Логофет
Логофе́т (греч. λογοθέτης, лат. logotheta, итал. logoteta, рум. logofăt; от λόγος — здесь: постановление, приказание, счёт, отчёт и θέτης — кладущий, налагающий) — высший чиновник (аудитор, канцлер и т. п.) царской или патриаршей канцелярии в Византии, а затем и в некоторых Восточных Церквях. Церковный логофет был хранителем патриаршей печати, заведовавшим патриаршей канцелярией и её архивом; на нём же лежала денежная отчётность по патриархии; он часто состоял членом патриаршего суда. Их обязанности описывает Георгий Кодин в «De officialibus palatii Constantinopolitani etc». Гражданские логофеты отвечали за различные отрасли государственных расходов: логофет частных имуществ, логофет секретов, логофет стада, логофет воинского казначейства, логофет почты (логофет дрома). Великий логофет заведовал государственным казначейством.
Содержание
Византийские логофеты
- Дромологофет (λογοθέτης τοῦ δρόμου) — логофет почт, ответственный за имперскую почту, дипломатию и разведку. В X—XI веке носитель этого титула осуществлял функции главного министра империи.
- Логофет геникона (λογοθέτης τοῦ γενικοῦ) или (ὁ γενικός), исполнявший функции министра финансов.
- Логофет стратиотиков (λογοθέτης τοῦ στρατιωτικοῦ), ответственный за снабжение византийской армии, хотя точные его обязанности не вполне ясны.
- Логофет стад (λογοθέτης τῶν ἀγελῶν), управлявший казёнными поместьями (митато) в западной Малой Азии, поставлявшими лошадей и мулов для армии и почтовой службы.
- Логофет эйдики, отвечавший за императорскую сокровищницу, мануфактуры, склады и монополии. В эпоху Римской империи ему соответствовал титул лат. comes rerum privatarum.
- Логофет претория (λογοθέτης τοῦ πραιτωρίου), один из двух главных помощников эпарха Константинополя.
- Логофет частного имущества .
- Великий логофет (μέγας λογοθέτης), должность изначально появилась под названием logothetēs tōn sekretōn в правление Алексея I Комнина для надзора за прочими государственными службами и координации их деятельности.
Логофеты за пределами Византии
Сицилийское королевство
Из Византии титул перешёл на Запад, где прочно утвердился в Сицилии. Титул был эквивалентен или даже более значителен, чем лат. Magnus Cancellarius; его носил, например, Пьетро делла Винья, всемогущий придворный императора Фридриха II.
Румынские княжества
Титул логофет использовался в средневековой Молдавии и Валахии для обозначения главы господарской канцелярии и хранителя государственной печати. В отсутствие господаря выполнял его функции. Через логофета проходило оформление государственных бумаг. Позже появились титулы «второй логофет» и «третий логофет» — их могло носить несколько лиц. Термин «логофет» пришёл в Молдавию из Византии через Болгарию.
Напишите отзыв о статье "Логофет"
Литература
- иером. Павел, «О должностях и установлениях Константинопольской церкви» (СПб., 1855).
- Логофет // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- The Oxford Dictionary of Byzantium : [англ.] : in 3 vols. / ed. by Dr. Alexander Kazhdan. — N. Y. ; Oxford : Oxford University Press, 1991. — P. 1247-1248. — ISBN 0-19-504652-8.</span>
Отрывок, характеризующий Логофет
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.