Ли-Энфилд
Поделись знанием:
Ли-ЭнфилдЛи-Энфилд
Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
| Ли-Энфилд | |
|---|---|
 Lee-Enfield No.1 Mk3 | |
| Тип: | магазинная винтовка |
| Страна: |  Великобритания
|
| История службы | |
| Годы эксплуатации: | 1895 — наши дни |
| На вооружении: | |
| Войны и конфликты: | Первая мировая война, Вторая мировая война, Корейская война и др |
| История производства | |
| Конструктор: | Джеймс Парис Ли (англ.) |
| Разработан: | 1902 год |
| Производитель: | Королевская оружейная фабрика (англ.) (Великобритания), оружейная фабрика в Ишапуре (англ.) (Индия), США, Канада[1] |
| Годы производства: | 1907—1975 годы |
| Всего выпущено: | ~17 млн. |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 3,9 |
| Длина, мм: | 1130 |
| Длина ствола, мм: | 635 |
| Патрон: | .303 Mk VII SAA Ball |
| Калибр, мм: | 7,7 |
| Принципы работы: | ручное перезаряжание, продольно-скользящий поворотный затвор |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
20—30 |
| Начальная скорость пули, м/с: | 744 |
| Прицельная дальность, м: | 914 |
| Максимальная дальность, м: |
1829 |
| Вид боепитания: | отъемный магазин на 10 патронов, заряжаемый обоймами по 5 патронов |
| Изображения на Викискладе?: | Ли-Энфилд |
Lee Enfield — семейство британских винтовок.
Содержание
Описание
Винтовка Ли-Энфилд имеет продольно-скользящий затвор, она является универсальным образцом укороченного типа. Винтовка имеет пять нарезов на стволе, ход левый, шаг 240 мм. Затвор построен по типу винтовки Ли-Метфорда: запирание осуществляется не в передней, а в средней части затвора двумя боевыми выступами; рукоятка опущена вниз. Курок взводится в боевое положение при закрытии затвора. Предохранитель имеет вид поворотного рычажка, укреплённый слева ствольной коробки. Обойма вставная (отъёмная) на десять патронов (система Ли). На правой стороне ствольной коробки против окна находится замыкатель магазина, служащий для запирания патронов в магазине, чтобы стрелять, заряжая по одному патрону. Ложа сделана из двух отдельных частей: приклада и цевья. Шейка имеет пистолетную форму, приклад без мыска. Внутри приклада расположены три гнезда: одно служит для мелкой принадлежности, а два для облегчения. Приклад соединён со ствольной коробкой продольным болтом. Затыльник изготовлен из латуни. Шомпола нет. Ствольная накладка состоит из трёх частей. Антабок для ремня четыре. Слева от ствольной коробки расположено газоотводное отверстие, а с правой — газоотводная щель.
Штык
К винтовке прилагается штык с тесачным клинком, рукоять сделана из дерева. Длина клинка 430 мм. Штык крепится к массивному наконечнику цевья (не к стволу), носится отдельно от винтовки, весит 510 г, ножны для него — 205 г. Довольно большая длина клинка штыка объясняется стремлением компенсировать небольшую общую длину Ли-Энфилд 1904.[2] В позднейших модификациях мог применяться и игольчатый штык.
Достоинства
- Малая длина и небольшой вес.
- Высокая скорострельность.
- Магазин на 10 патронов.
- Хорошие баллистические данные.
- Прицел открытого типа и мушка хорошо защищены от наружных повреждений.
Недостатки
- Лишний замыкатель магазина. Убран в процессе модернизации.
- Устаревший патрон с закраиной.
- Запирающие выступы затвора удалены от патрона, из-за этого ствольная коробка получает значительную нагрузку на растяжение.
- Очень высокий уровень шума.
Сравнительные характеристики различных образцов
| Образец | No.1 Mk I | No.1 Mk III | No.4 Mk I | No 5 Mk 1 |
| Патрон: | .303 (7,7×56 mm R) | .303 (7,7×56 mm R) | .303 (7,7×56 mm R) | .303 (7,7×56 mm R) |
| Длина, мм: | 1260 | 1132 | 1129 | 1003 |
| Длина ствола, мм: | 767 | 640 | 640 | 478 |
| Масса, кг: | 4,19 | 3,96 | 4,11 | 3,24 |
Варианты и модификации
| Модель/Марка | Время эксплуатации |
|---|---|
| Magazine Lee-Enfield | 1895—1926 |
| Charger Loading Lee-Enfield | 1906—1926 |
| Short Magazine Lee-Enfield Mk I | 1904—1926 |
| Short Magazine Lee-Enfield Mk II | 1906—1927 |
| Short Magazine Lee-Enfield Mk III/III* | 1907 — настоящее время |
| Short Magazine Lee-Enfield Mk V | 1923—1926 (Trials Only) |
| Rifle No. 4 Mk I | 1939 — настоящее время |
| Rifle No. 4 Mk I* | 1941 — настоящее время |
| Rifle No 5 Mk I «Jungle Carbine» | 1944 — настоящее время |
| Rifle No. 4 Mk 2 | 1947 — настоящее время |
| Rifle 7.62mm 2A1 | 1965 — настоящее время |
- AIA M10 - модернизированный вариант под патрон 7,62х51 мм НАТО с пластмассовой ложей и прицельной планкой. Используют канадские рейнджеры[3]
Также существовали автоматические винтовки, переоборудованные в ручные пулемёты, конструкторов Чарльтона, Уо, Хоуэлла, Говарда Фрэнсиса, Ридерса и Элкинса.
История
Первая модель «Ли-Энфилд», появилась в 1895 г. Её создали на основе винтовки «Ли-Метфорд» образца 1888 г., L — Lee (имя изобретателя Джеймса Париса Ли (англ.), который предложил удачную конструкцию коробчатого магазина и затворной группы винтовки) и Е — Enfield (то есть Энфилд — название города, в котором располагалась производившая винтовку The Royal Small Arms Factory («Королевская фабрика стрелкового оружия»)). При принятии на вооружение этот образец получил обозначение Lee-Enfield Мк I. Боевое крещение эта винтовка получила во время Второй англо-бурской войны.
В 1903 г. на вооружение британской армии приняли новую винтовку SMLE Мк I. Аббревиатура SMLE расшифровывается следующим образом: S — short («короткая»), М — magazine («магазинная») Главная её особенность — промежуточный между коротким кавалерийским карабином и полноценной пехотной винтовкой размер.
В 1907 г. на вооружение была принята винтовка SMLE Мк III, основное отличие которой — возможность зарядки с помощью обоймы. Аналогично модифицировали и более ранние образцы «Ли-Энфилд». В 1926 г. название этой превосходно зарекомендовавшей во время Первой мировой войны винтовки изменили на SMLE № 1 Мк III в соответствии с новой системой обозначения вооружения в британской армии.
В 1941 г. на вооружение поступила новая винтовка семейства «Ли-Энфилд» — SMLE № 4, которая отличалась усиленной ствольной коробкой, более тяжелым стволом, измененным ложем и диоптрическим прицелом. В ходе Второй мировой войны появился также Lee-Enfield № 5 Jungle Carbine — укороченный карабин для ведения боевых действий в джунглях.
В период Афганской войны 1979—1989 гг. винтовка широко применялась афганскими душманами в вооруженной борьбе с ОКСВА[4]. Советские военнослужащие называли её «английская винтовка „БУР“»[5][6]. Зафиксирован случай сбития выстрелом из «Бура» советского военно-транспортного вертолёта Ми-8[7].
 |
Информация в этой статье или некоторых её разделах устарела. Вы можете помочь проекту, обновив её и убрав после этого данный шаблон.
|
Эксплуатанты
- Великобритания: принята на вооружение в Британской империи, включая доминионы и колонии, состояла на вооружении вплоть до 1950-х годов, когда на замену ей приняли на вооружение самозарядную винтовку L1A1.
-
Канада: на вооружении с 1916 года, после 1947 года передана на склады мобилизационного резерва, до 2014 года была на вооружении Канадских рейнджеров [8] -
Австралия -
Новая Зеландия
-
-
Ирландия: использовалась в ходе войны за независимость, после окончания которой винтовки остались на вооружении ирландской армии -
Италия: некоторое количество было получено в ходе первой мировой войны; в конце Второй мировой войны, после капитуляции Италии осенью 1943 года, винтовки были получены по программе военной помощи, они использовались на флоте и затем были переданы на склады мобилизационного резерва. В 2005 году сняты с вооружения[9] -
Литва: в 1924 году в Италии была закуплена партия винтовок и патронов к ним -
Третий рейх: в ходе Второй Мировой войны, трофейные винтовки поступали на вооружение вспомогательных военизированных формирований: Lee-Enfield No.1 Mk.III — под наименованием Gewehr 281(e), винтовки Lee-Enfield No.3 Mk.I — под наименованием Gewehr 282(e) и винтовки Lee-Enfield No.4 Mk.I — под наименованием Gewehr 283(e). В частности, ими были вооружены подразделения «французской милиции» и значительная часть личного состава отрядов «Омакайтсе» на оккупированной территории Эстонии[10]. -
Франция: в ходе Второй мировой войны, использовались силами «Свободной Франции». Также использовались во время войны в Индокитае военнослужащими французских войск в Индокитае и в последующее время были переданы французским военным командованием на вооружение колониальных войск и вьетнамских подразделений[11] -
Индия: после раздела Британской Индии в 1947 году, винтовки поступили на вооружение индийской армии -
Пакистан: после провозглашения независимости Пакистана в 1947 году, винтовки поступили на вооружение армии Пакистана -
Израиль: некоторое количество винтовок имелось в распоряжении еврейских вооружённых формирований в Палестине ещё до провозглашения государства Израиль, в дальнейшем они использовались в ходе войны за независимость -
Федеративная республика Германия - после создания бундесвера, некоторое количество полученных по программе военной помощи из Великобритании винтовок Enfield No.4 Mk.I поступило на вооружение бундесвера под наименованием G61 -
Нигерия: после провозглашения независимости Нигерии в 1960 году, винтовки Mk.4, ранее находившиеся на вооружении колониальной полиции, остались на вооружении полиции Нигерии[12]
В бывших британских колониях, в странах Азии и Африки винтовки «Ли-Энфилд» использовались десятилетиями после окончания Второй мировой войны.
По состоянию на начало 2011 года значительное количество винтовок (в основном, поставленных в период после окончания Второй Мировой войны) по-прежнему использовалось вооружёнными военизированными формированиями в Африке[13].
Отражение в культуре и искусстве
В фильме «Призрак и Тьма» полковник Джон Генри Паттерсон использует для охоты на львов винтовку Lee-Speed Sporter (en:Lee Speed)[14], одну из модификаций Ли-Энфилд.
Компьютерные игры
- Смерть шпионам
- Смерть шпионам: Момент истины
- Battlefield 1942 — в винтовке всего 5 патронов, есть снайперский вариант.
- Battlefield 1943
- Battlefield 1
- Medal of Honor: Allied Assault Spearhead
- Call of Duty
- Call of Duty: Roads to Victory
- Call of Duty: Finest Hour
- Call of Duty: United Offensive
- Call of Duty 2
- Call of Duty 3
- ArmA 2 Operation Arrowhead — 10 патронов, анимации перезарядки нет, используется ополчением Такистана.
- DayZ (модификация для ArmA 2) — для игры требуется установленная ArmA 2 Operation Arrowhead из которой винтовка перенесена. Из за аббревиатуры, бывалые игроки её часто называют «смайл».
- Silent Storm — операция «В сердце грозы»
- Necrovision
- Rimworld
- Sniper Elite 3 — Используется Ли-Энфилд МК III.
- Серия игр "В тылу врага" Арма 3
- Единственное огнестрельное оружие в The long dark
- Verdun
- Серия игр Hidden & Dangerous — используется вариант No4.Mk1. Присутствует также снайперский вариант винтовки, перезарядка осуществляется путем замены магазина
Напишите отзыв о статье "Ли-Энфилд"
Литература и источники
- Алексей Воинов. Афганское "сафари" или легендарный "ли-энфилд" // журнал "Мастер-ружьё", № 59, 2002. стр.16-19
- Плотников С. Lee-Enfield, он же «Бур» (рус.) // Оружие : журнал. — 2001. — № 06. — С. 12-19. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1728-9203&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1728-9203].
Ссылки
- М.Р. Попенкер. [world.guns.ru/rifle/rfl04-r.htm Rifle Short, Magazine, Lee-Enfield - SMLE (Великобритания)] / сайт "Современное стрелковое оружие мира"
- [youtube.com/watch?v=A9k82__-TtI История винтовки «Ли Энфилд»] на YouTube
Примечания
- ↑ [www.vapen.ru/ognestrel-noe-oruzhie/vintovki/li-enfild.html Описание Ли-Энфилд на сайте www.vapen.ru]
- ↑ [www.pro-kop.ru/nahodki/bayonet1.htm Описание некоторых штыков конца XIX – середины XX века]
- ↑ [www.casr.ca/bg-crr-canadian-ranger-rifle.htm Canadian Rangers Rifle — Replacing the Rangers' .303" Lee Enfield No4 MkI*]
- ↑ «…с расстояния километра из неё можно пробить броню БМП.» — [granicarossii.info/_ld/1/176_02.14-granica_r.pdf Афганское измерение] // «Граница России», № 6 (835), 8-14 февраля 2012
- ↑ [www.snariad.ru/2009/01/14/%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%BA%D0%B0-%D0%B1%D1%83%D1%80/ Винтовка БУР] // snariad.ru
- ↑ [www.afgan.md/index.php?type=page&action=78 Оружие, которым воевали против нас] // afgan.md
- ↑ В. Марковский И. Приходченко. [vadimvswar.narod.ru/ALL_OUT/AiKOut02/MiG27/MiG27105.htm Истребитель-бомбардировщик МиГ-27] // vadimvswar.narod.ru
- ↑ Лента. [lenta.ru/comments/news/2014/09/03/colt/ Канадские рейнджеры заменят винтовки 1897 года]. Лента (03.09.2014).
- ↑ [www.euroarms.net/EFD/introduction.htm «Enfield Rifles From Italian Navy» (Euroarms)]
- ↑ как отмечено в сводке Эстонского штаба партизанского движения № 00643 от 3 декабря 1943 года, «Немцы начали сколачивание добровольческой военизированной организации „Омакайтсе“ с первых дней оккупации… все члены „Омакайтсе“ вооружены по преимуществу английскими винтовками»
М. И. Семиряга. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., РОССПЭН, 2000. стр.837-841 - ↑ Martin Windrow, Mike Chappel. The French Indochina War 1946 - 54. London, Osprey Publishing Ltd., 1998. page 41
- ↑ Чинуа Ачебе. Девушки на войне. // Избранные произведения писателей Тропической Африки. М., 1979
- ↑ Г. В. Шубин. С каким стрелковым оружием воюет Африка? // “Азия и Африка сегодня», № 3, март 2011. стр.61-62
- ↑ [www.imfdb.org/wiki/The_Ghost_and_the_Darkness Описание оружия фильма «Призрак и Тьма»]
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ли-Энфилд
Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
