Ли, Густаво

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Густаво Ли Гусман
исп. Gustavo Leigh Guzmán<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
главнокомандующий ВВС Чили
17 августа 1973 — 24 июля 1978
Президент: Аугусто Пиночет
член правительственной хунты Чили
11 сентября 1973 — 24 июля 1978
 
Рождение: 19 сентября 1920(1920-09-19)
Сантьяго
Смерть: 29 сентября 1999(1999-09-29) (79 лет)
Сантьяго

Густаво Ли Гусман (исп. Gustavo Leigh Guzmán; 19 сентября 1920, Сантьяго — 29 сентября 1999, Сантьяго) — чилийский военный и государственный деятель. Главнокомандующий ВВС Чили. Участник военного переворота 11 сентября 1973, член военной хунты генерала Пиночета в 19731978 годах. Впоследствии критиковал Пиночета за экономический либерализм и политическую диктатуру. Крайне правый политик, радикальный антикоммунист.





Служба в чилийской авиации

Густаво Ли происходил из среднего класса Чили. В 1940 поступил в Военную академию имени Бернардо О’Хиггинса, затем в училище военной авиации. В 1943 проходил американский инструктаж по курсу ПВО в зоне Панамского канала. В 1944 окончил закончил обучение в чине лейтенанта. В 19521953 стажировался в школе ВВС США в штате Вайоминг. По военной специальности — пилот бомбардировочной авиации.

Служил в ВВС Чили. В 19601965 — руководитель чилийской военной миссии в США. С 1966 — в командовании чилийских ВВС. Возглавлял авиационную школу. С 1971 — начальник генерального штаба ВВС. 17 августа 1973 президент Сальвадор Альенде назначил генерала Ли командующим ВВС Чили.

Член пиночетовской хунты

Генерал Ли придерживался крайне правых взглядов, был жёстким антимарксистом и политическим противником правительства Народного единства. Однако, будучи дисциплинированным военным, он до последнего момента дистанцировался от антиправительственных заговоров. 9 сентября 1973 Ли встретился с Аугусто Пиночетом. Генерал Пиночет потребовал от командующего ВВС определиться в отношении к плану военного переворота. После некоторых колебаний Ли согласился примкнуть и вместе с адмиралом Хосе Торибио Мерино подготовил обращение хунты.

11 сентября 1973 года генерал Ли принял активное участие в военном перевороте[1]. Он отдал приказ о воздушной бомбардировке президентского дворца Ла-Монеда.

Этот шаг спас многие жизни. А президент Альенде решил умереть в Ла-Монеде. Он лично мне это сказал.
Густаво Ли

Как командующий одного из родов войск генерал Ли стал членом правительственной военной хунты. Он занимал наиболее жёсткую идеологизированную позицию, близкую к неофашизму. Ли руководил политическими репрессиями в авиации, санкционировал аресты, допросы и пытки. Именно он отдал соответствующее распоряжение относительно генерала Альберто Бачелета[2], отца президента Чили Мишель Бачелет и своего бывшего друга. Своим приказом Ли учредил разведывательное подразделение ВВС, принявшее функции политического сыска.

В 1977 Густаво Ли жёстко отозвался о президенте США Джимми Картере и его кампании в защиту прав человека:

Этот лицемер критикует Чили и одновременно стремится к сближению с диктатурой Кастро на Кубе.

Конфликты с Пиночетом и отставка

Первоначально члены военной хунты договорились о поочерёдном возглавлении правительства. Однако после прихода к власти генерал Пиночет отказался выполнять это условие. Адмирал Мерино и генерал Мендоса примирились с этим, но генерал Ли посчитал недопустимым нарушением. В декабре 1974 Ли выступил против объявления Пиночета президентом Чили.

Между Ли и Пиночетом существовали принципиальные разногласия. Идеологически Густаво Ли был близок к ультраправой организации «Родина и свобода»[3]. Ему импонировали идеи фашистского корпоративизма и государственного регулирования[4]. Поэтому Ли резко критически относился к неолиберальной экономической политике Пиночета.

В то же время, выступая против единоличного правления Пиночета, Ли парадоксальным образом оказался сторонником политической либерализации. Он настаивал на оглашении точной даты возвращения к гражданскому правлению. В преддверии организованного Пиночетом референдума 1978 генерал Ли осудил режим как диктаторский[5].

18 июля 1978 Густаво Ли дал интервью итальянской газете Corriere della Sera, в котором тезисно изложил свои политические позиции. По его словам, стране предстояли лишь пять лет военного правления. За это время Ли предлагал разработать планы регулирования деятельности политических партий (особенно в части финансовой отчётности), новую конституцию и закон о выборах. При этом он фактически признал существование «пропавших без вести» оппозиционеров и предложил их родственникам обращаться в суды.

На следующий день состоялось заседание хунты, на котором Пиночет в грубой форме предъявил претензии Ли. В следующие несколько дней были проведены консультации с ведущими представителями военной администрации. Отстранение такого влиятельного деятеля, как Ли, было непростым актом даже для самого Пиночета. Наибольшую сложность составляла замена командующего ВВС. Пиночет предложил эту должность Фернандо Маттеи дав ему пять минут на размышление — и получил согласие.

24 июля 1978 генерал Ли был снят со всех постов и выведен из состава правительственной хунты. Его отставка была положительно воспринята в США и среди чилийских реформаторов-технократов. Окончательно определился социально-экономический курс хунты — свободный рынок вместо корпоративизма. Неофашисты потеряли влиятельного сторонника в высшем руководстве страны. В то же время были отклонены проекты постепенной политической либерализации.

Активность после хунты

После отставки Густаво Ли в целом отошёл от политической деятельности. Он занялся бизнесом с сфере недвижимости. 21 марта 1990, незадолго до перехода Чили к демократическому гражданскому правлению, ультралевые боевики Патриотического фронта имени Мануэля Родригеса совершили покушение на Ли. 69-летний генерал получил пять огнестрельных ранений, потерял один глаз, но остался жив и довольно быстро восстановился. В этой попытке отразилось особое отношение чилийских левых именно к генералу Ли.

Несмотря на прежние конфликты, Ли категорически осуждал попытки судебного преследования Пиночета. При этом Ли подтверждал, что Пиночет фактически лично стоял во главе репрессивного аппарата хунты[6]. Самого Ли пытались привлечь по обвинению в убийствах «пропавших без вести» коммунистов, однако освободили согласно закону об амнистии. До конца жизни Густаво Ли настаивал на своей правоте и в антимарксистском перевороте, и в последующем противостоянии с Пиночетом.

Скончался Густаво Ли Гусман от сердечно-сосудистой недостаточности в госпитале ВВС[7].

Напишите отзыв о статье "Ли, Густаво"

Примечания

  1. [www.youtube.com/watch?v=nnA80F7_0UE Video: Gustavo Leigh]
  2. [www.lashistoriasquepodemoscontar.cl/bachelet2.htm Recuerdos de treinta acos]
  3. [www.vkrizis.ru/news.php?news=4599&type=world&rub=gov Никита Требейко. Чилийская «Родина» от дона Аугусто фашистской «Свободы» не видала]
  4. [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache%3Arln.fm%2Fauthors%2Fkitty_s%2F1062-chiliyskaya-pravaya-istoki-i-osobennosti.html&oq=cache%3Arln.fm%2Fauthors%2Fkitty_s%2F1062-chiliyskaya-pravaya-istoki-i-osobennosti.html&aqs Китти Сандерс, Мецкаль Джонс. Чилийская правая: истоки и особенности]
  5. [www.theguardian.com/news/1999/oct/02/guardianobituaries1 Phil Gunson. Gustavo Leigh. A key plotter of the Chilean coup, he ordered the bombing of the Moneda palace but later fell out with Pinochet]
  6. [www.memoriaviva.com/criminales/criminales_l/leigh.htm Gustavo Leigh Guzmán. Entrevista realizada por el Clarin, Argentina, 1998]
  7. [www.nytimes.com/1999/10/01/world/gustavo-leigh-guzman-79-who-served-in-chilean-junta.html By William H. Honan. Gustavo Leigh Guzman, 79, Who Served in Chilean Junta]

Отрывок, характеризующий Ли, Густаво

– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.