Локарнские договоры

Локарнская конференция
нем. Verträge von Locarno англ. Locarno Treaties фр. Accords de Locarno польск. Traktat z Locarno итал. Patto di Locarno
Густав Штреземан, Остин Чемберлен и Аристид Бриан во время переговоров в Локарно
Дата проведения	5 — 16 октября 1925 год
Место проведения	Локарно, Швейцария
Участники	Германия Германия Италия Италия Великобритания Великобритания Бельгия Бельгия Франция Франция Польша Польша Чехословакия Чехословакия
Рассмотренные вопросы	Разделение европейских границ на два сорта Рейнский пакт

Локарнские договоры 1925 года — семь договоров, ставших итогом переговоров, проходивших в швейцарском Локарно с 5 по 16 октября 1925 года и подписанных 1 декабря в Лондоне. Они вступили в действие 10 сентября 1926 года, когда Германия стала членом Лиги Наций.

В Локарнской конференции принимали участие рейхсканцлер Германии Ганс Лютер, министр иностранных дел Германии Густав Штреземан, а также представители Италии (Бенито Муссолини), Великобритании (Остин Чемберлен), Бельгии (Эмиль Вандервельде), Франции (Аристид Бриан), Польши (Александр Скшиньский) и Чехословакии (д-р Эдвард Бенеш).

Локарнские договоры эффективно разделили европейские границы на два сорта: западные границы, которые по договору были незыблемыми, и восточные (для Германии), в отношении которых никаких гарантий выдано не было. Попытка в 1934 заключения «Восточного пакта», гарантировавшего восточные границы, провалилась.

Содержание переговоров

Основным документом, подготовленным в Локарно, стал Рейнский пакт — арбитражное соглашение между Веймарской республикой, Францией и Бельгией, которым предусматривалось, что возникающие между странами споры разрешаются мирным путём — через Лигу Наций или международные суды.

В дополнение Германия заключила арбитражные договоры с Польшей и Чехословакией, в которых отказалась от военного решения территориальных споров. В этих договорах о поддержке этих стран на случай нападения заявила Франция. Отказ от военного решения территориальных споров на востоке никоим образом не означал отказа в целом от пересмотра восточных границ Германии. Экспансия на восток стала последовательным направлением во внешней политике Германии как минимум с момента заключения Версальского договора. Соглашениями с этими странами Франция обеспечила им поддержку в случае нападения.

Цели соглашений

Европейские страны-победительницы в Первой мировой войне пытались путём договоров нормализовать свои отношения с побеждённой Германией. Срок одностороннего режима наибольшего благоприятствования в торговле, который Германия предоставляла державам-победительницам согласно Версальскому договору, истёк 10 января 1925 года. С этого момента Германия получала право на самостоятельную торговую политику, а ориентированные на экспорт французские и британские предприятия настаивали на ослаблении общей напряжённости, в том числе и политической. Свою роль также сыграло и недоверие западных держав в связи с заключением Германией в 1922 году Рапалльского договора с РСФСР. Локарнские переговоры были инициированы по результатам переписки между Великобританией, Францией и Германией летом 1925 года, после того как министр иностранных дел Германии Густав Штреземан выдвинул 9 февраля предложение о взаимных гарантиях в отношении границ своей страны. Мирное развитие Европы являлось важной предпосылкой предоставления кредитов со стороны США.

Договор был важен для Германии прежде всего для того, чтобы прорвать международную изоляцию, продолжить ревизионистскую политику и освободить Рейнскую область. Ради этого Штреземан был готов официально отказаться от претензий на Эльзас и Лотарингию, округа Эйпен и Мальмеди, согласиться с сохранением Рейнской демилитаризованной зоны и подчиняться решениям Лиги Наций по территориальным спорам. Немаловажную роль сыграл военный союз, который в 1921 году заключили Франция и Польша, потерявший силу с заключением Локарнских соглашений. Штреземану в случае возникновения конфликта между Германией и Польшей, что он никоим образом не исключал, было важно избежать войны на два фронта. Поскольку нарушение германо-французской границы автоматически вело к вмешательству стран-гарантов, Франция в дальнейшем не могла оказывать военной поддержки Польше, не вступив в конфликт с Великобританией и Италией. Хотя министр иностранных дел Франции Бриан подтвердил союзнические отношения с Польшей в официальном гарантийном договоре, также заключённом 19 октября 1925 года, всем было очевидно, что безопасность Польши значительно ущемлена международными гарантиями, выданными в отношении западных границ Германии. Все попытки Польши закрыть эту брешь в системе своей безопасности аналогичными международными гарантиями в отношении восточных границ Германии, получили решительный отпор со стороны Германии.

Правые силы Германии были настроены против заключения Локарнских договоров из-за уступок Германии, прежде всего, по вопросу западных границ. Немецкая национальная народная партия в знак протеста вышла из правительства. 27 ноября Локарнские соглашения были ратифицированы рейхстагом. Правительство получило поддержку со стороны Немецкой демократической партии и Социал-демократической партии Германии и заявило о своей отставке после подписания договоров, выполнив своё обещание 5 декабря. Крайние левые силы, опасаясь объединения Германии и капиталистических стран Западной Европы против СССР, выступили также против Локарнских соглашений.

Значение

Несмотря на нараставшее напряжение политической обстановки в Восточной Европе, Локарнские соглашения заложили основу для улучшения дипломатического климата в Западной Европе в 1924-30 годах. Международная общественность видела проявление «духа Локарно» в получении Германией статуса постоянного члена Лиги Наций в 1926 году и демилитаризации Рейнской области в июне 1930 года.

За свой вклад в дело укрепления мира Густав Штреземан и его французский коллега Аристид Бриан удостоились Нобелевской премии мира за 1926 год.

Советский Союз находился в изоляции и оказался в стороне от процесса ослабления международной напряжённости. В 1926 году между Германией и СССР был заключён Берлинский договор о ненападении и нейтралитете, значительно ослабивший оборонительный союз Польши и Чехословакии с Францией, поскольку в соответствии с ним в случае войны между Польшей или Чехословакией с СССР Германия отказывала Франции в проходе её войск по своей территории.

Дух Локарно не устоял перед национал-социалистами, пришедшими в 1933 году к власти в Германии. Гитлер взял курс на отказ от Локарнских соглашений, не допускавших вооружения её западных границ, необходимого условия для осуществления захватнических планов на Востоке. Намереваясь порвать с Локарнским пактом, Гитлер говорил, что Локарнские договорённости уже нарушены после ратификации французской Палатой депутатов 27 февраля 1936 года советско-французского пакта о взаимопомощи. 7 марта 1936 года в германское Министерство иностранных дел были приглашены послы Англии, Франции, Бельгии и Италии. Здесь гитлеровский министр иностранных дел Константин фон Нейрат передал им меморандум германского правительства, который гласил: «В интересах естественного права народа защищать свои границы и сохранять свои средства обороны германское правительство восстановило с сегодняшнего дня полную и неограниченную суверенность империи в демилитаризованной Рейнской области». Ознакомив послов с содержанием меморандума германского правительства, Нейрат им сообщил об отказе от Локарнских соглашений и о занятии Рейнской зоны германскими войсками.

Литература

• «История дипломатии». М.-Л., 1945. Под ред. В. П. Потёмкина. Т. 3, гл. 12 «Локарнские соглашения (1925)», с. 311—338, гл. 13 «Неудача политики „замирения“ Европы после Локарно (1926)», с. 339—365, гл. 22 «Политика „невмешательства“ демократических правительств Европы (1935—1937 гг.)» с. 556—564.
• Locarno-Konferenz 1925. Eine Dokumentensammlung. Hrsg. vom Ministerium für Auswärtige Angegelegenheiten der Deutschen Demokratischen Republik, Rütten & Lönning Verlag, Berlin (Ost) 1962
• Paul Schmidt: Statist auf diplomatischer Bühne 1923-45: Erlebnisse des Chefdolmetschers im Auswärtigen Amt mit den Staatsmännern Europas. Häufige Drucke, z. B. 14. Aufl., 162.-164. Tsd., Aula-Verlag, Wiesbaden 1986, u. a. Verlage, zuletzt EVA, München 2005, ISBN 3-434-50591-1.
• Georges-Henri Soutou: L’Alliance franco-polonaise (1925—1933) ou comment s’en débarrasser? In: Revue d’Histoire diplomatique, 95 (1981).

Ссылки

• [www.obraforum.ru/lib/book2/58.htm Текст договора на русском языке]

Отрывок, характеризующий Локарнские договоры

– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.