Ли, Джим (музыкант)
| Джим Ли Jim Lea | |
| Полное имя |
Джеймс Уайлд Ли |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Псевдонимы |
China Dolls, The Clout, Gang of Angels, Greenfields Of Tong, Bull, Whild |
| Коллективы |
Slade, The Dummies |
| Лейблы | |
| [www.jimleamusic.com/ jimleamusic.com/] | |
Джим Ли, полное имя Джеймс Уайлд Ли (англ. James Whild Lea, 14 июня 1949 в Вулвергемптоне, Стаффордшир) — британский музыкант, играющий на бас-гитаре, клавишных, скрипке, гитаре, наиболее известный как бас-гитарист и бэк-вокалист группы Slade.
Содержание
Карьера
Джим Ли был самым опытным музыкантом в составе «Slade». Первым его инструментом была скрипка, играть на которой его вдохновил французский джазовый скрипач Стефан Граппелли. Джим играл в молодёжном оркестре Стаффордшира и с отличием сдал экзамен по классу скрипки в Лондонской музыкальной школе. Потом он стал играть на пианино, гитаре и, наконец, бас-гитаре.
Он играл на гитаре и басу в школьной группе «Nick and The Axemen», потом его пригласили в группу «'N Betweens'», где уже играли барабанщик Дон Пауэлл, гитарист Дейв Хилл и вокалист Джонни Хауэлс, которого позже заменил Нодди Холдер. Группа сменила название на «Slade» и добилась всемирного успеха.
Ли и Холдер были ведущими композиторами «Slade» и вдвоём сочинили почти весь репертуар группы. В основном Ли писал музыку, а Холдер — слова.
В 1979 году, когда популярность «Slade» немного упала, Ли создал сторонний проект, группу «The Dummies», со своим братом Фрэнком и женой Луизой. Группа записала три сингла — «When The Lights Are Out» (кавер песни «Slade» из альбома «Old New Borrowed and Blue»), «Didn’t You Use To Use To Be You» и «Maybe Tonight». Все три песни приобрели популярность на радио, но покупали их неохотно. «Didn’t You Use To Use To Be You» была в плей-листе первой станции Би-би-си, что означало прогноз на попадание в десятку. На обложке сингла была фотография дочери Ли, Бонни. Ведущий вокал в «Maybe Tonight» спел Рой Вуд из «Wizzard», четыре строчки спел Холдер. В 1992 году вышел альбом «A Day in the Life of the Dummies», включающий весь материал группы.
В 1980-х Ли продюсировал все сессии звукозаписи «Slade», кроме нескольких сингловых. Иногда на записи он играл гитарные партии вместо Холдера или Хилла. В 1982 году Ли выпустил сингл «One Hit Wonder»/«Ain’t Love Ain’t Bad» под именем «China Dolls». «One Hit Wonder» была переработкой песни «The Dummies» «Didn’t You Use To Use To Be You». В том же году Ли под именем «Greenfields of Tong» выпустил сингл «Poland» — переработку песни «Slade» «Lemme Love Into Ya».
В 1983 году Холдер и Ли спродюсировали кавер группы «Girlschool» на песню «T-Rex» «20th Century Boy» и их же альбом «Play Dirty» с двумя каверами на песни «Slade» — «Burning in the Heat of Love» и «High and Dry». Джим продюсировал песни для актрисы Сью Скэддинг и певца и актёра Гэри Холтона. В 1985 вышел единственный сольный сингл Ли, «Citizen Kane» авторства Холдера и Ли, бэк-вокал на котором спел Холдер.
Джим Ли ушёл из «Slade» в 1991 году, после ухода Нодди Холдера, считая, что будущее у группы может быть только с полным составом. Однако Дейв Хилл и Дон Пауэлл взяли новых музыкантов и продолжали выступать под названием «Slade II» (в 1998 году снова сократили его до «Slade»). Он начал изучать психотерапию, но основным его занятием оставалась музыка. В 1990-х он выпустил несколько синглов под разными именами: Gang of Angels, Whild, The X Specials и Jimbo feat Bull.
«Slade» прекратили выступления в 1984 году, и после ухода из группы Ли выступил на сцене всего дважды: во время местной акции протеста против строительства автодороги в своём районе и в благотворительном концерте в Билстоне 16 ноября 2002 года. Запись последнего выступления можно купить на сайте Джима Ли.
В 2007 году вышел первый сольный альбом Ли, «Therapy», на котором стоит его полное имя — Джеймс Уайлд Ли. В альбом включена переработка последнего сингла «Slade» 1991 года — «Universe».
Дискография
Альбомы
- 1991 The Dummies — A Day In The Life Of The Dummies
- 2007 James Whild Lea — Therapy
- 2007 Jim Lea — Replugged (официальный бутлег концерта 16 ноября 2002 года).
Синглы
- 1979 The Dummies — «When The Lights Are Out»
- 1980 The Dummies — «Didn’t You Use To Use To Be You»
- 1981 The Dummies — «Maybe Tonight»
- 1982 China Dolls — «Ain’t Love Ain’t Bad»
- 1985 Jimmy Lea — «Citizen Kane»
- 1990 The Clout — «We’ll Bring The House Down»
- 1994 Gang Of Angels — «Hello Goodbye»
- 1995 Greenfields Of Tong — «Poland»
- 1996 Jimbo feat Bull — «Coz I Luv You»
- 1999 Whild — «I’ll Be John, You Be Yoko»
Напишите отзыв о статье "Ли, Джим (музыкант)"
Ссылки
- [www.slade-weerallcrazee.co.uk/files/jim.html Джим Ли на фансайте Slade]
- [usuarios.multimania.es/JimLea/portadas/dummies.htm The Dummies]
- [www.jimleamusic.com/ Веб-магазин Джима Ли]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ли, Джим (музыкант)
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
