Ли Шоусинь
| Буяндэлгэр (Ли Шоусинь) | |
| кит. 李守信 | |
 фото из справочника «Кто есть кто в Китае» | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
май 1970 |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал | |
| Сражения/войны | |
| В отставке |
с 1917 |
Ли Шоусинь (11 июля 1872, Внутренняя Монголия, Китайская империя — май 1970, Хух-Хото, КНР) — китайский и монгольский коллаборационистский и военный деятель, генерал. Командовал вооруженными формированиями Маньчжоу-го и Мэнцзяна, в частности, Национальной армией Мэнцзяна (1937—1941).
Содержание
Биография
Ранние годы
Буяндэлгэр или Ли Шоусинь родился в семье небогатых монгольских помещиков. В 1919 году в Жэхэ он примкнул к Чжилийской милитаристской клике, с этого момента став стремительно расти по карьерной лестнице. В 1929 году он помог гоминьдановским властям подавить восстание на территории Внутренней Монголии.
Коллаборационист
В 1933 году войска под командованием Ли столкнулись с частями Квантунской армии на границе с Маньчжоу-го, и его артиллеристам даже удалось сбить несколько японских самолётов. Однако генерал всё-таки вступил с японцами в переговоры о переходе на их сторону. В обмен на это японская сторона предлагала оружие, обмундирование и деньги, и Ли Шоусинь принял решение об измене. После перехода на вражескую сторону он был назначен командиром частей, сражавшихся во Внутренней Монголии и Жэхэ. В 1933 году он руководил силами Маньчжоу-го, оборонявшими укрепления вокруг Дуолуна, сопротивляясь усилиям Чахарской Народной антияпонской армии. В конце 1935 года он оказывал силам князя Дэмчигдонрова помощь в захвате контроля над шестью северными районами провинции Чахар. К февралю 1936 года войска под командованием Ли контролировали большую часть территорий провинции Чахар, вошедшую в состав монгольского марионеточного государства Мэнцзян. Присягнув на верность князю Дэмчигдонрову, возглавившему государство, Ли Шоусинь стал начальником штаба новообразованной Национальной армии Мэнцзяна, а позднее и её командующим. В 1936-1937 годах он командовал маньчжурскими отрядами из Национальной армии Мэнцзяна, участвовал в неудачной для Мэнцзяна Суйюаньской кампании.
В 1940 году в Циндао Ли встретился с коллаборационистскими китайскими политиками Нанкинского правительства во главе с Чжоу Фохаем с целью обсуждения присоединения Мэнцзяна к Китаю на правах автономии. Позднее это было осуществлено в 1941 году.
Возвращение в Гоминьдан
Когда ситуация для Японской империи и её стран-союзниц начала ухудшаться в конце Второй мировой войны, Ли Шоусинь тайно встретился с Чан Кайши, и перешёл обратно на сторону Гоминьдана, возглавив китайскую 10-ю армию. После победы сторонников КПК в Гражданской войне в Китае в 1949 году Ли, как и большинство гоминьдановских генералов, бежал на Тайвань. Однако вскоре по просьбе Дэмчигдонрова он вернулся во Внутреннюю Монголию, чтобы занять должность заместителя министра обороны автономного правительства Внутренней Монголии.
Арест. Последние годы
Через несколько месяцев после возвращения Ли китайские коммунисты, отказавшись признать автономию Внутренней Монголии, санкционировали арест Ли Шоусиня, но ему удалось бежать на территорию Монголии. В сентябре 1950 года Монголия выдала генерала китайским властям, после чего он был обвинён в антигосударственной деятельности и заключён в тюрьму.
Ли Шоусинь был помилован в 1964 году и устроился на работу в исторический музей в Хух-Хото во Внутренней Монголии, где и умер в мае 1970 года в возрасте 77 лет.
Напишите отзыв о статье "Ли Шоусинь"
Литература
- Dryburgh, Marjor. North China and Japanese Expansion 1933—1937: Regional Power and the National Interest. RoutledgeCurzon (2000). Isbn 0700712747
- Jowett, Phillip S. , Rays of The Rising Sun, Armed Forces of Japan’s Asian Allies 1931-45, Volume I: China & Manchuria, 2004. Helion & Co. Ltd., England.
Ссылки
- www.wehoo.net/book/wlwh/a30012/04574.htm (кит.)
- www.wehoo.net/book/wlwh/a30012/A0170.htm (кит.)
Отрывок, характеризующий Ли Шоусинь
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
