Ловетт, Роберт

Роберт Ловетт
Награды:

Роберт Эберкромби Ловетт (англ. Robert Abercrombie Lovett, 14 сентября 1895 — 7 мая 1986) — американский государственный деятель, занимавший пост Министра обороны США.

Биография

Родился в Хантсвилле, штат Техас в семье Роберта Скотта Ловетта, председателя правления Union Pacific Railroad. Поступил в Йельский университет, где вступил в закрытое общество «Череп и кости». Во время учебы был одним из организаторов авиаклуба в университете. После вступления США в первую мировую войну большая часть членов клуба вступила в армию. Ловетт воевал во Франции, выполняя как административные задания в представительстве ВВС США в Париже, так и летая в экипаже бомбардировщика. После войны вернулся в Йель, который окончил в 1919. 19 апреля 1919 женился на Адель Квотерли Браун, дочери Нью-Йоркского банкира. Продолжил образование в сфере права и администрации в Гарвардском университете. Работал в банке National Bank of Commerce, а впоследствии в банке Brown Brothers Harriman. Работая инвестиционным банкиром хорошо изучил американскую и европейскую промышленность, в частности, авиационную.

В декабре 1940 был назначен специальным помощником по авиации военного министра США Генри Стимсона. Работал над увеличением американской авиации во время второй мировой войны. В 1945 году был награждён президентом Трумэном медалью за выдающуюся службу. В 1945 году ушел в отставку и возвратился к работе в банке. Однако когда Джордж Маршалл в 1947 был назначен государственным секретарём США, он попросил Ловетта стать его заместителем. Работал в этой должности до 1949 года. Когда в 1950 году Маршалл стал министром обороны, Ловетт снова стал его заместителем. Возглавляя специальную комиссию, сыграл важную роль в создании ЦРУ. Разработал программу перевооружения необходимую для Корейской войны. Считал большой ошибкой резкое сокращение американской армии и флота после окончания второй мировой приведшее к тому, что США оказались плохо готовы к Корейской войне. 17 сентября 1951 года сменил Джорджа Маршалла на посту министра обороны США. В январе 1953 с окончанием президентского срока Трумэна ушел в отставку.

Продолжал работать в своём банке Brown Brothers Harriman. Когда Кеннеди стал президентом, он по совету отца Джозефа Кеннеди предложил Ловетту любой пост по выбору в своей администрации, но Ловетт отказался сославшись на свой пожилой возраст. В 1963 году был награждён Президентской медалью свободы. Умер в 1986 году.

Именем Роберта Ловетта названа кафедра военной истории в Иельском университете.

Ссылки

• [www.yalealumnimagazine.com/issues/03_09/WWI.html Flight to Glory]

Отрывок, характеризующий Ловетт, Роберт

Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]