Логофет, Дмитрий Николаевич

Дмитрий Николаевич Логофет
Дата рождения	19 марта 1865(1865-03-19)
Место рождения	с. Польское, Орловская губерния
Дата смерти	1922(1922)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР
Род войск	Пограничные войска
Звание	Генерал-майор
Сражения/войны	Первая мировая война
Награды и премии	4-й ст. 2-й ст. 3-й ст. 2-й ст. 3-й ст.

Дми́трий Никола́евич Логофе́т (19 марта 1865, Орловская губерния — 1922, Москва) — русский генерал, военный публицист и писатель, востоковед.

Биография

Из дворян Орловской губернии. Родился в имении Польское Елецкого уезда.

Отец, Николай Борисович Логофет — выпускник Николаевского кавалерийского училища, орловский помещик и общественный деятель, гласный Елецкого земского собрания.

Младшие братья, Владимир и Николай, также были офицерами. Николай служил в Отдельном корпусе пограничной стражи.

Воспитывался в Орловском кадетском корпусе и Киевском пехотном юнкерском училище. Позже окончил курсы восточных языков при Азиатском департаменте МИД и Санкт-Петербургский археологический институт.

Военная карьера

Служил в Отдельном корпусе пограничной стражи, долгое время — в Средней Азии, где снискал славу выдающегося ученого-востоковеда. В конце XIX века Логофет стал одним из первых европейских исследователей Закаспийской области. После создания в 1897 году Туркестанского отдела Русского Географического общества активно участвовал в его работе.

Чины: поручик (1891), штабс-ротмистр (1895), ротмистр (1899), подполковник (1903), генерал-майор (1916).

С 3 сентября 1902 года штаб-офицер для поручений при начальнике 7-го округа ОКПС.

С 13 февраля 1904 года командир отделением Аму-Дарьинской бригады ОКПС. Командовал Пянджской пограничной линией.

В 1911—1914 годах — начальник пограничной бригады на центральном участке границы между Литвой и Восточной Пруссией.

С началом Первой мировой войны руководил тыловыми структурами действующей армии. С ноября 1915 года — вновь на командно-строевых должностях в Отдельном корпусе пограничной стражи: командир 6-го Таурогенского пограничного конного полка 10-й Сибирской стрелковой дивизии. С 1917 года руководил оборонно-строительными работами на Западном фронте. В отставке с декабря 1917 года: отчислен по болезни в резерв чинов при штабе Одесского военного округа.

Советский период

В 1918 году мобилизован большевиками в РККА. Служил старшим инспектором, помощником начальника Главного управления пограничной охраны РСФСР. С 1919 года — начальник ряда кавалерийских курсов, с июля 1920 — Московской кавалерийской школы. В 1921 году стал членом Совета Главного управления коннозаводства и коневодства РСФСР.

Умер в 1922 году. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Дети

Николай Дмитриевич, родился в 1884 году, жил в Москве.

Не сумел окончить кадетский корпус, поступил в мореходное училище, после чего служил штурманом коммерческого флота на Черном море.

Участник русско-японской войны. Служил рядовым, был произведен в фельдфебели, но «за строптивость» разжалован в рядовые.

Участник Первой мировой войны. Служил в 210-м пехотном Бронницком полку. Был награждён Георгиевским крестом, в 1915 году произведен в офицеры.

После демократизации армии весной 1917 года избран командиром полка, оставался им вплоть до расформирования.

В начале 1918 года вернулся Москву и вступил в РККА. Руководил созданием рабочего 38-го Рогожско-Симоновского полка, стал его первым командиром. В июле 1918 года полк принял участие в подавлении Левоэсеровского мятежа в Москве.

Осенью 1918 года полк участвовал в царицынской операции. Там был дважды ранен и отправлен сначала в Царицын, а потом в Москву для операции.

В 1919 году, после выздоровления, стал командиром 48-й стрелковой дивизии, воевавшей на Западном фронте.

Умер в 1927 году.

Борис Дмитриевич, родился в 1897 году в местечке Волочиск Волынской губернии, жил в Москве.

В 1914 году окончил первый сокращенный курс в Александровском военном училище, выпущен прапорщиком.

Участвовал в Первой мировой войне, в 1915 году был ранен.

В 1930-е годы служил начальником курсов промышленного факультета Военно-химической академии. В 1935 году вышел на пенсию.

15 марта 1938 года арестован и обвинен в шпионаже в пользу польской разведки. 4 июня расстрелян на Бутовском полигоне.

Публицистика

Активно сотрудничал в журналах «Военный Сборник», «Туркестанские ведомости», «Разведчик» и «Братская помощь». Во время Первой мировой войны был военным корреспондентом «Разведчика» на Западном фронте.

Был знатоком истории, культуры и быта среднеазиатских народов и написал целый ряд книг о Средней Азии на основе своих путевых дневников. Наиболее известная книга — «Страна Бесправия. Бухарское ханство и его современное состояние». В ней Логофет рассказывает об истории, административном, политическом и военном устройстве Бухарского ханства, местных законах и обычаях, верованиях и фольклоре; описывает изменения, произошедшие после завоевания Средней Азии и установления русской администрации.

Работы Логофета служат одним из главных источников по истории Средней Азии конца XIX — начала XX веков.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1894);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1897);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1900);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1903);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1907).

Сочинения

• Страна Бесправия. Бухарское ханство и его современное состояние. СПб, 1909. — Переиздание: М.: «Либроком», 2011. — ISBN 978-5-397-01597-4.
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/16098-logofet-d-n-na-granitsah-sredney-azii-putevye-ocherki-spb-1909 На границах Средней Азии: Путевые очерки (в трех томах).] СПб, 1909.
• На Башне смерти // Кауфманский сборник в память 25-летия со дня смерти устроителя Туркестана К. П. Кауфмана. М, 1910.
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/16648-logofet-d-n-buharskoe-hanstvo-pod-russkim-protektoratom-spb-1911 Бухарское ханство под русским протекторатом (в двух томах).] СПб, 1911.
• В забытой стране: Путевые очерки по Средней Азии. М, 1912.
• В горах и на равнинах Бухары (Очерки Средней Азии). СПб, 1913.
• Завоевание Средней Азии // История русской армии и флота. М, 1913.

См. также

• Большая игра
• Бухарский эмират
• Среднеазиатские владения Российской империи

Источники

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1750 Логофет, Дмитрий Николаевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Логофет, Дмитрий Николаевич

– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.