Лодер, Христиан Иванович

Христиан Иванович Лодер
нем. Justus Christian Loder
Дата рождения:	28 апреля 1753(1753-04-28)
Место рождения:	Рига, Рижская губерния, Российская империя
Дата смерти:	4 апреля 1832(1832-04-04) (78 лет)
Место смерти:	Москва, Российская империя
Научная сфера:	медицина
Альма-матер:	Гёттингенский университет
Известные ученики:	А. Гумбольдт
Награды и премии:	2 ст. 2 ст. с бриллиантами

Юстус Христиан Лодер (нем. Justus Christian Loder; на русской службе Христиан Иванович Лодер; 28 апреля 1753, Рига — 4 апреля 1832, Москва) — анатом, доктор медицины, профессор немецкого происхождения, работавший в Германии и России. Лейб-медик императора Александра I. Преподавал анатомию Гёте. Автор анатомического атласа Tabulae anatomicae, который считается шедевром своего времени.

Биография

Отец Христиана Иоанн Лодер происходил родом из Франконии. Сам он родился в 1753 году в Риге, где его отец был пастором и консисториальным ассесором. Начальное образование Х. Лодер получил в Рижской гимназии.

В Германии

По окончании гимназии (1773) продолжил обучение медицинским наукам в Геттингенском университете. Окончив в 1777 году университет, он получил звание доктора медицины и хирургии и принял предложенное ему звание ординарного профессора медицины в Йенском университете. В продолжение двух лет (по 1779 год) путешествовал по Голландии, Франции и Англии, посещая лекции известнейших учёных-медиков того времени и выполняя хирургические операции под их руководством.

В 1779 году по возвращении из путешествия, Лодер поселился в Йене, где стал членом академического сената и медицинского факультета, защитив в том же году диссертацию на степень доктора философии. В Йене Лодер преподавал анатомию, физиологию, хирургию, повивальное искусство, медицинскую антропологию, судебную медицину и естественную историю. Он построил здесь новый анатомический театр, учредил родильный госпиталь, при котором помощником был Шторк, и музей естественной истории, при коем помощником был Ленц. Им же была устроена медико-хирургическая клиника. В Йене Лодер занимал должность городского физиолога, упражнял своих слушателей в диспутах на латинском языке и преподавал повивальным бабкам правила акушерского искусства. В это же время Лодер издал превосходные анатомические таблицы.

В 1781 году он сделался лейб-медиком герцога Саксен-Веймарского и главным наблюдателем музея. Тогда же Лодер устроил в Йене перевязочную станцию. Вскоре он сделался первым придворным доктором принца Саксен-Веймарского. В 1803 году оставив Йену, Лодер стал тайным советником прусской службы и профессором анатомии в Галле. Кроме анатомии, он здесь преподавал все те же предметы, что и в Йене, исключая медицинскую антропологию. Он улучшил в Галле анатомический театр и устроил медико-хирургическую больницу.

В 1806 году город Галле достался новому королю Вестфальскому и был занят французами. Лодер отвергнул предложение короля поступить к нему на службу, отправился в Пруссию и поселился в Кёнигсберге. Здесь в 1808 году он сделался королевским лейб-медиком, а в 1809 году получил диплом на дворянство. Однако ввиду политических событий, он должен был в 1810 году окончательно оставить прусскую службу и вернуться в пределы Российской империи.

В России

Сначала Лодер жил в Петербурге, занимался частной практикой. Затем он был представлен императору Александру I и получил чин действительного статского советника и звание лейб-медика. Вместе с тем ему было разрешено жить в Москве. Здесь Лодер также занимался частной практикой до 1812 года, когда сделался членом медицинского совета.

С началом Отечественной войны 1812 года ему было поручено устроить военный госпиталь на 6000 офицеров и 30 000 нижних чинов; он управлял этим госпиталем до его уничтожения. Когда французы заняли Москву, Лодер получил приказ из главной квартиры отправиться в Касимов Рязанской губернии и заняться распределением раненых по разным местам и устройством госпиталей. Он устроил госпитали в Касимове, Меленках и Елатьме. Тогда же, по распоряжению Кутузова, он устроил временный военный госпиталь на 30 000 человек. За блестящее выполнение поручения по устройству госпиталей Лодер получил орден Святой Анны 2-й степени с бриллиантами при рескрипте.

В 1813 году он производил следствие против комиссариатского и медицинского отделения большого военного госпиталя в Москве и по окончании его заведовал госпиталем до 1817 года. Во время управления госпиталем Лодер ревизовал и другие госпитали, казармы и тюрьмы. Покровителем его был в это время граф Остерман-Толстой, которого он вылечил от раны.

В 1818 году Александр I купил у Лодера богатое собрание анатомических препаратов и подарил его Московскому университету. В следующие годы Лодер занялся постройкой анатомического театра в Москве по собственному плану. Этот театр стоил свыше 100 000 рублей. За эту постройку он получил орден Святого Владимира.

Затем Лодер стал безвозмездно читать лекции по анатомии в этом же театре для студентов Московского университета, иллюстрируя их операциями над трупами. В 1827 году он просил императора Николая I дозволить ему прекратить лекции по нездоровью, но государь поручил министру народного просвещения А. С. Шишкову уговорить Лодера продолжать лекции. Лодер остался, и государь велел «объявить ему за это спасибо».

Лодер свыше 10 лет был президентом лютеранской церкви Михаила в Немецкой слободе и школы при ней (Вознесенская улица, ныне улица Радио, 17). Умер в 1832 году и был похоронен на Введенском кладбище (фото современного надгробия).

Источник текста

• Гласко Б. Лодер, Христиан Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51133.ln-ru Профиль Христиана Ивановича (Юстуса Христиана) Лодера] на официальном сайте РАН
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Лодер, Христиан Иванович] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Отрывок, характеризующий Лодер, Христиан Иванович

Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!