Ловчев, Евгений Серафимович

Евгений Ловчев
Общая информация
Полное имя	Евгений Серафимович Ловчев
Родился	пос. Крюково, Московская область, СССР
Гражданство	СССР СССР/Россия Россия
Рост	172 см
Вес	69 кг
Позиция	защитник, полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1969—1978	Спартак (Москва)	249 (30)
1979—1980	Динамо (Москва)	19 (0)
1980	Крылья Советов (Кб)	22 (13)
Национальная сборная**
1972—1975	СССР (олимп.)	6 (0)
1969—1977	СССР	52 (1)
Тренерская карьера
1980	Крылья Советов (Кб)	тренер
1981—1983	Металлург (Златоуст)	тренер
1986—1987	Локомотив (Челябинск)
1989	Дружба (Майкоп)
1996—2008	МФК Спартак
2001—2003	Россия (мини)
Государственные награды
Международные медали
Олимпийские игры
Бронза	Мюнхен 1972	футбол
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Евге́ний Серафи́мович Ло́вчев (29 января 1949, пос. Крюково, Московская область, РСФСР, СССР) — советский футболист, полузащитник оборонительного плана. Мастер спорта СССР международного класса (1974). Заслуженный мастер спорта России (с 2004).

Биография

В детстве занимался разными видами спорта — от баскетбола до лыж. Но более всего любил футбол, и как только узнал, что на Ширяевом поле тренируются спартаковские мальчишки (летом 1961 года), то сразу перешёл в спортивную секцию близ этой площадки. Однако задержался в ней недолго: спартаковские ребята уехали на лето в Тарасовку, а Ловчева, как не зачисленного ещё в команду оставили дома. В итоге пришёл на стадион «Буревестник» (в Самарском переулке, в том самом месте, где сейчас спортивный комплекс «Олимпийский»). На первой тренировке забил два мяча, и тренер — знаменитый в прошлом защитник ЦДКА Иван Кочетков сказал ему: «Завтра приноси документы. Заявляем тебя на первенство Москвы, будешь играть в нападении». Тем не менее, в итоге он дебютировал как защитник, поскольку команда испытывала потребность именно в этом амплуа.

Через некоторое время в клубе «Буревестник» закрыли футбольное отделение, и Ловчева приняли в команду ДЮСШ «Юность» Дзержинского района Москвы, а потом и в экспериментальную школу «Буревестник».

В 1969 г. по приглашению Никиты Симоняна из «Буревестника» перешёл в Спартак (Москва). При этом он сразу был взят в основу, минуя дублирующий состав. В первый же «спартаковский» год стал чемпионом страны.

В 1969 г. также дебютировал за сборную СССР, играл в матчах отборочного турнира мирового первенства.

За сборную СССР сыграл 52 матча, забил 1 гол (Тунису в товарищеской игре). За олимпийскую сборную СССР сыграл 12 матчей.

В 1970 Ловчев навсегда вошёл в футбольную историю как игрок, который одним из первых получил жёлтую карточку в официальном футбольном матче (Мексика — СССР на Чемпионате мира по футболу 1970 года). По одной из версий, он получил первую в истории жёлтую карточку, однако, исходя из официальных документов ФИФА, первым футболистом считается Кахи Асатиани, затем был Гиви Нодия, а его — только третья по счету.

Бронзовый призёр Олимпийских игр 1972 г. Участник чемпионата мира 1970 г. Играл в составе сборной мира в прощальном матче Гарринчи в Рио-де-Жанейро в декабре 1973 г. Участник ЧЕ-72 (отб.).

Как игрока Ловчева отличали скорость игры, умение быстро начать атаку и своевременно разрушить атаку противника. Часто подключался к атакам и отдавал голевые передачи.

В 1972 был признан лучшим футболистом СССР.

В 1976 вместе с командой вылетел в 1-ю лигу. С приходом в команду Константина Бескова Ловчев постепенно потерял место в составе и перешёл в 1978 в Динамо (Москва). Однако сезон 1978 ему так и не дали сыграть, а на следующий сезон, едва начав, получил травму — в игре против «Шахтёра» в Донецке порвал мышцу.

После окончания карьеры игрока работал тренером с командами: «Крылья Советов» Самара (1980) (именно в куйбышевской команде Ловчев и завершил карьеру игрока, проведя в ней последние пол-сезона), «Металлург» Златоуст (1981—1983), «Локомотив» Челябинск (1986—1987), «Дружба» Майкоп (1989). Для возможности обучения в Высшей школе тренеров вступил в КПСС, но во время перестройки добровольно покинул ряды партии.

Президент футбольных клубов «звёзд» эстрады «Фортуна» (1990—1991), «Старко» (1992—1996).

Четырежды женат. Сын от первого брака Евгений — также футболист, игрок сборной Казахстана.

Мини-футбольная тренерская карьера

С 1999 года до прекращения существования клуба в 2008 году — президент и главный тренер московского мини-футбольного клуба «Спартак». В сезоне 2000-01 стал с ним чемпионом России, в разные годы также брал с ним кубок и суперкубок.

В 2001—2003 годах — главный тренер сборной России по мини-футболу. Ездил с ней на Чемпионат Европы по мини-футболу 2003, где россияне выступили неудачно, не сумев выйти в плей-офф.

Карьера журналиста

Является штатным обозревателем газеты «Советский спорт», частый гость различных футбольных передач, таких, как «90 минут Плюс» на НТВ-Плюс и «Футбол России» на канале «Россия-2».

В рамках газеты «Советский спорт» были изданы «Дневники Евгения Ловчева» — истории о российском футболе.

Ведет программу «Команда Ловчева» по воскресеньям на Радио Комсомольская правда.

Ведёт воскресные выпуски передачи «Полевая кухня» на радиостанции «Вести ФМ». Также работает на радио «Маяк» в качестве приглашённого эксперта в программе «Мастера Спорта» (название с 2014 года). Зачастую приходит в выходные и по приглашению ведущих обсудить значимые события дня. Это, например, игры сборной, «вывески» тура РФПЛ или рассуждения о футбольном будущем РФ и мира.

Достижения

В качестве игрока:

• Бронзовый призёр Олимпийских игр 1972 года
• Чемпион СССР: 1969
• Серебряный призёр чемпионата СССР: 1974
• Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1970
• Обладатель Кубка СССР: 1971
• Лучший футболист СССР 1972
• В списках 33 лучших футболистов СССР 7 раз: 4 раза под № 1 (1969, 1972, 1973, 1975), дважды под № 2 (1970, 1974), под № 3 (1976(о))
• Лучший (1972) и третий (1975) футболист СССР (по результатам опроса еженедельника «Футбол»).

В качестве тренера:

• Чемпион России по мини-футболу: 2000/01
• Обладатель Кубка России по мини-футболу 2002
• Обладатель Суперкубка России по мини-футболу: 2003

Ссылки

• [www.rusteam.permian.ru/players/lovchev.html Профиль на сайте «Сборная России по футболу»]
• [www.spartak70.ru/football/stars/125.html Подборка материалов о Ловчеве]
• [www.kc-camapa.ru/cgi-bin/prntxt.cgi?19980420,3,3,,3713,3713 Свой главный матч я сыграл на «Маракане»]
• Григорян А.Г., История от которой никуда не денешься, "Ноев ковчег", апрель 2008

Отрывок, характеризующий Ловчев, Евгений Серафимович

– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.