Лойцянский, Лев Герасимович

Лев Герасимович Лойцянский
Дата рождения:	13 (26) декабря 1900(1900-12-26)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	3 ноября 1991(1991-11-03) (90 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург, РСФСР, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	гидрогазодинамика, теоретическая механика
Место работы:	ЛПИ имени М. И. Калинина
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Альма-матер:	Таврический университет
Известен как:	учёный, внесший огромный вклад в развитие отечественной механики жидкости и газа.
Награды и премии:

Лев Гера́симович Лойця́нский (первоначальное отчество Ге́ршонович; 1900 — 1991) — советский учёный в области механики; основал кафедру гидроаэродинамики СПбГПУ, и впоследствии руководил ею в течение 40 лет.

Биография

Родился 13 (26 декабря) 1900 года в Санкт-Петербурге в семье совладельца типографии товарищества «В. И. Андерсон и Г. Д. Лойцянский» Гершона Давидовича Лойцянского (1863—?) и его жены Бейлы-Риши Янкелевны Познер (родом из Гродно, 1864—?), перебравшихся в Петербург из Ковно за несколько лет до его рождения. Предок по линии отца — портной, по линии матери — кузнец. Семья была многодетной, Лев — пятый ребенок. В 1908—1917 годах учился в санкт-петербургской еврейской частной мужской гимназии И. Г. Эйзебета, которую окончил с отличием (там же учился и его брат Давид). В том же году поступил в Военно-морское инженерное училище в Кронштадте. Вскоре покинул училище и поступил на математическое отделение физико-математического факультета Петроградского университета. Осенью 1918 году уехал в Симферополь и поступил на 2-й курс математического отделения Таврического университета. В это время там преподавали Н. М. Крылов, В. И. Смирнов, Н. С. Кошляков, Л. А. Вишневский, М. А. Тихомандрицкий. Вместе с Л. Лойцянским студентом был В. В. Немыцкий.

Во время учебы Л. Лойцянский был мобилизован в Белую армию, около двух месяцев служил в Ставрополь, был демобилизован по состоянию здоровья. В 1921 году окончил Таврический университет. Преподавал в нём, сотрудничал в Главной инспекции военно-учебных заведений Крыма.

В апреле 1922 года возвратился в Петроград, поступил на 3-й курс физико-механического факультета Политехнического института. Стал ассистентом А. А. Фридмана.

Доктор физико-математических наук (1935; без защиты диссертации). Один из создателей кафедры гидроаэродинамики Политехнического института (1935). С 1935 года работал также научным консультантом в ЦАГИ.

Во время Великой Отечественной войны в эвакуации в Казани (1941—1942), штатный сотрудник Казанского филиала ЦАГИ. В 1942—1945 годах работает в ЦАГИ в Стаханово (ныне Жуковский Московской области) начальником расчётного отдела аэродинамической лаборатории.

С 1945 года вновь работал в ЛПИ имени М. И. Калинина.

Вошёл в первоначальный состав Национального комитета СССР по теоретической и прикладной механике (1956).

Лев Герасимович — крупнейший специалист по теории пограничного слоя и турбулентности, автор фундаментальных монографий и учебников по гидрогазодинамике и теоретической механике".

Умер 3 ноября 1991 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на Комаровском кладбище

Семья

• дочь — Ирина Львовна Лойцянская (р. 1933)
• племянница — советский биохимик, доктор биологических наук, профессор Мириам Самуиловна Лойцянская (1912—?).

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1946) — за научные исследования в области аэродинамики самолёта при больших скоростях полёта, результаты которых изложены в статьях: «Пограничный слой в сжимаемом газе», «Приближённый метод расчёта ламинарного пограничного слоя на крыле», «Ламинарный пограничный слой на теле вращения», «Расчёт коэффициентов сопротивления крыловых профилей с учётом сжимаемости воздуха», «Пограничный слой крылового профиля при больших скоростях» (1942—1944)
• заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1968)
• орден Ленина
• два ордена Трудового Красного Знамени (в т.ч. 16.09.1945)
• орден Красной Звезды
• медали

Труды

«Теоретическая механика» (учебник, 1-е издание в 1933 г.)
«Курс теоретической механики» (учебник, 1-е издание в 1934 г.)
«Основы механики вязкой жидкости» (1933)
«Аэродинамика пограничного слоя» (1941)
«Ламинарный пограничный слой» (1962)
«Механика жидкости и газа» (учебник, первое издание в 1951 г.)
«Из моих воспоминаний. Записки профессора-политехника» (1998) ISBN 5-88925-044-2

Отрывок, характеризующий Лойцянский, Лев Герасимович

– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.