Ли, Юнас (политик)
| Юнас Ли норв. Jonas Lie | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1941—1945 | |||
| Профессия: | прозаик | ||
Юнас Ли (норв. Jonas Lie; 31 декабря 1899 года, Христиания — 11 мая 1945 года, Скаллум) — норвежский государственный советник в националистическом правительстве Видкуна Квислинга (1940), исполняющий обязанности государственного советника (1940—1941), министр полиции между 1941 и 1945 годами в новом правительстве Квислинга. Внук писателя Юнаса Ли и сын писателя Эрика Ли (англ.).
Содержание
Ранние годы
Вырос в семье, имевшей сильные связи с Германией. Во время Первой мировой войны работал военным корреспондентом на Западном и Восточном фронтах. В 1930-е года сделал успешную карьеру в полиции. Именно он сопровождал Льва Троцкого по пути из Норвегии в Мексику. Его политические убеждения, по-видимому, формировались под влиянием дяди Нильса Кьера, который был ярым антисемитом.
Фашизм
Существует вероятность, что Ли был представлен Генриху Гиммлеру еще в 1935 году; в любом случае, они поддерживали тесные личные отношения в течение всего нацистского периода. Ли был в оппозиции Видкуну Квислингу во время оккупации Норвегии.
Несмотря на дальнейший коллаборационизм, Ли принял участие в обороне Норвегии от немецкого вторжения, воевал при Фоллдале. После ранения в ногу был захвачен немцами и некоторое время провёл в плену[1].
Юнас Ли одним из первых добровольно записался в норвежские СС, в Балканской кампании 1940 года служил в качестве военного корреспондента в «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» вместе с министром юстиции Сверре Рииснес. Позже он возглавлял 1-ю полицейскую роту норвежского легиона Ваффен СС на Ленинградском фронте в 1942—1943 годах.
Ли был также официальным лидером Германскик-СС (англ.) в Норвегии. Эта организация, известная под разными именами и основанная в 1941 году, являлась норвежским эквивалент немецкому Альгемайне СС.
В конце 1944 года, под давлением со стороны Йозефа Тербовена, Квислинг назначил министров Юнаса Ли и Юхана Андреаса Липпестада окружными губернаторами Финнмарка на севере Норвегии. Ли, Липпестад и другие чиновники уехали в Киркенес в середине октября 1944 года, чтобы отдать приказ об эвакуации гражданского населения в целях оказания помощи немцам в применении тактики выжженной земли при наступлении советских войск[2].
Ли умер в Скаллуме 11 мая 1945 года, тем самым избежав неминуемого ареста. Причина смерти не была установлено, поскольку вскрытие не смогло найти никаких доказательств самоубийства. Было широко распространено мнение, что Ли убило сочетание стресса, употребление алкоголя и недосыпание. Также является фактом и то, что он страдал от заболевания сердца, был заядлым курильщиком и имел несколько других проблем со здоровьем.
Сочинения
По семейной традиции Юнас Ли также был писателем. В 1930-е годы он опубликовал ряд популярных детективных романов под псевдонимом Макс Маузер. В 1942 году он написал воспоминания Over Balkans syv blåner, в которых описал службу в «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» на Балканах.
Напишите отзыв о статье "Ли, Юнас (политик)"
Примечания
- ↑ Arneberg Sven T. [www.nb.no/nbsok/nb/5ca8e103474aaf434f95a905bbc30b2f?index=2#0 Vi dro mot nord : felttoget i Norge i april 1940, skildret av tyske soldater og offiserer: (Oslo, Østfold, Akershus, Hedmark, Oppland, Møre og Romsdal)]. — Aventura, 1989. — P. 254.
- ↑ Anne Merete Knudsen, Refugees in their Own Country, Alta Museum Pamphlet No. 2, ISBN 978-82-7784-009-3, page 8
Отрывок, характеризующий Ли, Юнас (политик)
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
