Лозинский, Ростислав Романович

Ростислав Романович Лозинский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ростисла́в Рома́нович Лози́нский (29 января 1912, Псков — 7 апреля 1994, Тула) — протоиерей, доктор богословия, автор более сорока работ по истории православных святынь Тулы. Почётный гражданин Тулы. Отец профессора МДА игумена Марка.

Биография

Родился Ростислав Романович Лозинский 29 января 1912 года во Пскове. В 1929 году окончил 3 класса гимназии в эстонском городе Тарту. С 1929 по 1934 год учился на богословском факультете Тартутского университета, по окончании, которого в августе 1934 года рукоположен во диакона, затем во иерея, настоятель Троицкой (Штиглицкой) церкви города Нарвы, за месяц до этого Лозинский вступил в брак и получил степень кандидата теологии.

В 1935—1940 годах, отец Ростислав учительствует в Нарвских гимназиях.

В марте 1942 года становится настоятелем Александро-Невской кладбищенской церкви города Таллина.

С октября 1944 года настоятель Успенского собора в Тарту и благочинный Тартуского округа.

С июля 1957 года о. Ростислав становится священником-ключарем кафедрального Преображенского собора города Иванова.

С февраля 1960 года священник Спасо-Запрудненской церкви города Костромы.

С октября 1961 — ключарь Иоанно-Златоустовского кафедрального собора города Костромы.

С июля 1964 года настоятель Александро-Антониновской церкви города Костромы, в том же году о. Ростислав получил степень кандидата богословия.

С апреля 1966 года священник Иоанно-Златоустовской церкви (бывшей до 1964 года кафедральным собором) города Костромы.

С августа 1968 года настоятель Храма Иоанна Предтечи города Венёв Тульской епархии. В том же году становится магистром богословия.

С 1 февраля 1969 года настоятель храма Двенадцати Апостолов города Тулы.

С 1 февраля 1974 года вышел за штат. Уже будучи заштатным священником в 1989 году Ростислав Романович получил степень доктора богословия.

Деятельность отца Ростислава в годы СССР смогла заставить не забыть Тулу о её храмах и святынях, которые в советские годы приспосабливались под бытовые нужды. Отец Ростислав оставил потомкам немалое литературное наследие, которое увидело свет лишь после его смерти, но теперь многие храмы города восстанавливаются по его описаниям.

Скончался отец Ростислав на Благовещение Пресвятой Богородицы в 1994 году на 83-м году жизни.

Благодарные туляки в честь него переименовали улицу Дивизионная в Центральном районе города на которой с 1969 года жил отец Ростислав.

Награды

• 1964 — Митра
• 1980 — Право ношение второго Патриаршего креста с украшениями
• 1984 — Право ношение третьего Патриаршего креста.
• 1992 — Почётный гражданин Тулы.
• 1992 — Лауреат 1 премии «За большой вклад в культурное и нравственное возрождение Тулы», учрежденной администрацией города.

Сочинения

• «Пастырь на приходе» докторская диссертация. 1989, ТСЛ, машинопись
• «Страницы минувшего» (1979)

Литература

• Присенко Г. П. Проблема достопримечательностей Тульского края в исследованиях Р. Р. Лозинского. // Тульские епархиальные ведомости. − 1999. № 1.
• Протоиерей Ростислав Лозинский // В: Иванен А.В. Ивангородская Свято-Троицкая церковь (барона Александра Штиглица). Спб.: Издат. дом «Коло», 2004. С. 159−192.

Отрывок, характеризующий Лозинский, Ростислав Романович

– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.