Ложки (музыкальный инструмент)

Деревянные ложки используются в славянской традиции как музыкальный инструмент. Игровой комплект составляет от 3 до 5 ложек, иногда разного размера. Звук извлекается путём ударения друг о друга задних сторон черпаков. Тембр звука зависит от способа звукоизвлечения.

Обычно один исполнитель использует три ложки, две из которых закладываются между пальцами левой руки, а третья берётся в правую. Удары производятся третьей ложкой по двум ложкам в левой руке. Обычно для удобства удары производятся на руке или колене. Иногда к ложкам подвешивают бубенчики. Первое упоминание о ложках в 1259.

В Белоруссии при игре традиционно используются только две ложки.

Кроме того, ложки широко используются в американской фолк-музыке и менестрель-шоу.

Так Данкан Кемпбелл из UB40 является профессиональным музыкантом-ложечником, единственным в Великобритании (по его словам).

Британская арт-рок-группа Caravan на своих выступлениях использует электрические ложки (ложки, снабженные устройством электрического усиления звука), на которых играет Джефф Ричардсон.

См. также

• Кастаньеты
• Кости
• Клаве

Ссылки

• [folkinst.narod.ru/lozki.html Русские инструменты. Ложки]

Отрывок, характеризующий Ложки (музыкальный инструмент)

Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.