Лобанов-Ростовский, Алексей Николаевич

Князь Алексей Николаевич Лобанов-Ростовский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Сувалкский вице-губернатор
11 ноября 1898 — 20 марта 1900
Предшественник:	Иван Дмитриевич Заушкевич
Преемник:	Георгий Михайлович Ширяев
Варшавский вице-губернатор
20 марта 1900 — 1 февраля 1902
Предшественник:	граф Константин Константинович Пален
Преемник:	барон Павел Александрович Вревский
Член Государственного Совета по выборам
7 октября 1909 — 1917
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	1 августа 1862(1862-08-01)
Смерть:	21 января 1921(1921-01-21) (58 лет) Женева, Швейцария
Род:	Лобановы-Ростовские
Отец:	Николай Алексеевич Лобанов-Ростовский
Мать:	Анна Ивановна Шаблыкина
Супруга:	Елизавета Степановна Ралли
Партия:	Русское собрание
Образование:	Московский университет
Учёная степень:	кандидат физико-математического факультета
Награды:	3-й ст. 3-й ст. 1-й ст. 3-й ст.

Князь Алексе́й Никола́евич Лоба́нов-Росто́вский (1 августа 1862 — 21 января 1921, Женева, Швейцария) — русский государственный деятель, член Государственного Совета по выборам, председатель Совета Русского Собрания.

Происхождение и образование

Из княжеского рода Лобановых-Ростовских. Назван в честь деда Алексея Александровича. Был очень богат: владел несколькими имениями (родовыми и благоприобретенными) в Ефремовском уезде Тульской губернии, виллой в Каннах и четырьмя домами в Санкт-Петербурге.

Окончил Катковский лицей (1881) и физико-математический факультет Московского университета со степенью кандидата.

Биография

В 1890 году поступил на государственную службу и был командирован в Земский отдел МВД .

Коллежский секретарь (1890), камер-юнкер (1894), титулярный советник (1895), коллежский асессор (1896), надворный советник (1900), коллежский советник (1904), камергер (1907), статский советник (1908), действительный статский советник (1910), шталмейстер (1910), тайный советник (1916).

Избирался почетным мировым судьей Ефремовского уезда (с 1890), гласным Тульского губернского земства (1895—1898). В 1890 году стал кандидатом к земским начальникам при Ефремовском уездном съезде, в 1891 — и.д. земского начальника 4 участка Ефремовского уезда, с 1892 — начальник 4 участка.

6 марта 1896 года был назначен директором Ефремовского тюремного отделения.

В 1896 — помощник церемониймейстера во время коронации Николая II. Участвовал во всеобщей переписи населения 1897 года, заведовал переписным участком.

В 1897 был назначен непременным членом Харьковского губернского присутствия, в 1898 — директором Харьковского губернского комитета попечительного о тюрьмах общества. Затем занимал посты Сувалкского (1898—1900) и Варшавского (1900—1902) вице-губернатора.

В 1902 году был переведен на службу в Государственную канцелярию. С 19 апреля 1902 по 9 августа 1910 служил помощником статс-секретаря Государственной канцелярии.

В 1907 году был избран почетным попечителем Тульской гимназии.

В 1909 году съезд выборщиков от дворянских обществ избрал Лобанова-Ростовского в члены Государственного совета.

В 1912 году получил звание почетного старика Раевской станицы Кубанского казачьего войска.

14 ноября 1916 года был назначен сенатором.

Во время Первой мировой войны был членом: Авиационной комиссии Особого совещания по обороне, Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненных и павших воинов, Комитета Её Императорского Высочества великой княгини Марии Павловны по снабжению увольняемых из лазаретов на родину воинов.

Пожертвовал средства на создание иконостаса нижнего храма Федоровского Собора.

Состоял казначеем Императорского Православного Палестинского общества, членом Общества возрождения художественной Руси по художественному и издательскому разрядам.

После Октябрьской революции эмигрировал.

Умер 21 января 1921 года в Женеве .

Политическая деятельность

Вёл активную деятельность в Государственном Совете. Состоял членом Бюро для взаимной осведомленности и совместных действий правых деятелей, в которое входили также члены Государственного совета М. Я. Говорухо-Отрок, А. С. Стишинский, князь А. А. Ширинский-Шихматов (председатель Бюро) и депутаты Государственной Думы А. С. Вязигин, Г. Г. Замысловский и граф А. А. Бобринский.

17 октября 1909 года был избран действительным членом Русского собрания, а 25 октября — председателем Совета Русского собрания. Жертвовал крупные суммы на деятельность РС (в 1910 году — 25 тысяч рублей, в 1911 — 12 тысяч рублей).

23 января 1912 ушёл с поста председателя Совета Русского собрания, сославшись на расстроенное здоровье и тяжелую болезнь сына. Реальной причиной был затяжной конфликт внутри РС: 18 ноября 1911 года в стенах собрания произошла драка между Н.Е. Марковым и Б.В. Никольским. Это происшествие негативно сказывалось на авторитете руководства и всей организации. Поэтому Совет постановил вынести Маркову порицание за несдержанность, а Никольского, как зачинщика, исключить. Общее собрание не поддержало такого жесткого решения, так как Никольский был весьма уважаемым членом РС. Совет подал в отставку. Многие влиятельные члены РС уговаривали Совет и его председателя остаться, но Лобанов-Ростовский остался непреклонен. В том же году князь был избран почетным членом Русского собрания.

В 1915 году вернулся к политический деятельности, стал членом Совета РС, вместе с графом П.Н. Апраксиным возобновил издание «Вестника Русского Собрания».

Семья

Был женат на Елизавете Степановне Ралли (1871—1965). Их дети:

• Николай (1905—1976)

Адреса

В Петербурге проживал по адресу набережная Екатериниского канала, 93.

Награды

• Орден Святой Анны 3-й ст. (1896);
• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1901);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1915);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1915).
• Медаль «В память царствования императора Александра III» (1896)
• Медаль «В память коронации Императора Николая II»
• Медаль «За труды по первой всеобщей переписи населения» (1897)
• Медаль «В память 100-летия Отечественной войны 1812 г.» (1912)
• Медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых» (1913)

Иностранные:

• персидский Орден Льва и Солнца 2-й ст. (1901)

Источники

• [www.hrono.ru/biograf/bio_l/lobanov_rost_an.html Хронос. Лобанов-Ростовский, Алексей Николаевич]
• [odessa.sergekot.com/ipitis-ralli/ Род Ипитис и его потомки]

Отрывок, характеризующий Лобанов-Ростовский, Алексей Николаевич

– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.