Лодыженский, Александр Александрович (1886)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Александр Александрович Лодыженский (13 апреля 1886, имение Уварово Зубцовского уезда Тверской губернии4 августа 1976, Париж) — русский государственный деятель.



Биография

Сын А. А. Лодыженского. Окончил Императорское училище правоведения. Проходил военную службу вольноопределяющимся в гвардейском кавалерийском полку.

С мая 1910 г. на службе в Государственной канцелярии в должности делопроизводителя.

В октябре 1914, при образовании в Ставке Верховного главнокомандующего Канцелярии по гражданскому управлению, командирован в Ставку и занял в канцелярии должность делопроизводителя VI класса. 25 мая 1915 назначен и. о. начальника канцелярии, а 25 сентября назначен начальником канцелярии. Оставался на этой должности до 10 сентября 1917 года, когда был уволен приказом Керенского в связи с обвинением в участии в корниловском выступлении.

Во время Гражданской войны присоединился к Добровольческой армии. В начале 1918 был негласным представителем Добровольческой армии в Москве. С октября 1918 помощник управляющего делами Особого совещания. 20 мая 1920 года приказом Врангеля назначен губернатором Таврической губернии. На этом посту оставался до эвакуации белой армии из Крыма.

В эмиграции жил во Франции, работал шофером такси. Оставил мемуары.

Скончался 4 августа 1976 года. Похоронен на Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Источники

  • Незабытые могилы (Российское зарубежье: некрологи 1917-1979) / Российская государственная библиотека; Сост. В. Н. Чуваков. - М.: Пашков дом.

Напишите отзыв о статье "Лодыженский, Александр Александрович (1886)"

Ссылки

  • [www.hrono.ru/biograf/bio_l/lodyzhsky.html Лодыженский Александр Александрович]

Отрывок, характеризующий Лодыженский, Александр Александрович (1886)

Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».