Лой, Нанни

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Лой.
Нанни Лой
Nanni Loy
Дата рождения:

23 октября 1925(1925-10-23)

Место рождения:

Кальяри, Италия

Дата смерти:

21 августа 1995(1995-08-21) (69 лет)

Место смерти:

Рим, Италия

Профессия:

театральный режиссёр
кинорежиссёр
сценарист
актёр

Карьера:

1954 — 1995

Джова́нни Лой (итал. Giovanni Loy, более известный как Нанни Лой (итал. Nanni Loy; 23 октября 1925, Кальяри, Сардиния, Италия — 21 августа 1995, Фреджене (итал.)русск., Лацио, Италия) — итальянский режиссёр театра и кино, сценарист и актёр.





Биография

Первое образование — юридическое. В 1948—1950 годах учился на режиссёрском отделении Экспериментального киноцентра в Риме. Тогда же поставил несколько короткометражных фильмов. Был ассистентом режиссёра у Луиджи Дзампы. В большом кино дебютировал картиной «Слово вора» (с Джанни Пуччини (итал.)русск.). Будучи комедиографом, удивил своих поклонников обращением к истории итальянского Движения Сопротивления (фильмы «День льва» и «Четыре дня Неаполя», выдержанные в стилистике итальянского неореализма). Начиная с 1960-х годов, много работал на телевидении. Снимался как актёр в фильмах других режиссёров. Соавтор большинства сценариев своих лент. Преподавал в альма-матер.

Избранная фильмография

Режиссёр

Сценарист

  • 1957 — Муж / Il marito
  • 1957 — Слово вора / Parola di ladro
  • 1959 — Воры / I ladri
  • 1959 — Дерзкое ограбление тех, кто неизвестен, как всегда / Audace colpo dei soliti ignoti
  • 1961 — День льва / Un giorno da leoni (в советском прокате «Пароль „Виктория“»)
  • 1962 — Четыре дня Неаполя / Le quattro giornate di Napoli
  • 1965 — Сделано в Италии / Made in Italy
  • 1967 — Отец семейства / Il padre di famiglia
  • 1970 — Солдат Розолино Патерно / Rosolino Paternò, soldato...
  • 1973 — Приведу в порядок Америку и вернусь / Sistemo l'America e torno
  • 1976 — Дамы и господа, спокойной ночи! / Signore e signori, buonanotte
  • 1980 — Кафе–экспресс / Café Express
  • 1982 — Орел или решка / Testa o croce
  • 1983 — Меня послал Пиконе / Mi manda Picone
  • 1985 — Мои друзья, часть 3 / Amici miei - Atto III°
  • 1989 — Беспризорники / Scugnizzi
  • 1989 — / Gioco di società (ТВ)
  • 1993 — / Pacco, doppio pacco e contropaccotto

Актёр

Награды

Напишите отзыв о статье "Лой, Нанни"

Литература

Ссылки


Это заготовка статьи о кинорежиссёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её.

Отрывок, характеризующий Лой, Нанни

Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Лой,_Нанни&oldid=79553531»