Лливелин, Давид

Давид Лливелин англ. Dafydd Llywelyn
Место рождения	Южный Уэльс
Место смерти	Мюнхен
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	пианист, дирижёр, педагог, музыковед, композитор
Инструменты	фортепиано

Да́вид Лливе́лин (англ. Dafydd Llywelyn; 10 января 1939 года, Южный Уэльс — 25 марта 2013 года) — британский пианист, дирижёр, педагог, музыковед и композитор, работающий в различных музыкальных жанрах — современная классическая музыка, рок, джаз, музыка к фильмам.

Биография

Первые музыкальные впечатления получил в семье — оба родителя играли на фортепиано. Отец Давида, терапевт и хирург по профессии, дал ему первые уроки музыки. Мальчику было 3 года, когда его мать умерла от лейкемии. Лливелин вспоминает:

«Когда умерла моя мать, я просто сел за фортепиано и своими маленькими пальчиками попытался выразить всю мою растерянность и горе».

Первое музыкальное сочинение написал в 12 лет. Это была фантазия «Судный день» (лат. Dies Irae), посвященная покойной матери.

В Бирмингеме и Лондоне изучал музыку, медицину, криминологию и теологию. Своё образование закончил в Уорикшире у Дэвида Уорика, Дэвида Тёрнбулла и Колина Мана по классу оперного дирижирования, искусства оратории, фортепиано и органа.

В 24 года уехал в Кёльн, затем в Берлин, где работал с Пьером Булезом, К. Штокхаузеном, К. П. Кондрашиным.

С 1971 г. жил в Мюнхене. Женат (1984). Давал частные уроки, выступал с концертами как пианист и дирижёр.

В 1993/94 учебном году преподавал в Университете Белграда как профессор по классу композиции, фортепиано и музыковедения.

Творчество

Написал музыку к фильмам «Девочка, девочка» (нем. Mädchen, Mädchen) (1967), «Любовь и так далее» (нем. Liebe und so weiter) (1968) и другим.

В конце 1960-х годов участвовал в создании рок-группы «Supertramp». Лливелин познакомился с будущими участниками группы в Женеве, где они играли в «Griffins-Club» и назывались «The Lonely Ones». Помог им выйти на профессиональный уровень исполнительства. Работал также с группой «The Joint».

В 1967 году Кирилл Кондрашин дирижировал премьерой камерной оратории «Йонас» (Jonas), в последующие годы помогал Лливелину в изучении симфоний Бетховена, Брамса, Малера, Шостаковича, Прокофьева и Скрябина.

В 1972 году состоялась премьера другого момументального произведения Лливелина — «Откровение» (англ. Apocalypse) для органа. После этой премьеры Лливелин на долгие годы отказался от публичного исполнения и записи своей музыки.

В 1997 году пианистом Борисом Березовским впервые после 25-летнего молчания Лливелина была исполнена премьера мистического и «пиротехнического» симфонического сочинения для фортепиано «Дрожь времени» (англ. Time Quake) (часть 7, отделение II) в мюнхенском Геркулес-зале. В последующие годы Березовский сыграл ещё несколько премьер произведений Лливелина, в том числе автобиографический фортепианный цикл — фантазия «Апоплектика — с подачи дьявола» (англ. Apoplectica — Off the Devil's Spoon) в Королевском Концертгебау в Амстердаме и посвященное ему фортепианное сочинение — психограмма в трех частях «Изменение планов» (лат. Mutata Consilia, англ. Change of Plans) в Эссене (2006).

Ссылки

• [www.studioartconcertagency.com/english_bio/artists_biographies/dafydd_llywelyn/llywelyn_bio_engl.html Биография Д. Лливелина (англ.)]
• Boris Berezovsky — «Change of Plans»: Interview & Performance. Серия: «Legato — The World Of Piano», vol. 1. Режиссёр: Jan Schmidt-Garre. (DVD — Naxos 2007)
• [musicbrainz.org/artist/f2e52ae6-283a-4011-a5a2-15340800dc04.html Давид Лливелин] (англ.) на сайте MusicBrainz

Отрывок, характеризующий Лливелин, Давид

– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.