин тем временем на вертолёте МЧС догоняет БТР с террористами и прыгает на его крышу. БТР добирается до аэропорта и заезжает в заранее захваченный боевиками «Ансар Аллах» Ил-76. Смолин укрывается в грузовой рампе. Ил-76 взлетает, террористы устанавливают автопилот на курс к Риму и детонатор, который подорвет самолёт (и капсулу с плутонием) на высоте 3000 метров. Таким образом, его нельзя ни сбить, ни посадить, не устроив экологическую катастрофу.
Над Смоленском главарь террористов и пилоты пытаются покинуть самолёт, но Смолин останавливает их и убивает. Во время перестрелки один из террористов повреждает самолёт, и тот начинает снижение. Тем временем к ИЛ-76 приближаются два Су-27 с заданием сбить его. Стоун и Смолин связывается с ФСБ при помощи спутникового телефона журналистки и убеждают их не сбивать самолёт. Тем не менее главная проблема — альтиметр, который даст бомбе команду на подрыв, остается. Но героям везет — телефон Кэтрин устанавливает Bluetooth-соединение с компьютером террористов. Специалисты ФСБ и спецслужб стран НАТО отключают альтиметр. Смолину удается посадить самолёт на заброшенный белорусский аэродром.
Тем временем российская авиация наносит ракетный удар по лагерю «Ансар Аллах» где-то на Ближнем Востоке. К сожалению, руководство группировки, предупреждённое своими заокеанскими покровителями, покинуло базу за 15 минут до этого. Её следы позднее обнаружены в Панкисском ущелье.
В ролях
|
|
Сиквел
В октябре 2005 года создатели «Личного номера» заявили, что приступили к работе над продолжением — «Точка касания». Главным героем фильма должен стать Умар Тамиев (Вячеслав Разбегаев), а также известная голливудская актриса класса А (по слухам — Николь Кидман). Бюджет картины — $12 млн[1][2]
Факты
- Несмотря на возражение офицера ГРУ, Героя России Алексея Галкина, создатели фильма всё-таки упомянули в титрах, что прототипом главного героя является Галкин[3][4].
- Транспортный самолёт Ил-76, сшибающий бетонные плиты во время аварийной посадки и почти разваливающийся на куски, снимался вживую на Ивановском аэродроме. Для съёмок был взят списанный борт. За штурвалом самолёта сидел генерал-майор Александр Ахлюстин — начальник 610 ЦБП и ПЛС.
- Транспортный «Ил», заходящий на посадку, переваливаясь с боку на бок, также снимался живьём — правда, на другом аэродроме.
- В одном из кадров фильма можно увидеть по телевизору заставку и выпуск информационной программы Первого канала «Время» с Екатериной Андреевой, в котором сообщается о террористическом акте в цирке.
- Здание цирка - стадион «Дружба» в Лужниках (Лужнецкая набережная, д.24).
- Кадры, где на перехват самолёта Ил-76 вылетают 3 истребителя F-16 ВВС одной из стран НАТО взяты из фильма «Цена страха».
- Съемки лагеря боевиков проходили в степях Калмыкии.
См. также
Напишите отзыв о статье "Личный номер"
Примечания
- ↑ [www.filmz.ru/pub/1/5767_1.htm Настоящее кино: Всеобщая инвентаризация фильм Точка касания Новости кино]
- ↑ [www.filmz.ru/pub/1/6037_1.htm Настоящее кино: Голливудский номер фильм Точка касания Новости кино]
- ↑ [www.rg.ru/2005/12/22/nomer.html «Личный номер» предал главного героя.] Н. Козлова, С. Птичкин. Российская газета, № 3957 от 22 декабря 2005 г.
- ↑ [kavkaz-uzel.ru/analyticstext/analytics/id/913700.html Всё действительное — разумно.] А. Черкасов. Ежедневный Журнал. 21 декабря 2005 г.
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=8511 «Личный номер»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- «Личный номер» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Личный номер
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
